Николай Черкашин - Арена. Политический детектив. Выпуск 3 [сборник] Страница 34

— Разве вы не дозвонились до наших коллег в Браке?

— Дозвонился. Они обещали разыскать его и доставить сюда.

— Надо думать, они не заставят себя ждать чересчур долго.

— Давайте поедем поскорее в больницу к Карпано, — не отставал Штоффреген.

— Поехали бы вы сами.

— Со мной он и разговаривать не станет.

Кемена задумался. Хочешь не хочешь, придется ехать. Буту не в чем будет его упрекнуть. И вообще, лучше побеседовать с доктором Карпано, чем стоять тут и ждать, взорвутся выпускники гимназии или нет. Вон там стоит Корцелиус с этим чистоплюем из иллюстрированного еженедельника. Придумали небось уже свои заголовки. «КРОВАВАЯ БАНЯ В БРАММЕ». Идиоты. Прочь отсюда, да поскорее. Он прошел со Штоффрегеном к машине.

— Карпано, я думаю, уже известно, что здесь происходит, — сказал Штоффреген.

— Я тоже так полагаю…

Они с доктором Карпано встречались в последний раз не далее как вчера, у Бута. Золото, а не человек!

Карпано не только походил на южанина, он и был им — по отцовской линии. Его предки перебрались сюда в середине девятнадцатого века из Тосканы, поселились на немецком берегу Боденского озера и открыли торговлю вином и фруктами. G тех пор клану Карпано удалось заметно преуспеть. И не в последнюю очередь благодаря тому, что мужские отпрыски клана все, как один, обладали такой внешностью, что могли твердо рассчитывать получить руку, по меньшей мере, третьей (по величине приданого) невесты из таких городов, как Юберлинген, Кемптен, Фридрихсхафеи или Равенсбург. А поскольку получение образования в Германии во все времена зависело от наличных, представители клана Карпано разных поколений принимались в университеты Тюбингена или Фрейбурга, чтобы послужить впоследствии фатерлянду и народу в качестве врачей, учителей, юристов и коммерции советников.

Я не присутствовал при том, как Кемена со Штоффрегеном шли навстречу доктору Карпано по пропахшему карболкой коридору больницы города Брамме, происходившее известно мне лишь по отдельным свидетельским показаниям, но все было примерно так, как я описываю.

Кемена, будучи ипохондриком и опасаясь со дня на день оказаться на смертном одре, не решился прямо сказать Карпано о цели их приезда. Просто побоялся. А вдруг при следующем инфаркте, который мог хватить его со дня на день, тот ему за это отплатит? От врачей тоже многое зависит…

Он уставился на Карпано, не в силах сделать первый ход в дебюте партии.

Карпано, очевидно, обо всем догадался и с сожалением кивнул:

— Мне уже известно…

— Ужасно! — сказал Кемена.

— Да, — подтвердил Карпано.

— Плаггенмейер требует признания, — сказал

Штоффреген, намеренно не уточняя, от кого именно.

Брови Карпано поползли вверх.

— Ах так, теперь я понимаю…

Бросил взгляд на часы, сунул руки в карманы своего белого халата.

— Я, правда, очень занят, но, пожалуйста, пройдемте ненадолго в мой кабинет.

Не дожидаясь согласия с их стороны, повернулся и пошел по коридору, в конце которого открыл одну из дверей.

Кемена и Штоффреген безмолвно поплелись за ним, вошли в кабинет Карпано и подождали, пока тот не закрыл дверь и не пригласил их садиться.

— Прошу вас, устраивайтесь поудобнее.

Сам прислонился к письменному столу и закурил сигарету.

— Итак…

— Господин доктор, я чувствую себя в высшей степени неловко, — выдавил из себя наконец Кемена. — Прошу вас понять, я в исключительно сложном положении. Этот Плаггенмейер… невменяем, он за свои поступки не отвечает. Он требует, чтобы убий… чтобы человек, который сбил на шоссе его невесту, явился с повинной… короче говоря, признался… В противном случае он угрожает взорвать целый класс… вы понимаете? И тогда я подумал…

— Я знаю, о чем вы подумали. Но позвольте мне еще раз напомнить вам, что всего через час с небольшим после несчастного случая пять специалистов из технической службы полиции рассмотрели мою машину чуть ли не под микроскопом и ровным счетом ничего не обнаружили. — Карпано ненадолго умолк. — Какие, собственно, доказательства моей непричастности к случившемуся вам еще требуются?

Кемена неловко заворочался в кресле.

