Кирилл Шелестов - Жажда смерти Страница 27

В кабинет вальяжно вплыла его секретарша Лена, но он, состроив зверское лицо, злобно замахал на нее руками, и она поспешно ретировалась. Виктор, Вася и я продолжали наблюдать за представлением.

— Даже не вздумай ничего заказывать! — захлебывался Храповицкий. — Я лично тебя встречу и лично отвезу в отель! Конечно, мне удобно. При чем тут вообще мое удобство!

Эта готовность начисто забывать о собственном удобстве и полностью растворяться в заботе об окружающих была тем более примечательна, что толпа наших директоров уже около часа томилась в коридоре. Ожидая, когда Храповицкий закончит делиться с нами впечатлениями о своих приключениях в Москве и вспомнит о том, Услышав дежурную шутку, Лена фыркнула. Ответа от нее не требовалось. Храповицкий просто демонстрировал ей свое расположение.

— Ну, так отпускать народ или нет? — настаивала она.

— Гони эту шайку в зал совещаний, — велел Храповицкий. — Скажи, мы сейчас придем.

— И еще к вам Пахом Пахомыч рвется, — надменно добавила Лена, поправляя свои огромные очки. — Уверяет, что по срочному делу.

Храповицкий откинулся в кресле и потянулся.

— Пахомыча пошли подальше, — распорядился он. — Знаю я его срочные дела! Замучил с этой своей налоговой проверкой.

Лена вышла, усмехаясь. Я нисколько не сомневался, что она с наслаждением объявит Пахом Пахомычу при всех остальных директорах:

— Владимир Леонидович велел послать вас подальше! Храповицкий перевел на меня глаза, в которых плясал огонек азарта.

— Я, наверное, тебя с собой к Вихрову возьму, — решил он. — А то мне одному скучно лететь.

Потребность быть окруженным толпой была неотъемлемой частью его характера. Он вообще не мог оставаться один. Думаю, если бы его заперли в комнате без охраны и женщин или, на худой конец, без меня, он бы умер через пятнадцать минут в невероятных мучениях.

Я кивнул, хотя не испытывал особой радости от подобного применения моим скромным способностям в нашем обширном хозяйстве.

Его настроение злого спортивного веселья передалось и Виктору.

— А я, наверное, Ваську уволю, — сообщил он. — Чтоб под ногами не путался. А то мне тоже охота пользу принести.

— Я тебя сам уволю! — огрызнулся Вася, не терпевший подобных шуток над собой. — Тоже мне начальник нашелся! Ты хотя бы одеваться прилично научился!

Он брезгливо покосился на мышиный пиджак Виктора и поправил нарядный платок в нагрудном кармане своего щегольского костюма. Если бы руководителей выбирали по их манере одеваться, то у Виктора, по сравнению с Васей, не было бы ни одного шанса. Но победил бы все равно Храповицкий. Поскольку из нас четверых он единственный был в кожаных штанах.

— Чучело огородное! — сердито буркнул Вася в сторону Виктора.

Виктор встал, широко, на деревенский лад, расставил ноги, демонстративно сунул руки в карманы потертых джинсов и окинул Васю насмешливым взглядом.

— Это я на твоей двери велю написать вместо твоей фамилии, — пообещал он. — Когда Вовка на «Трансгаз» уйдет, а я в этом кабинете засяду. И заставлю тебя мне чай таскать. Вместо Лены.

Отвечать на подобную угрозу Вася счел ниже своего достоинства, а может быть, просто не нашелся. После этого обмена репликами наши планы на ближайшее будущее окончательно прояснились.

3

— Ну что, граждане начальники, — задиристо начал Храповицкий, поглядывая на сидевших за длинным овальным столом директоров, — рассказывайте, как вы тут воровали в мое отсутствие.

Расположившийся рядом с ним Виктор добродушно ухмыльнулся. Директора льстиво захихикали, из чего можно было заключить, что в его отсутствие воровали все много и успешно. Предстоявшее Храповицкому повышение не было секретом для наших сотрудников. Его нетерпеливо предвкушали. Всем, от главного бухгалтера до уборщицы, почему-то казалось, что еще совсем немного, и для нашего холдинга начнется новая жизнь, полная веселья, праздников и богатства. Это состояние всеобщей эйфории в немалой степени подогревалось прессой, которая начиная с лета писала о Храповицком исключительно восторженно.

Сейчас, видя, что шеф находится в прекрасном расположении духа, директора догадывались, что мы у цели. Они переглядывались и многозначительно подмигивали друг другу.

Храповицкий вел совещание оживленно, не цепляясь к ним, как это часто бывало в последнее время, когда накопившееся в нем раздражение выплескивалось волнами незаслуженных разносов.

