Андрей Анисимов - Кремлевский синдром Страница 28

— Год назад деньги были другие, — заметил Фирман и отхлебнул из хрустального стакана.

— Да, Яшенька, да, роднуша, работать стало труднее, — согласился Марик, выковыривая специальными щипчиками лед. — Но я тут многое довел до ума. Крутился как форц ин эсек. Фонтанчики, конюшеньку, флигелечик для гостей. Считай еще гелдов около лимончика.

— Кого неймет чужое горе… — усмехнулся Яша. — Для меня это дорого.

Марик опустил лед в высокий стакан и поболтал им в воздухе:

— Ты веришь, Яшенька, нутром прирос к этому гнездышку. Есть в нем таки что-то родовитое, значительное. Если бы не удавка, мамой Фирой клянусь, Яшенька, оставил бы. Пусть будет избушечка на Темзе…

Фирман обтер лоб полотенцем, презрительно хмыкнул и подумал: «Местечковый жиденок, ты в своей Жмеринке еще пятнадцать лет назад об отдельной квартире с душем и ватерклозетом не мечтал. А теперь «прирос» к родовому замку! Как быстро наглеют пархатые». Но, естественно, мыслей своих озвучивать не стал. Ответил просто:

— Не хочешь, не продавай.

— Бекицер, Яшенька, нужны бабульки. Оттого и продаю.

— Раз бекицер, значит, надо опускаться. Восемь лимонов кое-как наскребу. И ни цента выше. И то не знаю, на хера мне эта музыка? Дом в Лондоне у меня уже есть. Иду тебе навстречу как еврей еврею.

Марик покраснел и тут же утерял нежность в тоне:

— Поц, ты чего? А отсосать не хочешь? Да поцелуй меня в тухес, у меня, блядь, его за девять с половиной с руками оторвут!

— Пену не гони, я тебе не швитцер. Я таких домов, знаешь, сколько видел?! И не залупались, кто продавал. Не хочешь восемь, засунь его себе в тухес вместе с конюшней и фонтанами.

Удивленная прислуга, заслышав крики владельца «родового гнезда» и его солидного приятеля, робко выглянула на балкон.

— Что вылупилась, сука?! Пошла отсюда, — шугнул ее хозяин. Девушка исчезла. Марик залпом осушил стакан и хлопнул донышком о мраморную столешницу с такой силой, что хрусталь едва не раскололся:

— Мне говорили, Фирман жадный на гелт. Теперь вижу, люди правы. Да ты, поц, не просто скупердяй, ты скряга и бандит. Пользуешься моим положением, грабишь брата по крови. Падлой буду, лучше о тебе думал.

— Восемь с половиной, — совершенно спокойно предложил олигарх.

Марик тут же налил себе еще полстакана виски и, не охлаждая льдом, влил в глотку:

— Черт с тобой. Девять.

— Лошадей оставишьвосемь шестьсот.

— Да у меня, Яшенька, золотце ты мое, каждая лошадочка по сто штук. А в конюшеньке их десять. Один Флэшик на прошлом Аскоте девятьсот штук принес.

— Давай без жидовских понтов. Во-первых, это было три года назад, а во-вторых, Флэш взял приз не в девятьсот, а в шестьсот тысяч фунтов, — поправил Фирман. Он следил за всеми соревнованиями, где присутствовали крупные денежные призы, и за Королевскими скачками в местечке Аскот в том числе.

— Хорошо, шестьсот, — тут же сдался Садовский и жалобно добавил: — Согласись, Яшенька, тоже денежки.

— Согласен. Только тогда ты хозяином конюшни не был.

— Но Флэшик сейчас-то у меня в стойле.

Фирман не успел ответить, зазвонил его мобильный. Определитель выдал номер телефона начальника службы безопасности.

— Привет, Руслан, чем порадуешь?

— Порадовать, Яков Моисеевич, пока нечем. Из Минска поступила негативная информация. В Белоруссии подписан ордер на ваш арест.

— Вот козлы. Мотивы?

— Девочка там с балкона выбросилась. У них что-то появилось о ваших связях с «Машей и Медведем».

— Пресса?

— Пока молчит. Там наши люди работают.

— Это хорошо. Своими силами погасить сможешь?

— Делаю все возможное, но и вы помогите.

— Понял. Но и сам не расслабляйся. — Закончив разговор, Фирман задумчиво посмотрел на Темзу. Садовский тактично затих, понимая, что гость что-то обдумывает. Яша снова взял телефон и заговорил на хорошем английском:

— Господин лорд, рад вас приветствовать с берегов Темзы. Майкл, помнишь, в прошлый приезд ты мне обещал устроить встречу с Тони. Пока я в Англии, хотелось бы ее осуществить.

Садовский по-английски говорил скверно, но смысл беседы до него дошел.

— Яшенька, зачем тебе летом премьер-министр?

