Сергей Соболев - Кремлевский пасьянс Страница 22

– Да, это так, – кивнул Макмиллан.

– Второй пункт. КГБ проводит тайную операцию. Цель двоякая – не допустить прихода к власти Сергеева и укрепить позиции Чернова в канун неизбежных кадровых перемен. Каким-то образом в этой истории фигурирует высшее армейское руководство. У меня почти нет сомнений, что противники Сергеева пытаются использовать в своих целях такое мощное оружие, как госбезопасность.

– Такого не было со времен дядюшки Джо, – хмыкнул заместитель. – Похоже, в Москве наметилась серьезная заварушка.

– И третье, – продолжил Кейнс. – Фигурант высказал предположение, что вся эта акция служит лишь прикрытием для другой, сверхзасекреченной операции, призванной каким-то образом повлиять на будущее Советов. Он высказывает мнение, что речь идет о террористическом акте, направленном против одного из самых влиятельных в мире лиц. Сам фигурант не уточняет, что он имеет в виду, но скорее всего мишенью служит Сергеев.

– А не является ли этой мишенью наш президент? – неожиданно для себя спросил Макмиллан.

Кейнс уставился на него неподвижным взглядом и надолго замолчал.

– Старый осел! Вы правы, Джон, хотя это и страшное предположение.

Кейнс вдруг ощутил, как удвоился груз ответственности, давящий на его старческие плечи.

– Вы чертовски правы! По нашим сведениям, нынешний их вождь долго не протянет и госсекретарь уже почти уломал президента отправиться на его похороны. Я настолько увлекся распрями в кремлевских кругах, что совсем забыл о нашем бедном президенте.

Теперь они оба замолчали, пытаясь взвесить в уме возможные последствия этой безрассудной акции. Если русские отважатся на это… Последствия будут ужасными, катастрофическими! Весь мир взорвется к черту! Нужно будет поговорить с президентом и госсекретарем, чтобы они отменили запланированную поездку в Москву. Впрочем, сам президент не горит желанием туда ехать. Слишком часто мрут в последнее время советские вожди. На похороны Брежнева и Андропова вместо себя он отправил вице-президента.

Макмиллан вежливо кашлянул, заставляя директора ЦРУ вернуться в реальность.

– Босс, а этот второй… Я так полагаю, обошлось и здесь без вербовки?

– Да, этот человек сам предложил свое сотрудничество. Он вышел на нас через московскую резидентуру. К слову, оба источника утверждают, что у русских в настоящее время нет своих людей в советском отделе и московской резидентуре.

– Следовательно, предпринятые нами меры после провала в восемьдесят третьем, принесли свои плоды. Извините, босс, я вас перебил.

– Контакт имел место в конце прошлого года. Этот человек по манере поведения напоминает Игрока, тот же высочайший уровень профессионализма. Но мотивы, насколько я понимаю, у него другие. Я присвоил ему агентурное прозвище Блаженный.

– Блаженный? – с удивлением переспросил Макмиллан. – Согласитесь, странное прозвище.

– Соглашусь, – легко улыбнулся Кейнс. – Когда вы познакомитесь с материалами, поймете, что я имел в виду. Кстати, вы не находите забавным, что оба русских остановили свой выбор на мне?

Он покачал головой и негромко рассмеялся.

– Видно, не так уж плох старина Кейнс, чтобы списывать его в утиль. Жаль, что я не могу рассказать о русских парнях этим надоедливым кретинам из прессы… Так вот, Джон, этот русский по кличке Блаженный, подобно Игроку, также выдвинул ряд условий.

Он сделал небольшую паузу и добавил:

– И сделал важное заявление. В том смысле, что он не предатель, и мы должны считаться с этим обстоятельством. Он не признает никаких вопросников и ему наплевать на наше желание побыстрее познакомиться с русскими секретами. Он будет поставлять только информацию, направленную на укрепление отношений между Советами и Америкой.

– Даже так? – с иронией заметил Макмиллан. – Вам не кажется, что он слишком много на себя берет? Интересно, как он собирается определить, что во благо, а что во вред нашим отношениям? И впрямь смахивает на блаженного.

– Он так и заявляет: я сам буду определять, какая информация принесет пользу этим двум державам. ЦРУ лишь остается донести эту информацию в неискаженном виде до сведения президента. Он предупредил, что сам свяжется с нами.

– Денег не просил?

– Нет, деньги ему не нужны. Если в лице Игрока мы столкнулись с жестким прагматиком, то Блаженный – идеалист в чистом виде. Эти черты доведены у них до крайности, и оба они по-своему уникальные люди.

