След Полония - Никита Александрович Филатов Страница 36

Ахмед Закатов добрался до места происшествия минут через сорок после полиции.

Приехал он прямо с благотворительного приема, который давала актриса Нэнси Хардгрэйв — не то в пользу голодающих детей Косово, не то в защиту жертв полицейского насилия стран Юго-Восточной Азии.

Закатов даже не пробовал забивать себе голову глупостями подобного рода. Однако присутствовать ему приходилось на всех без исключения светских мероприятиях, проводимых стареющей кинозвездой семидесятых: во-первых, это был лишний повод засветиться в английской прессе, а во-вторых, фонд госпожи Хардгрэйв официально являлся одним из основных спонсоров чеченского «правительства в изгнании», которое обосновалось в Лондоне.

— Здравствуйте, мистер Закатов. Спасибо, что согласились приехать.

— Добрый вечер…

— Еще раз простите за беспокойство.

Следовало признать, что Ахмед Закатов, который по случаю официального приема был в смокинге, при бабочке и лакированных штиблетах, смотрелся на темной и грязноватой улочке рабочего Ист-Энда несколько странно.

— Что все-таки произошло, инспектор?

Сотрудник Скотленд-Ярда, который вышел его встречать, обернулся к приоткрытой двери паба:

— В этом заведении, сэр, обычно, собираются выходцы из Бангладеш и сомалийцы — здесь неподалеку большая мечеть и рынок, на котором они торгуют. Время от времени у них случаются стычки с местными хулиганами, и сегодня вечером сюда опять явились здешние бритоголовые. Они попытались затеять драку с постоянными посетителями: несколько человек получили небольшие увечья, также была повреждена посуда и мебель…

Сотрудник Скотленд-Ярда сделал несколько шагов, уводя Ахмеда Закатова немного в сторону от освещенного входа: вокруг паба, вдоль улицы, перегораживая не только тротуар, но и проезжую часть, собралась довольно внушительная толпа зевак, и привлекать к себе лишнее внимание не следовало.

— Это был бы, к сожалению, достаточно заурядный случай, если бы одним из посетителей — вполне возможно, исключительно в целях самозащиты — не было применено огнестрельное оружие.

— Вот как?

— По счастью, выстрел был сделан в воздух. Мы уже обнаружили пулю, и она будет отправлена на экспертизу. — Полицейский поправил воротник плаща. — Видите ли, сэр, вполне возможно, что стрельба из пистолета в общественном месте — вполне рядовое событие у вас на родине. Однако для Лондона это все-таки еще не совсем обычно…

— Я вас не понимаю, — нахмурился Закатов.

— Дело в том, что и бармен, и остальные свидетели утверждают: стрелял чеченский парень. Его хорошо запомнили, потому что он был в этом пабе не в первый раз, — говорят, ваши земляки открыли где-то здесь, неподалеку, мастерскую по ремонту подержанных автомашин.

— Не знаю. Разберусь… — Ахмед Закатов в задумчивости потеребил густую бороду.

— Именно об этом я и хотел вас попросить, — кивнул сотрудник Скотленд-Ярда.

Связываться с автомобильными ворами-чеченцами, совсем недавно обосновавшимися в Англии. Закатову не хотелось. Впрочем, можно было для начала позвонить одному из близких родственников, который занимал в этом бизнесе не последнее место…

— Это дело можно каким-то образом… не предавать особой огласке?

— Посмотрим, — пожал плечами полицейский. — Подумаем… Перезвоните мне, как обычно.

— Обязательно.

— Телефон помните?

— Да, конечно, он у меня записан.

* * *

Пожалуй, по-настоящему серьезные неприятности у профессора Лукарелли начались после того, как правительство отправило в отставку главу итальянской военной разведки Никколо Поллари. Его сочли прича стным к похищению агентами ЦРУ в 2003 году египетского священнослужителя Осамы Мустафы Хассана, известного также как Абу Амар, которого спецслужбы подозревали в террористической деятельности. Муллу Хассана схватили в Милане, среди бела дня, и переправили сначала на американскую базу Авиано, а затем — в секретную тюрьму на территории Египта, где подвергли допросам и пыткам…

Сам Поллари категорически отвергал все обвинения.

Однако после того, как арестованный полицией руководитель первого отдела военной разведки полковник Манчини согласился сопрудничать со следствием, стало ясно, что случаи с Абу Амаром был далеко не единственным. Американцы, используя свою агентуру в итальянских спецслужбах, поставили похищение «подозрительных» граждан Евросоюза и вывоз их в тайные тюрьмы ЦРУ едва ли не на поток.

* * *

— Да-да, конечно, я слушаю…

— Незадолго до окончания Второй мировой войны нацистская Германия была близка к созданию атомной бомбы. Нам, совместно с русскими товарищами, удалось собрать достаточно большое досье о так называемом «Wunderwaffe»[5]: часть секретных архивов и чертежи, которые американцы не успели вывезти в свою оккупационную зон); донесения советской разведки, материалы допросов военнопленных, дневники ученых, данные аэрофотосъемок…

В дорогом альтерсхайме[6] на окраине города Гамбурга топили прекрасно, поэтому собеседник профессора Лукарелли, совершенно седой худощавый мужчина с трясущейся головой и пожелтевшей от старости кожей, был в тонком джемпере нарядного ярко-вишневого цвета. Только ноги его были аккуратно прикрыты теплым клетчатым пледом.

— Надо сказать, что в первые годы войны Адольф Гитлер прохладно относился к докладам ученых о разработке атомного оружия. Фюрер тогда не слишком одобрял фундаментальные исследования в этом направлении — теоретическая физика для него была «еврейской» наукой, не пригодной к практическому применению К тому же в сорок первом году у него не было особой нужды в чудесах — нацисты добивались успехов на фронте с помощью обычных вооружений. Однако после Сталинграда положение изменилось…

— Вот как? — Профессор также давно попросил разрешения снять пиджак. Теперь он сидел напротив старика в одной рубашке, расстегнув по-домашнему ворот и ослабив узел галстука. — В нацистской Германии существовало несколько групп ученых, работавших над «урановым проектом». Например, Вернер Хайзенберг или Карл Фридрих фон Вайцзеккер, которые были настоящими антифашистами и состояли в подпольной организации. После войны они утверждали, что систематически устраивали различные акты саботажа — например, когда речь заходила о возможной передаче разработок физиков-ядершиков в промышленное производство, Вернер Хайзенберг прибегал к отсрочкам.

— Но ведь не все же ученые были антифашистами?

— Конечно нет! Разработкой атомного оружия занимались сразу несколько групп, отношение которых к нацистскому режиму было гораздо более лояльным. В частности, группа Вильгельма Онезорге, рейхсминистра почты, а также Управление по вооружению сухопутных сил и СС. У господина Онезорге было много денег, и его разработки отличались новаторскими подходами — именно почтовое министерство открыло крупный исследовательский центр в Мирсдорфе под Берлином, который назывался Ведомство по особым физическим вопросам. Кстати, при нас во времена ГДР на его территории также располагался закрытый институт, занимавшийся ядерными исследованиями… — Старик убедился, что Лукарелли делает необходимые пометки в блокноте, и продолжил: — Ученые из Мирс-дорфа, а также научный центр Манфреда фон Арденне в берлинском районе Лихтерфельде занимались проблемами расщепления изотопов урана для атомной бомбы совместно. В распоряжении нацистов была урановая руда, которую вывозили из Франции и Бельгии, где находились крупнейшие месторождения того времени, из этой руды производили металл уран. Имелась у них и «тяжелая вода» из Норвегии