Во время скучного повествования главного инженера о плачевном состоянии нашего оборудования, взгляд Храповицкого случайно упал на Пахом Пахомыча. Все время совещания тот единственный сидел мрачнее тучи, нахмурившись и уставясь в стол. Погруженный в свои тягостные переживания, он не замечал, что портит праздничную картину и что попал в опасную сферу начальственного внимания.

— Кстати, — бесцеремонно перебивая главного инженера, усмехнулся Храповицкий, — некоторые из наших сотрудников, запутавшиеся в своих махинациях, сеют панику в рядах честных тружеников. Пугают нас полицейскими наездами. — Он замолчал, выдерживая паузу.

Кто-то из сидевших рядом с Пахом Пахомычем пихнул его в бок. Тот вздрогнул, вскинул глаза, наткнулся на грозный взгляд Храповицкого и испуганно замер.

— Я хотел по одному вопросу... — забормотал он. — Здесь у меня... Тут, в общем... — Он сбился и замолчал с открытым ртом.

Храповицкий еще секунду подождал.

— Если кто-то что-нибудь понял в данном сообщении, то прошу мне перевести, — попросил он.

Все с готовностью засмеялись.

— Поскольку, в отличие от Пахом Пахомыча, я не привык общаться с помощью блеяния, — продолжал Храповицкий, — то довожу до вашего сведения следующее. На прошлой неделе в самолете я виделся с генералом Лихачевым, возглавляющим налоговую полицию области. Вы слушаете меня, Пахом Пахомыч? Очень хорошо. Значит, я могу продолжать? Спасибо. И не трясите, пожалуйста, головой, а то у вас там что-то скрежещет. Из нашей беседы с генералом, продолжавшейся около часа, я понял, что на предприятии Пахом Пахомыча идет обычная проверка, не имеющая отношения к нашему холдингу и не направленная против Пахом Пахомыча лично. Об этом разговоре, кстати, я поставил в известность губернатора области Егора Яковлевича Лисецкого. Вы слышали о таком, Пахом Пахомыч?

Директора снисходительно улыбались в сторону Пахом Пахомыча.

— Я... это... — с трудом выдавил из себя Пахом Пахомыч.

— Хорошо, что вы «это», — одобрил Храповицкий. — Я уже опасался, что вы «того».

Последовал взрыв всеобщего хохота.

— Одним словом, генерал мне пообещал, что проверка закончится в ближайшее время. — Храповицкий посмотрел на календарь и заключил: — Буквально не сегодня завтра.

— Она уже закончилась, — натужно проговорил Пахом Пахомыч. Это была первая членораздельная фраза, произнесенная им за время сегодняшнего совещания.

— А что ж ты сидишь как мешок? — возмутился Виктор. — Водку тащи! Угощай нас!

Все опять засмеялись.

— Так против меня уголовное дело возбудили, — еле слышно произнес Пахом Пахомыч, шаря по карманам.

Все затихли в один миг. Как-то сразу стало не до шуток.

— Какое уголовное дело? — переспросил Храповицкий, не понимая.

— За мошенничество, — пробормотал Пахом Пахомыч, совсем потерявшись. — Да вот же!

Он наконец извлек из кармана какую-то мятую бумажку и с виноватым видом через стол передал ее Храповицкому.

Храповицкий брезгливо повертел ее в руках, пробежал взглядом и сразу насупился.

— «По результатам проверки возбуждено уголовное дело, — в мертвой тишине жестко прочитал он. — По факту мошенничества...» Ничего не понимаю, — признался он.

Он поднял глаза и оглядел директоров одного за другим. Все пятьдесят человек затаив дыхание смотрели на него, не отрываясь. Никто из них тем более Ничего не понимал.

Храповицкий стиснул зубы.

— А что ж ты, дурак, раньше молчал? — грохнув кулаком по столу, рявкнул он на Пахом Пахомыча. — Что ж ты мне только сейчас эту дрянь суешь?

— Я хотел перед совещанием зайти, — залепетал Пахом Пахомыч. — Мне сказали, что ты... что вы велели мне идти подальше...

Никто даже не улыбнулся. Храповицкий вспыхнул.

— Баран! — прошипел он. Но уже в следующую секунду он взял себя в руки. Он понимал, что подчиненные ждут его реакции, что каждое его слово, сказанное здесь, будет многократно повторяться и обсуждаться.

Он демонстративно пожал плечами.

— Думаю, кто-то из людей Лихачева проявил неуместное рвение, — холодно произнес он. — Захотел погреть руки. Срубить с нас деньжат к ноябрьским праздникам. Кстати, дело, как здесь сказано, возбуждено по факту. Это означает, что оно ведется не против Пахом Пахомыча. То есть ему нечего опасаться.

В молчании присутствующих облегчения не чувствовалось. Слова Храповицкого никого не убедили. Все понимали, что Пахом Пахомычу есть чего опасаться. И, скорее всего, не ему одному. Храповицкий предпринял последнее усилие.