– Главное, что они имеют доступ к государственным тайнам, – заметил Макмиллан. – А этот Блаженный… Как вы думаете, кто он? Из партийных чиновников?

– Не-ет, – качнул головой Кейнс. – Я абсолютно в этом уверен. Я лично разговаривал с сотрудником, через которого вышел на контакт Блаженный. Не буду вдаваться в технические подробности, но способ, который он выбрал для контакта, выдает в нем высочайшего профи. Здесь чувствуется школа, Джон. Одно из двух: он либо из внешней разведки КГБ, либо из ПГУ.

Кейнс откинулся в кресле и сцепил пальцы на животе.

– Подведем итоги. В России назревают важные события, возможно даже, речь идет о кризисе власти, и мы едва все это не проворонили, Джон. У нас и раньше были сведения о разногласиях в партийной верхушке, но мы явно недооценили их глубину и масштаб. Под снежным покровом России бьют горячие ключи. Страна напоминает вулкан, который все уже считали потухшим, а тем временем в его недрах копится огненная магма. Будем откровенны, Джон, ни мы, разведчики, ни наши лидеры к такому повороту событий оказались не готовы.

Макмиллан пожал плечами, но комментировать точку зрения своего начальника не стал.

– В последнее время мы проводим сверхжесткую политику против СССР, а это привело к тому, что пространство для маневров значительно сузилось. Я сам сторонник жестких мер, но сейчас настало время проявить гибкость и быть готовыми к острым и динамичным действиям. Самое трудное будет убедить в этом президента и его советников.

План действий таков. Мы принимаем правила игры, предложенные нам русскими. Через несколько суток в Цюрих вылетит наш человек, и на руках у него будет чек на десять миллионов долларов. Я добьюсь выделения этой суммы, чего бы это мне ни стоило. Никакой подстраховки, а тем паче слежки за людьми Игрока я не позволю. С этим человеком шутить нельзя. Затем остается лишь ждать обещанной информации, хотя, ясное дело, мы можем и остаться в дураках. По большому счету, Игрок уже отработал эти деньги…

– Если только его информация соответствует действительности, – вставил замечание Макмиллан.

– Совершенно верно, – кивнул Кейнс. – Продолжим. Мы выполним и остальные его пожелания: создадим надежную цепочку для передачи данных в Москве и обеспечим безопасный канал для переброски его на Запад. По мнению Игрока, после передачи нам информации его жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Очевидно, он входит в число тех немногих, кто хорошо осведомлен об этих двух тайных акциях КГБ. В таком случае, после нашего включения в игру провал этого человека неизбежен. Сейчас он находится в гуще событий, и если я его правильно просчитал, воспользуется нашим каналом в самый последний момент. И последнее, самое важное требование Игрока. После того, как он очутится на Западе, наше сотрудничество прекращается. Никаких контактов, встреч, никаких попыток установить его личность. Хитрая бестия! Он пишет, что в качестве гарантии ему достаточно моего честного слова.

Макмиллан не удержался и громко расхохотался.

– Босс, похоже, не только вы изучали его все это время, но и он вас!

– Я намерен дать ему слово и сдержу свое обещание!

Кейнс исподлобья посмотрел на своего заместителя, заставив исчезнуть улыбку на его губах.

– Теперь поговорим о Блаженном. Он предупреждает, что в самое ближайшее время выйдет на контакт и передаст свою информацию. Он выставил требование, чтобы мы не теряли времени, и подготовил почву для правильного усвоения предоставленных им сведений.

– Это самый трудный пункт, босс, – обеспокоенно заметил Макмиллан.

– Согласен, – кивнул Кейнс. – У нас в запасе всего два дня. Эти сорок восемь часов мы должны работать, как проклятые. А в пятницу на Совете безопасности я взорву бомбу.

Кейнс замолчал. Макмиллан, боясь помешать ходу его мыслей, также сохранял молчание, украдкой разглядывая своего начальника. Странный человек. В нем есть что-то библейское. Взгляд, пронизывающий толщу людей и событий. Дух, для которого телесная оболочка давно стала тесной. Ему уже семьдесят три, и все, что он делает, он делает не для себя, а для других людей, которые будут жить после него.

– Мы не имеем права упустить такой шанс, – нарушил молчание Директор ЦРУ. – Впервые за свою историю разведка может так кардинально повлиять на судьбы мира. И мы обязаны сделать все, чтобы такой шанс не упустить. Даже если для этого придется поставить на карту свое доброе имя и репутацию всего Агентства.