Игорь Гергенрёдер - Тень и источник Страница 22

В небе ещё разливается свет, но воздух над лужайкой, которая видна с площадки перед кафе, уже по-вечернему голубоват. За столиком двое, мужчина, чьи длинные волосы собраны на затылке в пучок, скучновато внимает собеседнику. Тот в пылу благодарности словно бы ищет, чем обласкать слух приятеля.

– Может, не тот момент и ты не так поймёшь, но... твоя работа меня поразила!

У Вольфганга Тика на миг приподнялась бровь, мелькнуло выражение дружелюбного скепсиса: ты мне льстишь, дабы я сделал для тебя то, чего, собственно, не обещал. Но, желая меня умаслить, ты, вместе с тем, сознаёшь, что моя работа – действительно явление. Истина требовала поделиться обеспокоенностью:

– Сумел ли я добиться, чтобы это не была публицистика, где соль и перец – имя Путина... кое-что я постарался воссоздать художественно.

Вячеслав Никитич, точно проникнувшись важностью услышанного, сказал почтительно и робко:

– Ты шёл к пониманию характера...

Слотов будто провёл пальцем по запотевшему стеклу, и слова Тика о Путине каплями побежали по дорожке: на заре юности он не показал себя сорванцом, хулиганом, хотя щеголяет в интервью признанием, будто бы был настоящей шпаной. Шпана, не имевшая приводов в милицию? в школе не оставившая о себе дурной памяти?.. Это был до безликости ординарный характер, что очень не подходит лицу на его нынешнем месте. Шпана в ранней юности – выделяющий штрих, черта романтической пикантности.

Вольфганг процитировал Есенина: «я разбойник и хам и по крови степной конокрад». Слотов одобрительно рассмеялся и, со своей стороны, вспомнил из того же стихотворения: «Мне бы в ночь в голубой степи где-нибудь с кистенём стоять». Тик вернулся к Путину: кто с детства не знает значений «мочить», «капать», «стучать»? Но выражаться таким манером – это ещё не быть шпаной. Путину, однако же, охотно верят: признаётся-то в не совсем хорошем... откровенность тоже ему на пользу, создаётся что-то вроде обаяния агрессивной прямоты с примесью уголовщины, массе такое импонирует.

– О да! – воскликнул Слотов. Всё его существо, казалось, выражало удовольствие от того, что он слушает Тика.

Тот, входя во вкус, погружался в досконально обжитое. Отрок Путин, серость из серых, по чьему-то примеру пошёл в Спортивную школу молодёжи, как она звалась до шестьдесят четвёртого года, когда её переименовали в Школу высшего спортивного мастерства. Вова жил от неё неподалёку. Если что-то стало его выделять, то не шпанство, а занятия самбо, потом – дзюдо. Но как с умственным ростом? неужели никто не влиял, не согревал вниманием? Некто имелся, но о нём следовало навсегда забыть. Пустота, однако, не красила бы биографию президента, и люди, оформлявшие его жизненный путь, вклеили хрестоматийное и бесподобно умиляющее. Классная руководительница, дабы вырвать ученика Вову из объятий улицы, посещает его на дому. Как трогательна дружба между нею и супругами: заводским охранником и уборщицей! Летом учительница, отправляясь на юг отдыхать, берёт со своими детьми и Вову... какая ...ня! – эмоционально присовокупил Вольфганг. Он назвал политолога-немца, эксперта Германского общества внешней политики. Эксперт уцепился за байку об учительнице и вставил в свой труд, будто та давала Вове бесплатные уроки. С какой это стати она его так отличила? Сколько у неё было подобных учеников! Избирательный интерес, коли принять его за правду, наводил бы на мысли... Ты можешь себе представить – после паузы обратился Тик к Слотову, – чтобы советская классная руководительница, семейная, загруженная работой в школе по макушку, имела желание и время для бесплатных занятий с отдельным учеником? И как это было бы воспринято?

– Но она – живой свидетель и участник, автор мемуаров, – с горловым смешком сказал Вячеслав Никитич.

Улыбка коллеги. Дама-пенсионерка, при выпавшем ей счастье, вспомнит, если скажут: Вова однажды поделился с ней, что ему во сне голос поведал о великом предназначении... Слотову тотчас припомнилось пророчество Вещего Авеля. Тик спросил: тебе не попадался в немецких журналах снимок Путина и учительницы? Увы, нет. «Под деревом на скамье сидят рядышком старенькая наставница и как бы исполненный задушевного благолепия Путин», – пояснил Вольфганг, добавив, до чего любят российские политумельцы подкидывать Западу свои поделки. Упомянутый немец-эксперт, дабы удобоваримо преподнести приём своего героя на юрфак, подхватил товарец: в школе Вова дружил с учеником, которого звали Александр Николаев и чей отец работал в КГБ. Какой из этого сделан вывод!.. ты не читал труд политолога? – уточнил Тик. Коллега не читал, и Вольфганг передал вывод, каковой запомнился наизусть: «так что Путин получил контакт с КГБ».

– Чудненько! – Вячеслав Никитич хихикнул, искренне вторя насмешке приятеля над глупостью фразы.