— Конечно, господин доктор, я знаю… Но Плаггенмейер по-прежнему одержим бредовой мыслью, будто узнал номер вашей машины…

— Номер, некоторые буквы и цифры которого совпадают с моим, — резко поправил его Карпано. — Помимо всего прочего, эти буквы и цифры с таким же успехом подходят к машине господина Блеквеля. Пожалуйста, не истолкуйте мои слова превратно: мне прекрасно известно, что у господина Блеквеля безупречное алиби. И слава богу, я искренне рад за него,

— Да, да, мы уже дали указание разыскать господина Блеквеля, — поспешил заверить Кемена. Пусть Карпано не думает, что по отношению к нему допущена нарочитая несправедливость.

— Что ж, отлично, — проговорил. Карпано почти любезно. — Я, правда, не знаю, какую цель вы этим преследуете, ибо вряд ли господин Блеквель — точно так же, как и я, — сознается в преступлении, которого он не совершал, лишь бы успокоить впавшего в истерику молодого человека, — с этими словами он выдвинул один из ящиков письменного стола и требовательно взглянул на своих посетителей. — Если вопрос исчерпан…

— И тем не менее вам придется поехать с нами, господин доктор, — сказал Штоффреген.

Он терпеть не мог Карпано. И поскольку был здоров как бык, не считал необходимым подмазываться к этому красавчику.

— То есть… почему это… придется?.. — переспросил Карпано.

— Чтобы успокоить Плаггенмейера.

— И не подумаю. Что это? В присутствии всего общества косвенно признать свою вину? И речи быть не может. А теперь, господа, прошу извинить… Меня ждут пациенты.

Пружинящим шагом он вышел из кабинета.

— Будем надеяться, что Блеквель уже на месте,— заметил Штоффреген.

— Да, будем надеяться.

— Стоило бы подумать о том, как разыскать в Гамбурге мать Плаггенмейера. И пусть тамошняя полиция заранее позаботится о вертолете, — сказал Штоффреген. — Пожалуй, она его уговорит.

— Кого? Карпано? Или своего сына?

— Сына, конечно.

— Так что же вы медлите? Немедленно свяжемся с Гамбургом!

Не прибегая к терминологии психологов и психиатров, то есть не ссылаясь на неврастенические или шизоидные факторы, трудно объяснить состояние Плаггенмейера в эти минуты. И, кроме того, откуда мне знать в точности, что с ним в описываемое время происходило, — я никого не желаю ни обманывать, ни вводить в заблуждение. Подобно всем остальным, я могу лишь строить догадки на сей счет.

Судя по выражению лица, он сам был в высшей степени удивлен, что сидит там, где сидит. Ему и не снилось, что подсобный рабочий Герберт Плаггенмейер явится по собственному почину в гимназию и будет держать в страхе двадцать четыре человека, угрожая им взрывателем и пистолетом. Настоящему Герберту Плаггенмейеру полагалось метаться сейчас между третьим и четвертым цехами завода «Бут АГ» и подметать стружку. Настоящий Плаггенмейер был парнем расторопным, подвижным, заряженным энергией, он пробегал стометровку быстрее одиннадцати секунд и прыгал за шестиметровую отметку. А другой Плаггенмейер, которого какая-то внезапная сила сотворила и перенесла сюда, чтобы вызвать сумятицу, выглядел сонливым, заторможенным и опустошенным, выжатым как лимон. И для него не оставалось ничего другого, как сидеть на этом стуле и не двигаться.

Лица школьников он видел столь же неотчетливо, как если бы он, находясь на олимпийском стадионе, разглядывал болельщиков, сидевших на противоположной, гостевой трибуне. И только сейчас, когда одна из девушек шепотом обменялась несколькими словами с Ентчуреком, он уяснил себе, что среди его заложников находится и Гунхильд. Безотчетное чувство подсказывало ему: здесь что-то не в порядке.

Гунхильд и Коринна подружились, будучи еще членами «Сокола», а потом «юзосами». Когда он начал встречаться с Коринной, они часто делали вылазки втроем. Мало ли что за вылазки: бегали в кино, в бассейн, наездами бывали в Бремене, Бремерхафене и Ворпсведе, играли в настольный теннис, ходили на дискотеки, на политические дискуссии и т. д. Гунхильд сделала для него очень много. У нее везде находились знакомые со связями. Сначала подыскали подходящую комнату, потом приличные тряпки на каждый день, и, главное, Гунхильд переговорила с родителями Коринны, которые отнюдь не были в восторге от появления «ухажера с судимостью». И наконец, зная слабинку Корцелиуса, она упрашивала и наседала на него, чтобы он помог Герберту получить на одном из предприятий Бута настоящую специальность; что толку подметать без конца двор? Если в этой паршивой дыре ему кто и помог, то это Гунхильд…