Прометей. Ледяное безмолвие - Сергей Skolorussov Страница 22

– Понятно. Надо пойти туда, не знаю куда, найти то, незнамо что.

Начальник ФСБ вновь недовольно качнул головой, криво ухмыльнулся, но всё же попытался сгладить едкую реакцию гостя:

– Совершенно верно. Поэтому вас и вызвали. Мы очень надеемся на ваш талант, сообразительность и аналитический ум. Вам даны исключительные полномочия. Вот, – он положил перед Калачовым очередной документ. – Для проведения операции «Прометей» президентским указом создано Особое управление стратегических операций. Его начальником назначены вы. В этом документе прописано всё. В том числе ваши полномочия. Вы имеете право привлекать для осуществления своей деятельности любую государственную структуру, любой транспорт. Вы можете производить процессуальные действия без санкций прокуратуры, без согласования свыше и так далее. Здесь всё сказано. Полномочия запредельные. Мы с Глебом Олеговичем уверены, что вы этим оружием будете пользоваться рационально. Мало того, по любому вашему запросу мы будем реагировать предельно быстро. Ваши обращения во все государственные органы будут иметь приоритетное значение. Такая директива за подписью самого Стрекалова уже повсеместно разослана. Оперативную группу для выполнения этого особо важного задания вы можете собрать сами. Впрочем, нами уже составлен рекомендательный список с функциями каждого оперативного работника. Финансы и техническое обеспечение подтверждены в полном объёме. Отдел специальных технических средств слежения и контроля за номером «21/33» будет работать только на вас. Личный ваш куратор – Глеб Олегович. Он мой заместитель, поэтому в моё отсутствие сможет решить все серьёзные задачи. Но я тоже всегда на прямой линии. Обращайтесь в любом случае, даже по мелочам. По кажущимся мелочам. Всё, что я не упомянул, расскажет вам генерал Гаков. Ну что Геннадий Васильевич? Работаем?

– Хорошо…

Когда Калачов с Гаковым удалились, в кабинет начальника ФСБ вошёл ещё один его заместитель – генерал Проскурин. Он плюхнулся в соседнее с начальником кресло и доложил:

– Вы просили подобрать надёжного человека.

– Та-а-ак…

– Кандидатуры лучше полковника Нутрецова я не нашёл. Владимир Артурович многократно проверенный кадр. Он молод, энергичен, предан. Имеет замечательный послужной список. Вот, посмотрите, – он положил перед начальником резюме на своего выдвиженца.

Глава девятнадцатая

7 апреля

Москва

Целую, бабушка

Поход до квартиры оказался невероятно трудным. Мало того, он был опасным. Метро уже не работало, и идти пришлось пешком прямо по рельсам. Идти в трудных условиях – во тьме и холоде. Теперь здесь было также морозно, как и на поверхности земли. Яру и Маре пришлось вернуться в лабораторию и изготовить с десяток факелов – надежда на бесперебойную работу электрических фонариков была слабой.

В свете горящих факелов туннели казались древними и давно заброшенными. Стены блестели от толстого слоя инея, на земле тут и там валялись окоченевшие трупы крыс.

Ярослав успокаивал попутчицу:

– Мёртвые они нам не страшны.

– Ужас их сколько… Где они обитали до этого?

– Не знаю. Да и плевать – они все замёрзли.

Дорога до дома заняла полдня. В конце путешествия Мара уже с трудом передвигала ноги, и Ярославу приходилось прикладывать дополнительные усилия, чтобы она не встала окончательно:

– Давай, давай… Если мы остановимся, то можем уже не дойти.

Девушка не отвечала. Её мучили страшные предчувствия. Как теперь они отсюда выберутся? Угля и еды надолго не хватит. А надежда на помощь извне с каждым днём становится всё призрачней. Именно эти жуткие мысли съедали последние её силы. Как? Как? Что делать? Мы вдвоём на дне огромного ледяного купола. А вокруг никого – только холод, холод и трупы крыс. Перспективы были вовсе не радужными.

Взглянув очередной раз на девушку, впавшую в ступор, Шелихов проворчал:

– Зря теряем время. Зря. Целый день без опытов…

В замёрзшей квартире они никого не нашли. Бабушка эвакуировалась. На кухонном столе лежал рюкзак и записка: «Дорогие мои, к сожалению, не смогла до вас дозвониться. Связь стала совсем никудышной. Но скоро её уже вовсе не будет. Очень надеюсь, что вы, как обещали, приедете сюда до шестого числа. В этот день отходит последний караван. МЧС уже тоже не может ни до кого дозвониться. Они привезли бумажное уведомление о прекращении функционирования Москвы. Ваш караван отправляется 6 апреля в 14. 00. Смотрите не опоздайте. С седьмого числа в Москве уже никого не будет, всё отключат. Надеюсь, что у вас всё хорошо, так как уверена: Маришка не даст вам пропасть. В любом случае, добравшись до Большой земли, я буду бить в набат (в том случае, если вы не появитесь в ближайшие два дня). На всякий случай оставляю всё, что по моему мнению поможет вам: лекарства, спирт, спички, свечи, мыло, остатки сухих пайков. Там ещё немного риса и изюма. Берегла это сокровище для себя. Поэтому очень надеюсь, что вы всё же прибудете следом за мной в Сочи на одном из последних караванов, и кутья останется целой. Шучу, естественно. Успехов вам и здоровья. Надеюсь на скорую встречу. Целую, бабушка. 05.04.2063».

Ярик пробормотал:

– Всё же закончили эвакуацию. Я думал, её будут неоднократно продлевать…

Глава двадцатая

9 апреля

Сочи

Особое управление стратегических операций (ОУСО)

Прежде чем закинуть невод

Прежде, чем закинуть невод, его надо сплести…

Генерал сидел в своём новом кресле начальника ОУСО. Напротив него расположился актив – шесть человек. Двоих он знал давно, ещё двоих подобрал сейчас. Остальных рекомендовали замы Джужомы. Ничего, сработаемся.

В чьём-то кармане завибрировал голофон.

– Володя, отключи аппарат, и сосредоточься, – голос Калачова звучал негромко, но внушительно. – Все гаджеты должны быть отключены. Нас могут прослушивать.

Нутрецов, не поднимая глаз, быстро исправил свою оплошность. Остальные не шелохнулись. Отключать аппараты перед совещанием – это азы службы в контрразведке.

Внешне новоиспечённый генерал представлялся человеком суровым, волевым и решительным. Пятьдесят лет лишь слегка посеребрили ему виски и выдавили на лбу пару глубоких морщин. Что только усиливало его мужественность. Во всём другом он был подтянут и моложав. Одевался Калачов предельно демократично. Вот и сейчас он сидел в тёмно-коричневой тонкой водолазке, подчёркивающей его развитую мускулатуру. Взгляд холодных серых глаз был несколько тяжеловат. Его мало кто мог выдержать. Улыбка редко гостила на его скуластом лице. Но особый трепет подчинённых вызывал голос генерала. Когда он начинал говорить, затихали все. У него был глубокий баритон с небольшой хрипотцой. Говорил Калачов не громко, но всегда кратко и уверенно. Геннадий Васильевич был страстным трудоголиком, который уж если возьмётся за гуж, то не выпустит просто так вожжи, пока не достигнет заданной цели. С подчинёнными он был справедлив, но крайне требователен. Впрочем, не больше, чем к самому себе. Генерал обладал