Тот посмотрел выразительно: что за контакт мог возникнуть у сотрудника КГБ с подростком?.. Можно бы предположить, но не будем увлекаться... – Тик нахмурился и проговорил: благодетель его тёзки был руководителем и из крупных. У него оказалось достаточно власти, чтобы вознести любимого до синекуры: местечка чиновника КГБ в братской ГДР. Если же говорить об отце его школьного друга, допуская, что тут не миф, то каковы у человека мотивы – заниматься Вовиной судьбой? Их не видно!

Слотов, не забывая о работающем приборе, был само внимание к словам Вольфганга: эксперт пишет, будто летом семидесятого, то есть окончив школу, Путин пришёл в КГБ и осведомился, как он может стать агентом. Но ведь он уже в контакте с КГБ! И не знает?.. «Не-а!» – подыгрывая, бросил Слотов. Мы-то с тобой, сказал Тик, представляем, что Комитет не испытывал недостатка в желающих попасть туда на работу. Досточтимая структура власти, блага и выгоды... ты знаешь, как туда принимали? «Слышал кое-что», – обронил приятель как бы в готовности вобрать любопытное. Вольфганг пояснил: он интересовался вопросом, в перестройку беседовал с бывшими сотрудниками ведомства. Оно само предпочитало делать предложение, предварительно изучив кандидатуру. Непременное условие – высшее образование. На службу мог быть приглашён и выпускник финансово-экономического института, и парень с дипломом инженера-пищевика. Но вчерашний школьник, который ещё никуда не поступил, нигде не работает, не попал бы и в стукачи, ежели слова политолога «стать агентом» прочесть: «стать стукачом».

Вячеслав Никитич, отмечая, что приятель верно информирован, помнил далёкое: «К нам приходят, просятся в помощники – мы отвечаем отказом». Посмеиваясь, Слотов отпил из рюмки.

– И что ответили в КГБ?

– Если верить эксперту Германского общества внешней политики, то Путину настоятельно рекомендовали – настоятельно, а не как-нибудь! – сначала закончить юридический факультет. Тут же распознали человека с будущим! Большому кораблю... хм.

У Тика вызывала восторг следующая фраза эксперта: «Путин привёл в движение все рычаги, чтобы поступить на элитный юридический факультет Ленинградского университета». Поистине сногсшибательно. Не один даже рычаг, а – «все рычаги»! Сколько же их было к услугам паренька с его происхождением, который школу окончил далеко не медалистом? Конечно же, он попросил похлопотать отца своего школьного друга, и отец, подобно учительнице с её бесплатными уроками, поспешил Вове на помощь. Так, а другие рычаги?.. Вольфганг удовлетворённо наблюдал за Слотовым, чьё отношение к эксперту выразил предел чистосердечности: «В сих случаях говорят – это даже не анти-юмор». – «Сарказм навыворот!» – впечатал Тик. Политолог, заметил он, забыл сказать, что Путин поступил на отделение международного права юрфака: элитней некуда. Видимо, сделать это ему особенно настоятельно рекомендовали в КГБ...

Несколько минут устройство в кармане Слотова фиксировало сдерживаемый сливающийся хохоток двоих писателей. Тик не хотел расставаться с изысканиями германского учёного.

– На втором курсе студент Путин познакомился с преподавателем Собчаком. Собчак знал, чья рука имеет касательство к тому, что мы называем «рычагами»... Наш политолог об этом без понятия и пишет о смерти Собчака, настигшей его в новую изменчивую эпоху: «Умер от инфаркта. И унёс – как некоторые утверждают – „тайну“ Путина навсегда с собой в могилу». Ох, не нравится аналитику слово «тайна» – даёт его в кавычках.

Вольфганг остановился на не совсем верном «от инфаркта». В своё время газеты в России и за рубежом привели подробности, какие политолог предпочёл опустить. Анатолий Собчак приехал в Светлогорск Калининградской области, и 18 февраля 2000 года служащие гостиницы «Русь» обнаружили его в номере мёртвым. Предположительной причиной смерти стал или острый инфаркт или отёк лёгкого. Само собой разумеется, точно установить причину должно было вскрытие. «Но здесь и начинаются загадки», – писала выходившая в Германии газета «Восточный экспресс» (N 5, 2000). Вдова категорически запретила вскрытие. «Почему?» – задавался вопросом автор публикации. Ведь по свидетельствам тех, кто тесно общался с Собчаком в последние месяцы, бывший питерский мэр на самочувствие не жаловался, излучал энергию. 26 марта ожидалось избрание Путина президентом, и Собчак рассчитывал возглавить его администрацию или занять пост генерального прокурора. Ранее проиграв на выборах в Госдуму, он отнюдь не потерял куража и стремился к роли в большой политике. Ему было многое, если не всё, известно о делах Путина в питерский период (газета не касалась осведомлённости бывшего преподавателя о жизни его студента в Ленинграде семидесятых). Таким образом, представление о секретах, какими владел Собчак, оставалось односторонним. Автор статьи Андреас Кройцберг, и не он один, не упустили, однако, главного: информация, которой располагал экс-мэр, позволяла бы ему оказывать серьёзнейшее давление на Путина. Устойчивое увлечение Собчака интригами и политическими разоблачениями было известно. Как, между прочим, и то, что спецслужбы умеют «искусственно стимулировать» инфаркт.