Иван Жданов - Утро начинается с меня Страница 3

— Доброе утро. Я — Артём Сергеев. Издательский дом «Деловой справочник». Вот мои документы.

Мужчина размером с два дверных проёма в камуфляжной форме и маской на лице небрежно, словно отмахиваясь от назойливой моли, отталкивает меня в сторону, даже не взглянув на документ.

Спасибо, что не избил и не повалял по сырой земле.

09:58 Чудо моё…

— Неужели, самому господину Сергееву преградили путь? — прозвучал знакомый и до боли приятный женский голос за моей спиной.

Элина, 27 лет, на зависть талантливый репортёр, обладательница премии «Самый сенсационный репортаж года»; трудится на конкурентное издание.

Я пару раз спал с ней. Мы даже как-то по-дружески, словно дети, гуляли в парке — в загородном клубе на крутой корпоративной тусовке. Красивая девочка. Но почему-то на её желание «бывать вместе почаще» я всегда отмалчиваюсь и сразу исчезаю из её мобильной вселенной… Хотя изредка (и всегда неожиданно) комментирую её блоги в «ЖЖ» своими сексуальными фантазиями. И каждый раз получаю от неё ночную SMS о том, что в очередной раз заставил её улыбнуться.

Есть в ней нечто, что заставляет меня ощущать её превосходство. Пару раз, наблюдая, как она общается с другими, я поймал себя на мысли, что профессиональные достижения этой девочки объясняются не только её талантом и обаянием. Она — как мягкая игрушка с секретом, прижимая которую к себе, ты неожиданно ощущаешь потаённую внутреннюю броню и ядерную мощь.

Нет, не хочу я «быть с ней чаще». Но сегодня — это просто необходимо.

— Привеееет, эээ… Как там тебя? — я изображаю наигранную попытку неузнавания.

— Дурак ты, каким и был всегда. Не пускают? И правильно делают.

— Как видишь…

— Пойдёшь со мной? У меня два «пригласительных», — Элина показывает пару ламинированных карточек. — И не спрашивай, что я сделала, чтобы их получить. Всё равно правда будет не той, о которой ты бы мог подумать.

Я одарил девушку самой приветливой своей улыбкой, и мы просочились сквозь толпу внутрь здания.

SMS от начальника: «Тёма, надеюсь, ты попал внутрь. Дело крутое — Андрея Попова судят. Вроде как ему грозит пожизненное… И с особо отягчающими обстоятельствами».

Мой ответ: «Вход стоил мне ужина в дорогом японском ресторане, пачки презервативов, сигарет и тампонов».

10:15 Зал суда

Клетка. Пока ещё пустая. Дешёвые лавки, заполненные журналистами, родственниками и какими-то странными людьми, которых я сразу окрестил «моссадом» (по выражению их непроницаемых лиц и выправке не подходили они под определение обычных зевак).

Сразу обращаю внимание на редкой красоты бабу с двумя испуганными пацанами лет по 10–12. Рядом с ними — явно бабушки-дедушки. Их всех опекает пара телохранителей в непроницаемых чёрных очках, словно они только что вернулись с вечеринки из «NEO». Плюс представители правоохранительных органов в форме по всему периметру зала.

Круто. Я такого оцепления здесь ещё никогда не наблюдал. Причём лица у полиции и «людей в штатском» такие, словно сейчас под их наблюдение приведут не иначе как восставшего из ада Бен Ладена.

Элина: «Ты хоть знаешь, кого судят?».

Я: «Наркошу какого-то».

Элина: «Снова шутишь?».

Я: «Нет, я пока не врубаюсь в ситуацию».

Элина: «Тогда ты очень не врубаешься, если не шутишь. Попов, говорят, — это первый человек, кто толкает наркотики по всей России.

Боюсь даже предположить, кто за ним стоит. Пятнадцать лет он этим занимался. Прокуратура его взяла за яйца только сейчас — видимо, кому-то дорогу перешёл».

Я: «А ты возьмёшь меня сегодня за яйца?».

Элина: «Маньяк», — и улыбнулась мне открыто и радостно, давая тем самым сигнал, что не только за яйца она готова меня сегодня взять.

10:20 Судья

— Слушается дело номер «18-12-306». Прошу всех встать и отключить мобильные телефоны. Дело ведётся над Андреем Владимировичем Поповым, причастному к…

Судья — женщина лет пятидесяти, по всем признакам в молодости — яркая красавица, никогда не отказывавшая себе в удовольствиях, водке и мужчинах, и потому в свои пятьдесят выглядевшая как 70-летняя богатая тётка после очередного бюджетного «тюнинга», — начала перечислять все возможные даты и места, где мог быть и творить зло этот самый Попов. В моем мозгу росло впечатление, что все те «жопости», что я утром проглотил вслед за кофе, — все они состоялись по воле и при участии этого человека. Нам сообщили, что Попов был не раз арестован, но каким-то чудом ему всегда удавалось сразу выйти на свободу. Даже сейчас, по словам судьи, он проходит по делу под чужим именем и по поддельному паспорту.

