Адриан Д'Аже - Судный день Страница 31

— Я попросил ЦРУ вкратце ознакомить нас с ситуацией, — раздраженно закончил вице-президент, кивнув в сторону человека, ожидавшего за кафедрой для выступлений.

Куртис О’Коннор только что вернулся после секретной разведывательной операции в Исламской республике Иран. Он понимал все риски, которые возникнут, если Соединенным Штатам придется открывать третий фронт на Ближнем Востоке. В Афганистане верх начинает брать Талибан, а в боях в Ираке уже погибло 4000 молодых американцев. Еще десятки тысяч солдат стали инвалидами.

— Операция «Сасанид»[69] была начата два года назад, сразу вслед за отказом президента Махмуда Ахмадинежада прекратить обогащение урана, — начал О’Коннор. — «Сасанид» включал в себя электронный перехват телефонных разговоров, электронных и факсовых сообщений, а также наблюдение со спутников за территориями, где, как мы предполагаем, иранцы строят свои ядерные объекты.

Спутники-шпионы «Ки-Хоул» Национального управления военно-космической разведки, размером со школьный автобус, двигались по орбите со скоростью более шести километров в секунду. Летая над Ираном на высоте 36 000 километров, они обеспечивали такое качество изображения, что на снимках можно было четко рассмотреть номер автомобиля или название улиц на домах. Сложные оптические устройства работали в диапазоне ближнего инфракрасного излучения и теплового излучения, так что могли видеть сквозь темноту и облака. Но каким бы хорошим ни было покрытие территории этими спутниками, О’Коннор знал, что в нем по-прежнему есть и пробелы.

— Несмотря на непрерывное круглосуточное наблюдение, у нас нет надежных данных о системе выявленных иранских бункеров и туннелей, и мы подозреваем, что они могут вести дальнейшее строительство ядерных предприятий глубоко под землей, — продолжал О’Коннор. — Съемка со спутников также не может дать точную информацию о том, что происходит внутри отдельного здания. До настоящего момента Иран признал существование только двух ядерных объектов. Первый из них расположен в Исфахане в центральном Иране. — О’Коннор использовал лазерную указку, чтобы показать местоположение этого объекта на карте у себя за спиной. — Главной функцией предприятия в Исфахане является превращение уранового концентрата в гексафторид урана. Второй завод находится в Натанце.

Он показал на область неподалеку от Тегерана.

— Несмотря на то что по большей части мы надеемся на высокие технологии, нам все же удалось сохранить нескольких агентов на земле, — сказал О’Коннор, взглянув на министра обороны, — и оба этих предприятия сейчас находятся под нашим постоянным наблюдением с земли. Один из наших агентов подтвердил, что на предприятии в Натанце имеются высокоскоростные центрифуги, вероятно, до пятидесяти тысяч штук, которые используются для превращения гексафторида из Исфахана в высокообогащенный оружейный уран. Гораздо большее беспокойство вызывает новое предприятие, строящееся внутри горного массива в районе Фордо, рядом с древним городом Ком. — О’Коннор показал на цепочку холмов к юго-западу от Тегерана. — Это предприятие находится на территории базы Исламской революционной гвардии, а руководит им Организация атомной энергии Ирана — или ОАЭИ, — хотя мало кто знает об этом строительстве, даже среди сотрудников ОАЭИ.

— Но оно точно предназначено для военных целей?

Президент Денвер Харрисон выглядел уставшим и сбитым с толку. Начиная с середины своего второго срока на этом посту, он сильно постарел. Куртис О’Коннор давно считал, что этот президент уже потерял почву под ногами. Реальная власть в администрации находилась в руках вспыльчивого и раздражительного вице-президента Монтгомери.

— Наш агент в Коме уверен, что да, господин президент. Он насчитал там всего три тысячи центрифуг. Этого слишком мало, чтобы обогатить достаточное количество урана для атомной электростанции…

— Но вполне хватит, чтобы сделать несколько атомных бомб, — отрезал Монтгомери. — Время уходит, господин президент. Нам необходимо вывести из строя все три этих предприятия, и нужно сделать это прямо сейчас.

— Израильтяне уже рассматривают такой вариант, — добавил госсекретарь. — Угрозы Ахмадинежада смести Израиль с лица земли уже переполнили чашу их терпения, и мы опасаемся, что они могут нанести упреждающий удар.

