Сергей Трухтин - РОССИЯ: СТРАТЕГИЯ СИЛЫ Страница 38

Актуальность сказанного будет усиливаться по мере усиления дестабилизации на Ближнем Востоке, поскольку это усилит миграцию населения оттуда в Европу и взвинтит цены на углеводороды.

4.3.5. Параллели и меридианы

Часто высказывается такое мнение, что России глобальные отношения с Западом следует поменять на глобальные отношения с Югом Евразии. Например, это предлагает известный политик В.В. Жириновский [47]. Насколько оно верно?

Активные отношения лучше всего поддерживать с тем, с кем это экономически и политически выгодно. Выгодно ли поддерживать отношения с Югом в условиях глобального потепления и возникшего расклада пассионарных сил?

Старомусульманский мир слаб. Единственное, что у него есть – нефть в Иране и героин в Афганистане и Пакистане. Но нефть у нас есть своя, а героина нам и даром не надо. Поэтому какие могут быть серьезные связи с этими странами? Конечно, по вопросам ценообразования на углеводороды с Ираном, как и с новыми арабами, сотрудничать необходимо и это реально осуществляется. Работа по смещению заинтересованности восточно-мусульманских крестьян с опиумного мака на полезные растения тоже необходима. Но это же не стратегическое сотрудничество!

С Индией сложнее. Индия на сегодняшний день является важным противовесом Китаю. Хорошие отношения с ней для России крайне важны. Однако многочисленные непреодолимые проблемы, которые были рассмотрены выше, в Индии таковы, что через некоторое время, предположительно – лет через 15 – 20, она начнет испытывать колоссальные экономические, социальные и, как следствие, политические проблемы. Поэтому Индия – это важнейший партнер России на сегодня, но не на длительный период времени. Иными словами, Индия не может быть страной долгосрочных интересов России.

Еще хуже дела обстоят с новыми арабами, израильтянами, курдами. Россия уже ощутила на себе (в Чечне) жаркое дыхание их разрастающейся пассионарности. Ей разумнее быть поосторожнее с этим огнем и взаимодействовать с ним лишь на низком, не доверительном уровне, что называется – с прохладцей.

Об Африке говорить сложно. Ее перспективы на ближайшие сто лет, несмотря на всю ее этническую многообразность, представляются отнюдь не в радужных тонах.

Так о каком тогда Юге идет речь? В каком именно месте Юга расположен тот интерес, о котором России следовало бы позаботиться? Ответ простой – такого места на Юге нет. Глобальное потепление и расклад сил по этносоциальному фактору делает этот вывод однозначным. Следовательно, нет и стратегического партнерства, нет и стратегического взаимодействия. Есть лишь опасность прихода оттуда серьезных угроз, о которых не следует забывать ни на минуту. Перечислим их: 1) миграция населения с Юга на Север, 2) наркотики, 3) новая пассионарность Ближнего Востока.

Другое дело – Западная Европа. На сегодня, пока ее окончательно не заполонили новые арабы и другие пришельцы, она сильна экономически и слаба в военном отношении. В таком качестве она представляет собой чуть ли не идеальный вариант для тесного и как можно более длительного экономического сотрудничества. Ведь не случайно, что половина внешнеторгового оборота России приходится именно на территориально маленькую Европу. Со временем глобальное потепление наводнит ее пришельцами с юга – с одной стороны, и сделает ее климат неустойчивым – с другой. Все это дестабилизирует слабопассионарную европейскую этно-социальную систему и поставит в зависимость от имеющихся сил: новых арабов и России. Что она предпочтет? Не исключено, что Франция предпочтет арабов, а Германия – Россию. Действительно, во Франции много арабов, а в Германии – турков. Франция никуда от арабского мира уже не денется, а перед Германией встанет вопрос: на кого ей лучше ориентироваться – на Турцию, к которой уже сейчас подходит угроза распада под натиском пассионарных курдов, а в дальнейшем, возможно, нашествие новых арабов, или на какую-то другую страну, более стабильную и им более близкую по мировоззрению? Весьма вероятно, что Россия покажется им наиболее привлекательной во всех отношениях: поднимающаяся экономика, многовековой опыт сотрудничества, улучшающийся климат могут оказаться теми факторами, которые склонят немцев на ее сторону. России следует быть готовой к подобному повороту дел.

Наконец, пассионарная Азия. Вот это действительно регион с большим будущим. Однако он находится не на юге относительно России, а на юго-востоке. Азия опасна, но заманчива. И отношения с ней разумно строить жесткими, наподобие механической связи через стержень: ближе заданного расстояния не подпускать, но и дальше этого расстояния не отпускать.

