Свобода выбора фатальна - Александр Николаевич Бубенников Страница 25

Вдруг Лера протянула Брагину свои руки и с мольбой во взгляде доверчиво обратилась к нему:

– Посмотри на мои ладони, правую и левую, чтобы убедиться или разубедиться в чем-то… Мы уже миновали перевал… Просто через несколько минут мы увидим издалека, с высоты море… Я в тот миг, когда вижу море, становлюсь другой, преображаюсь… Мне так отец когда-то говорил в далеком детстве…

– Боюсь, что от меня мало проку в этом мистическом действе… Мешает здоровый цинизм и скептицизм исследователя – во всем сомневаться…

– Тем не менее…

Зачем он взялся рассматривать ее ладони, если заранее знал, что это его очередная глупость – идти на поводу капризам Леры? Из старого опыта знакомства с хиромантией в памяти зафиксировались какие-то элементарные вещи про ход линий жизни, головы, сердца… А здесь Брагин с удивлением заметил, что на левой ладони у Леры была очень короткая линия, буквально до середины ладони. Зато на правой ладони была нормальная длинная линия жизни, уходящая далеко в «браслетные» складки аристократического запястья.

Лера воскликнула:

– Слава богу, вот и море…

И во время ее восклицания Брагину вдруг показалось, что контуры линии жизни с правой ладони Леры исчезают. Он хотел поделиться своими соображениями с Лерой и тут же рассеянно посмотрел ей в лицо и мгновенно почувствовал, что она обрела над ним какую-то тайную странную власть, вроде бы не гнетущую, только настораживающую. Он радовался и одновременно пугался этой тайной девичьей власти. Надо было самого себя спросить: «Что это со мной?», но он спросил вспыхнувшую румянцем Леру:

– Что с тобой, милая?..

– Видишь, и ты заметил, что со мной что-то делается… Первым это мой отец заметил во мне… Преображаюсь… Тебя что-то испугало?..

– Нет, но… Век живи, и весь век удивляйся… – пробурчал Брагин, не желая раньше времени делиться своими впечатлениями и наблюдениями.

Глядишь, он никогда бы не обратил внимания на изменения, что произошли в ее облике, взгляде, лице, но он буквально пару часов назад, только что листал «Фаталиста». Он и в юности-то знал этого «Фаталиста» наизусть, а здесь после освежения памяти, воспроизвел в своем мозгу, как Печорин смотрел на Вулича и что он увидел в лице азартного в играх серба: «…Мне казалось, я читал печать смерти на бледном лице его. Я замечал, и многие старые воины подтверждали мое замечание, что часто на лице человека, который должен умереть через несколько часов, есть какой-то странный отпечаток неизбежной судьбы, так что привычным глазам трудно ошибиться. «Вы нынче умрете!» – сказал Печорин ему. Он быстро обернулся, но отвечал медленно и спокойно: «Может быть, да, может быть, нет…»

Брагин увидел те странные необычные изменения в лице Леры, только в отличие от Печорина и Лермонтова его глаза не были привычными к знакам и отпечаткам неизбежной судьбы. Да и твердо знал Брагин, что в ближайшие часы ничего не произойдет с его любимой – они пешком спустятся с трассы до военного санатория, потом поселятся в соседние номера санатория. Все главное и непредсказуемое случится завтра, в нужное время и после его, ее презентаций. А пока… Потому он и не пожелал делиться своими наблюдениями с Лерой относительно таинственных изменений на ее лице, на руках, которые вполне можно приписать не только появления за окнами троллейбуса, но мгновениям бурных объятий или последствиям от красной «Алушты» в купе в душный сентябрьский день.

– Дай, я тоже гляну на твои руки, Евгений, – она, преодолев некоторое сопротивление Брагина, придвинула руки к своему лицу, – интересно, наверное, это эффект преображения моего…

– Что тебе показалось интересным?..

– Ты сейчас рассмеешься и назовешь меня сумасшедшей, но я не вижу линий твоих рук…

Брагин вырвал свои руки из ладоней Леры, взглянул на них:

– Руки, как руки, линии как линии…

– Только я не вижу твоих линий, дай, еще раз гляну…

– На, глянь…

Она повертела руки Брагина перед глазами и призналась:

– Наверное, вид моря меня поразил настолько, что мне показалось, что линии с твоих рук исчезают прямо на моих глазах…

– Разве так бывает?..

– Не знаю, – Лера пожала плечами, – значит, бывает, сначала линии исчезают, а потом вдруг восстанавливаются… Визит-эффект, одним словом… Я же от вида моря просто шалею… Не волнуйся… Вот такая тебе девица попалась, волнительная и вызывающая волнение моих любимых…

– Я и не волнуюсь… Это ты успокойся, милая…

– Сейчас, насмотрюсь на море и успокоюсь… Действительно, что-то меня выбило из колеи – глюки есть. Все успокаиваюсь и беру себя в руки

Лера неотрывно глядела на море, молчала, углубившись в себя, в свои потаенные раздумья. Но за несколько минут до остановки троллейбуса у поворота на Гурзуф пояснила суть семейных родовых преданий с особой тщательностью.

– Даром что ли мы с тобой, не сговариваясь, взяли с собой в наше путешествие томики прозы с «Фаталистом». Уже здесь прослеживается рука судьбы. Тебе сейчас придется удивиться, обрадоваться или расстроиться, не знаю. Самое главное в том, что образ Вулича из «Фаталиста» списан Лермонтовым с моего прямого предка по отцовской линии, поручика Вуича, зарубленного пьяным казаком. А до этого, как и описано в рассказе, предок бесстрашно участвовавшего в перестрелке с чеченцами. Запросто на пари игравшего в «русскую рулетку» до боя и верившего до конца в высшее предопределение и своего Демона Фатума…

Глава 21

Они провели целый день в Ялте. По предложению Брагина, о «Фаталисте» и предке Леры не было произнесено ни слова. Они, как дети, завороженно бродили по набережной, пляжам, кофе, винным дегустационным залам, держась за руки и никого не замечая…

Поздним вечером они спускались по ночной дороге в гурзуфский военный санаторий при осеннем звездопаде продолжая думать, как тайные знания лермонтовского «Фаталиста» перенести на сегодняшнюю ночь, на их в ролевых играх в Печорина и Вулича… Конечно, Лера определила в главного героя Печорина – Брагина… А себя почему-то определила в своего предка Вуича-Вулича…

– А интересно, как ты, милый, трактуешь две фразы, что Вулич совсем не пил и за молодыми казачками не волочился?..

– В сегодняшней же интерпретации так: мой Вуич оказался неравнодушным к «Алуште»… А еще – Вуич в женском облике влюбила в себя казака так, что он потерял голову от любви…

Лера улыбнулась в темноте и задала новый вопрос:

– А как насчет