Я слушал монотонный речитатив судьи, и в моём мозгу он постепенно накладывался на какой-то музыкальный ряд. Стремительно пролистывая воспоминания, я мучительно пытался определить, что за песня звучит во мне, в чьём исполнении и когда я впервые её услышал. Мой отец долгое время работал программным директором на музыкальной радиостанции, поэтому в родительской семье музыка звучала постоянно. И вдруг моя память выдала точный образ, звук и изображение — Coolio, обильно татуированная звезда гангста-рэпа. Казённые причитания судьи гармонично легли на бит, в котором начал пульсировать мой мозг. И как только саундтрек к текущему судебному заседанию зазвучал во мне в полную силу, в зал ввели мужчину и как-то очень торжественно препроводили его в клетку. Даже судья на секунду оторвала свои очи от протокола и взглянула на подсудимого.

Введённый в зал суда и замкнутый в клетку Попов сразу вызвал во мне уважение как очень сильный и необычный мужик. Даже охранники, которым было приказано убить его при любом несанкционированном телодвижении, с почтением посматривали в его сторону. Эти жлобы в камуфляже явно гордились, что их снимают фото-и телекамеры рядом с этим человеком. Я где-то читал, что каждый талантливый мент и каждый выдающийся сыщик — прирождённые преступники. Но судьба уготовила им другую задачу: не творить, а предотвращать зло, с которым эти люди всегда были на «ты». Сейчас эти «охотники» явно гордились пойманной и упрятанной за железные прутья «добычей»: это был крупный и породистый «лев», настоящий «царь зверей». И они позировали так, словно стали победителями в сафари — на фоне поверженного зверя.

Попов же был абсолютно спокоен. Я бы дал ему лет сорок, или сорок пять, но судья назвала год его рождения, я быстро сосчитал и изумился — Андрей был моим ровесником, ему в этом году тоже должно было исполниться тридцать три. Седые красиво уложенные волосы. Серебристая щетина. Впалые глазницы, узкие скулы. Руки сильные, жилистые. Мощная шея. Широкая спина.

«Богатырь в неволе», — вот что подумал я, разглядывая Андрея Попова в клетке.

10:21 Элина

Мы сидели на самом последнем ряду из шести возможных. Элина достала свой ноутбук, положила его на коленки, чуть сдвинув свою мини-юбку, чтобы я видел её кружевные чулочки, и, спросив разрешения у стоявшего рядом охранника, включила компьютер и настроила Интернет.

— Перестань, зачем ты это делаешь? У меня сейчас встанет, и я ничего не смогу запомнить, — шёпотом начал я.

— Может, я так хочу, — возразила она.

— Ты желаешь, чтобы я прямо здесь накинулся на тебя?

— Тишина в зале! — судья ударила молотком по столу и строго посмотрела в нашу сторону.

10:25 Попов

Поведение Попова удивляло и вызывало восхищение. За ним наблюдали все — и охранники, и присутствующие в зале, и многомиллионный Интернет, который, вопреки всем запретам, транслировал процесс при помощи камер, встроенных в якобы отключённые мобильники. Раз уж нас не отключали и не отбирали средства связи, значит, как сказал когда-то поэт Владимир Владимирович, «это было кому-нибудь нужно».

Итак, когда ввели Попова, он сначала осмотрел свою клетку, присел, поёрзал на скамье, замер на секунду — и выбрал своё место. Пока судья монотонно «читала» свой «ганста-рэп», Андрей проверил прочность решёток, убедился, что замок заперт, потрогал, насколько реальна крыша над ним, и протянул руку ближайшему к нему охраннику — и тот, чес-слово, с почтением ответил ему рукопожатием. Только после всех этих неспешных движений Попов поднял глаза на жену и сыновей.

Пока он смотрел ей в глаза, в зале висела звенящая тишина — оглушающая и пронзительная, когда страшно даже дышать, чтобы не спугнуть воцарившийся покой. Вы заметили, что постоянный звуковой фон нам, горожанам, привычен и почти не раздражает, а резко наступившая полная тишина сразу привлекает внимание? Тут произошло то же самое: тишина оглушила всех — даже судья замолкла и начала старательно протирать свои очки.

Так могли смотреть глаза в глаза только очень влюблённые люди. У его жены текли слёзы, она смотрела на него, не мигая, — и беззвучно рыдала. Её губы шептали: «Андрюша… Мой милый Андрюша…».