Но почему же, спрашивается, азиатскую пассионарность следует, опасаясь, принимать, а ближневосточную – лишь отстранять от себя? Да просто потому, что в первом случае имеется динамичная экономика, которая притягивает, а во втором случае ее в наши дни по существу нет, поэтому и притягиваться не к чему.

Таким образом, рассмотренные в данном параграфе способы взаимодействия России со странами, не входящими в Великоросский суперэтнос, показывает, что только отстаивание ею своих стратегических интересов позволит ей быть влиятельной силой, т.е. быть великой империей, а значит – остаться собой. При этом предполагается безусловный отказ от каких-либо идеологических штампов, связанных с однозначной ориентацией на ту или иную международную политическую систему. Более того, Россия сама представляет собой ту суперсилу, которая, наряду с США и Китаем, определяет всю архитектуру международных отношений на сегодня и будет ее определять в ближайшей перспективе. Поэтому она не может себе позволить подражать кому-то и строить свою жизнь без понимания того, что многие народы зависят от нее и вынуждены с ней считаться. Ведь сила в том и заключается, чтобы оказывать воздействие. Поэтому и сила России выражается во влиянии на другие государства, в таком влиянии, через которое она сможет получать политические, экономические и военные преференции в свою пользу. Сила становится собой лишь в ситуации реализации самой себя в реальных делах.

ГЛАВА 5

Реальная сила государства, которое утверждает себя в этом мире, будет устойчивой, длительной и в этом смысле не случайной (т.е. не формируемой простым случайным везением и стечением обстоятельств), если она подтверждается структурой внутреннего устройства. А в этом вопросе основной оказывается проблема соотношения общего и частного, личной свободы индивидуума и необходимости объединяться ради общих целей. При этом в последнее время эта тема все сильнее увязывается с выяснением сущности демократии. Поэтому следует подробнее остановиться на этом важном вопросе.

Что есть демократия? В буквальном переводе – это власть народа. Однако реально эту власть народ реализует посредством тех или иных механизмов, главным из которых является, безусловно, выборность органов управления. Люди как бы делегируют на какое-то время свои права другому лицу, который усматривает в этом акте результат своих способностей: в ситуации демократии люди отдают свои права постольку, поскольку существование возникшей власти людям выгодно и оно оказывается устойчивым.

Например, пусть некое поселение терзаемо набегами бандитов. Чтобы защитить себя его жители могут выбрать из своей среды лидера, которому вменяется в обязанность организовать защиту. Но чтобы он смог это сделать, люди должны согласиться с тем, что они будут ему подчиняться, в том числе и в военных вопросах, в которых речь идет о риске умереть в бою для каждого из членов общины. Здесь имеет место всеобщее согласие, и если лидер оказался талантливым и справился с задачей, то в дальнейшем, очевидно, он будет играть важную роль в этом поселении. При этом, чем больше люди делегировали этому человеку полномочий, тем с меньшим объемом своих личных свобод они остались сами. Например, выбирать можно на большой срок, можно на маленький; можно дать право избранному быть ответственным за твою жизнь, можно не дать. В этой теме все сводится к вопросу о свободе личности: насколько я готов уменьшить свою свободу ради тех или иных целей. Чтобы на него ответить, каждый для себя должен выяснить, а свободен ли он. Вопрос не праздный. Ведь абсолютная свобода означает произвол и явную несвободу для других. Безграничная свобода снимает все моральные нормы, человек оказывается бессовестным. А может ли человек быть бессовестным? Именно быть ? Думается, не может, поскольку отсутствие совести, отсутствие внутренних ограничений вообще не позволяет человеческому сознанию проявлять свою активность, т.е. не позволяет ему быть собой. Ведь сознание структурировано, что есть следствие его ограниченности, и лишь через эту ограниченность оно вырывается в свободном порыве к миру. Ограниченность необходимо присуща человеческому сознанию, равно как и свобода устремлений к отрицанию этой ограниченности, несвободы. Свобода и несвобода в одинаковой степени «вмонтированы» в человека и, следовательно, необходимость этих двух моментов, так или иначе, должна быть отражена в поведении и в устройстве той совокупности людей, которую мы называем обществом. В частности, поселение из нашего примера ради свободы относительно чужаков-завоевателей вынуждено идти на создание несвободы в отношениях между своими членами, т.е. – в своем внутреннем устройстве.