Госсекретарь умолк. Все в этом зале знали, что Израиль представляет собой непровозглашенную ядерную державу, и прецедент демонстрации силы уже был. Когда в 1956 году харизматический президент Египта Гамаль Насер национализировал Суэцкий канал и затопил десятки судов, груженных цементом, чтобы воспрепятствовать использованию его на Западе, Израиль предпринял действия, не согласованные со своим большим и могущественным союзником. Не сообщив ничего президенту Эйзенхауэру, премьер-министр Давид Бен-Гурион направил израильские танки на удерживаемую египтянами Газу, а десантники генерала Ариэля Шарона углубились далеко в Синайскую пустыню, удивив египтян своим появлением в нескольких милях от Суэцкого канала. Будут ли израильтяне снова действовать в одностороннем порядке? Этот вопрос повис в напряженной тишине над столом совещаний.

— А иранцы в состоянии нанести удар по Израилю? — спросил президент, глядя на О’Коннора.

— Пока нет, но они очень близки к испытанию новой версии своей ракеты «Саджиль-2». — О’Коннор переключил экран, и на нем появился снимок новейшей иранской ракеты класса «земля-земля». Блестящий черный корпус «Саджиль-2» стоял на стартовой площадке у подножия горной гряды к юго-западу от Тегерана. — «Саджиль-2» в состоянии нести ядерную боеголовку и снабжена твердотопливными ракетными двигателями, сходными с теми, что стоят на наших ракетах «Минитмен-1». Хотя, по нашим стандартам, это уже довольно устаревшая технология, для иранцев это значительный шаг вперед, который обеспечит их ракете радиус поражения более двух тысяч километров. — О’Коннор нажал кнопку пульта дистанционного управления, и на втором экране появилась карта Ближнего и Среднего Востока. — Таким образом, иранцы могут не только стереть с лица земли Тель-Авив и Иерусалим, но достать и до всех наших военных баз на Ближнем Востоке даже из восточной части Ирана; при пуске из западной части страны в радиус поражения попадают уже Афины и Стамбул.

— Тем больше оснований, чтобы мы начали действовать раньше их, — настаивал вице-президент.

О’Коннор покачал головой.

— Весь наш анализ ситуации показывает, что удар по Ирану обернется катастрофой, господин президент. Во-первых, это практически наверняка приведет к тому, что Иран перекроет Ормузский пролив. А через него идет восемьдесят процентов мировых поставок нефти.

Монтгомери был очень раздражен, но О’Коннор продолжал давить.

— Господин президент, по данным нашей разведки, предприятие в Фордо расположено настолько глубоко под окружающими горами, что даже наши самые мощные авиабомбы для разрушения подземных бункеров не смогут его уничтожить. Среди наших аналитиков широко распространено мнение, что лучшей стратегией в этом случае будет не нападение на Иран, а установление диалога с его правящей верхушкой, а также с Сирией. Настоящая власть в Иране принадлежит не Ахмадинежаду, а их духовному лидеру, аятолле Хаменеи. Если Соединенные Штаты будут придерживаться более сбалансированной политики в отношении оккупированных территорий и усилят давление на Израиль, чтобы прекратить застройку поселений и решить палестинский вопрос, с нашей точки зрения, иранцы могут сесть за стол переговоров.

— Достаточно, О’Коннор, — резко сказал вице-президент. — Вы говорите о вещах, которые не входят в вашу компетенцию; к тому же, вы, видимо, не знаете об экспериментах, которые проводятся на Аляске.

Президент выглядел озадаченным.

— Сейсмическая томография, господин президент, — пояснил Монтгомери. — Радиоволны очень низкой частоты, которые можно использовать для выяснения точного месторасположения подземных объектов. Есть многообещающие результаты, указывающие, что при увеличении мощности излучения до достаточно высокого уровня можно разрушать подземные туннели и предприятия.

— Немедленно соедините меня с ЗДО Уайли! — рявкнул Монтгомери секретарше, ворвавшись в свой кабинет.

Заместитель директора ЦРУ по операциям был ответственным за все секретные разведывательные кампании США во всем мире, и в настоящее время Говард Дж. Уайли был вторым лицом в ЦРУ, если говорить о реальной власти. Зачастую он знал даже больше, чем директор, должность которого в прошлом занимали такие влиятельные люди, как Джордж Буш-старший и Уильям Дж. Кейси.

— Что, черт возьми, возомнил о себе этот О’Коннор? — резко спросил вице-президент, когда его соединили с ЗДО Уайли по секретному каналу связи.