— Понимаешь, Марик, на меня в Минске наехали. Надо заработать очки у Кремля. Я же советник по бизнесу. Пусть Блэр поможет ускорить доступ акций наших компаний на Лондонскую биржу. Мне это тоже не помешает.

Садовский уважительно кивнул, но государственные дела приятеля его в данный момент волновали мало. Сейчас его беспокоил только один вопрос, купит ли Фирман его дворец:

— Что ты решил, Яшенька?

Олигарх сделал вид, что вопроса не понял:

— Ты о чем?

— Домик покупать надумал?

— Достал ты меня со своим хаусом. Хорошо, даю тебе восемь шестьсот и по рукам.

Садовский уже был готов на восемь с половиной, но лицо сделал кислое:

— Маловато, Яшенька, но ради дружбы, так и быть… Знаешь, как я тебя, Яшенька, уважаю? И мамочка моя, Сима Израилевна, всегда о тебе спрашивает и приветы передает.

Но Фирман его не слушал:

— У меня два условия.

— Выкладывай, Яшенька, все что могу, родненький.

— Я сегодня же вступаю во владение, и ты присылаешь мне свою прислугу в спальню.

— А бабульки? — еще не веря своему счастью, осторожно напомнил продавец.

— Сейчас распоряжусь, чтобы перевели.

— Тогда можешь, родненький ты мой, отправляться в спальню сию же минуточку.

— Я предпочитаю секс на свежем воздухе. Организуй соотечественнику минетик с видом на Темзу. Мне будет не так противно звонить в свой банк. Ты же сам назвал меня скрягой.

— Яшенька, как говорят фонечки, милые бранятся, только тешатся, — ответил Садовский и исчез с балкона. Белокурая прислуга появилась через минуту. Фирман молча расстегнул ремень и, спустив брюки, указал ей «рабочее место». Девушка подошла и присела у его ног. Пока она пыталась разжечь у олигарха страсть, он взял телефон и прошелся по кнопкам.

— Миша, здравствуй. Я нашел для тебя особняк. Представляешь, как ты и просил, в Вестминстере с видом на Темзу. Парк, фонтаны, конюшни, конец восемнадцатого века и всего за четырнадцать лимонов. Ты даже не представляешь, какое я получаю удовольствие от пейзажа. Словами не передать. Да, можешь переводить бабки. Переведешь на два счета. На первый восемь лимонов шестьсот тысяч фунтов, на другой остальные. Записывай номера. — И олигарх, вздыхая от блаженства, доставляемое белокурой девой и удачно завершенной сделкой, продиктовал цифры и коды двух банковских счетов.

Совсем другие чувства испытывал Садовский. Отправив девицу гостю, Марик побежал в комнату охраны, где стояли экраны от всех камер наблюдения. Одна из них работала на балконе. Марик любил подглядывать за интимными играми других. Но помимо картинки техника передавала и звук. Услышав, как Фирман на его дворце за три минуты заработал больше пяти миллионов, Садовский побледнел, затем покрылся красными пятнами и, сжав кулаки, прошипел:

— Подожди, сука, придет время, я тебя урою. И не таких фраеров делали.

Около восьми утра в доме Войтницких женщины еще спали. Казимир с Василием проснулись гораздо раньше и, тихонько переговариваясь, пили на кухне кофе. Пользуясь отсутствием Леры и Стефании, снова обсуждали тему исчезновения Мальгасова. Звонок в дверь прозвучал как гром среди ясного неба. Звонили по-хамски, не отрывая пальца. Казимир пожал плечами и пошел выяснять, кто их тревожит в такую рань. Вернулся растерянный:

— Там двое из милиции, просят разбудить Леру. Уж не собрались ли ее арестовать вместо мужа?

— Что я вам могу ответить? — развел руками Василий. Он сразу вспомнил, что паспорт оставил у начальника службы безопасности, и если милиция потребует документ, предъявить ему нечего.

Казимир на цыпочках вошел в комнату дочери. Через минуту появилась Лера. Она быстро забежала в ванную, и еще через минуту была готова к выходу. Милиционеры в квартиру тактично не вошли, а ждали ее на лестничной площадке. Из чего Танцков сделал вывод, что на арест это не похоже. Казимир вышел вместе с дочерью, затем быстро прибежал на кухню и сообщил, что ему, как отцу, разрешено Леру сопровождать. Раскрыть цель поездки милиционеры отказались. Уже в дверях Казимир обещал, как только что-то прояснится, тут же позвонить и просил успокоить супругу, когда она проснется.

Не успел хозяин дома захлопнуть за собой дверь, из спальни появилась заспанная Стефания:

— Казимир, что происходит в доме?

— Казимир Станиславович ушел.

— А кто трезвонил в дверь? Я краем глаза взглянула на часы. Всего восемь. Я так рано не встаю. — И поскольку на шквал ее вопросов Василий не ответил, возмутилась: — Что вы молчите, голубчик! Куда ушел Казимир, хоть это вы знаете?

Танцков рассказал о визите милиции и о том, что хозяина дома и Леру увезли.