Маргарет Трумен - Убийство в Верховном суде Страница 38

— Откуда он получал эту информацию?

— Я спрашивала об этом Лори. Она считает, что он просто внимательно прислушивался и приглядывался к ним, работая вместе.

— А как насчет его отца? Эта тема не всплывала?

— В каком контексте?

— Он ведь лечил всех шишек, и Кларенс мог черпать какие-то сведения из этого источника.

— Этого мы не обсуждали.

— Хорошо, что еще?

— Лори говорит, что судья Поулсон — своего рода марионетка в руках президента Джоргенса и что Белый дом играет ведущую роль практически во всех делах Поулсона в Верховном суде. Она также уверяет, что у Кларенса были доказательства, которые… Да, она так и сказала: «Есть документальные свидетельства, которые могут взорвать суд изнутри».

Теллер секунду молчал, потом спросил:

— Телефон, по которому ты говоришь, надежен?

— Я так думаю…

— Думать мало, нужно быть уверенным.

— Я в своем кабинете в Министерстве юстиции.

Он хотел сказать ей, что телефон в Министерстве юстиции скорее всего столь же ненадежен, как и любой телефон в Вашингтоне, но промолчал. Пусть рассказывает дальше. Он боялся ей помешать.

— Ну вот, практически и все, — сказала Сюзанна. — По словам Лори, Кларенс знал, что судья Чайлдс — дутый герой, и мог это доказать.

— Как?

— Не знаю и не думаю, что Лори знает. В любом случае, она советовала искать мужчину…

— Кажется, я это уже слышал.

— Чайлдс говорил: ищите женщину. Помнишь?

— Да… Твое мнение: это сделала она?

— Лори? Нет, но мое мнение ничего не значит. А что ты думаешь?

— Кто знает? В этих игроках без табло не разберешься, — он покосился на пустую схему на стене.

— Что ж, инспектор Теллер, все, что знаю, я вам рассказала. Теперь ваша очередь.

— С удовольствием, но я никогда не считал телефон заменой…

— Прекрати, Теллер… Ты узнал что-нибудь новое?

— Абсолютно ничего.

— Точно? Не хотелось бы мне думать, что это игра в одни ворота: я рассказываю, а ты молчишь.

— Найдешь время поужинать со мной на этой неделе?

— Нет. Я беру отгулы и еду с одним из моих детей в Калифорнию, навестить отца. Кстати, ты знаешь, что Моцарт написал «Волшебную флейту» по заказу владельца театра в Вене?

— Да.

— Действительно знаешь?

— Конечно. Он начал работать над развлекательной вещицей, а она превратилась в серьезное произведение…

— Черт возьми?

— Позвони, когда вернешься.

Он вынул из картонной коробки, в которой хранилась настенная схема-диаграмма, набор наклеек и цветных пластмассовых кружочков на магнитах и разложил их у себя на столе, затем надписал на них имена всех подозреваемых. Он продумал категории, по которым можно было бы сгруппировать имена, — личная жизнь, профессиональные связи, мужчины и женщины, суд и семья. Он остановился на последней, написал слово на самой большой намагниченной наклейке и прилепил ее на схему. Потом добавил заголовок «Личная жизнь», который должен был включить тех, кто не подпал под категорию «Суд» или «Семья».

Затем он начал группировать имена по категориям, и тут его работа застопорилась. Те, кто шел под рубрикой «Суд», люди типа Поулсона, Коновера и Чайлдса, вполне могли иметь личные мотивы для убийства Кларенса. Может быть, даже скорее личные, чем профессиональные. Или и те и другие? Теллер пока оставил все как есть, по крайней мере на схеме.

Когда он закончил, она засверкала всеми цветами радуги — красным, зеленым, желтым и голубым:

СУД

судьи:

Поулсон

Чайлдс

Коновер

клерк Л. Роулс

СЕМЬЯ

д-р Ч. Сазерленд

миссис Сазерленд

сестра

ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ

друзья:

(мужчины)

(женщины)

С. Коновер

Он задумался над тем, куда поместить Веру Джонс. После того как он видел ее в клубе «Джулио» и убедился, что у нее были какие-то отношения с Кларенсом, она тоже могла быть отнесена к разряду подозреваемых. Он поместил было ее имя в категорию «Личная жизнь», потом переставил в «Семью». На самом деле так вернее.

Теллер прищурился и посмотрел на схему, как на цветовое пятно. Налепил на доску цветные намагниченные стрелы, чтобы связать между собой имена, но понял — это мало что дает. Кроме того, ему нужно было свободное пространство рядом с каждым именем, чтобы внести комментарии. Тогда Теллер выстроил схему по вертикали.

СУД судьи: Поулсон Чайлдс Коновер клерк Л. Роулс

СЕМЬЯ д-р Ч. Сазерленд миссис Сазерленд сестра Вера Джонс

ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ друзья: (мужчины) (женщины) С. Коновер

Мартин написал большими буквами имя «Кларенс» и поместил его в самом верху схемы, затем снял, поменял на слово «погибший» и вернул на доску. После этого он сел за стол и стал искать мотивы преступления, чтобы поместить их рядом с каждым подозреваемым.

Поулсон — пациент отца, ставленник Белого дома.

Чайлдс — дутый герой???? (Он нашел оранжевые магнитные вопросительные знаки и прилепил сразу четыре штуки рядом со своим комментарием.)

Коновер — ревность, жена и погибший.

Д-р Ч. Сазерленд — проник в его досье???? (Снова цепочка знаков вопроса.)

Миссис Сазерленд — он не знал, что написать рядом с этим именем, и уже истощил весь свой запас вопросительных знаков. Он снял два с предыдущих строк и налепил их рядом с ее именем.

Сестра — ничего.

Вера Джонс — оскорбленная женщина, возможен роман.

Друзья — он переставил сюда имя Лори Роулс из раздела «Суд». Рядом с ней он написал слово «ревность».

Теллер соорудил новый заголовок: «Разное». Пока здесь еще не было подозреваемых; он оставил пустое место. Категория про запас.

Закончив работу над схемой, Мартин понял, что не хочет, чтобы ее видели другие. Он долго рыскал по всему отделению, пока не нашел большой рулон коричневой бумаги, которым и закрыл диаграмму. Только после этого спустился в автомат и позвонил в Париж, штат Кентукки. Подошла его бывшая жена.

— Есть что-нибудь новое? — спросил Теллер.

— Она позвонила. Завтра будет дома.

— И что сказала?

— Она плакала.

— Слушай, пусть она обязательно скажет этому парню, кто бы он ни был, что ее отец — полицейский.

— Зачем?

— Что значит зачем? Может быть, он передумает удирать, если узнает, что я полицейский.

— А может, побежит еще быстрее… Только я не думаю, что он вообще собирается убегать. Она говорит, что они любят друг друга.

— Замечательно. Позвони мне, как только она приедет.

— Обязательно. Пожалуйста, только не заводись по этому поводу. Я уверена, все устроится.

— Конечно… Как и все остальное.

Глава 25

В свой первый день после приезда к отцу, жившему в Сент-Хелене в скромном, желтой штукатурки доме, Сюзанна, впервые за многие недели почувствовав себя лучше, чем когда-либо, отдыхала душой и телом. Удобно расположившись на веранде в сандалиях на босу ногу рядом с кованым железным столиком, на котором стоял бокал с холодным как лед забористым банановым ликером, она поглядывала сквозь солнечные очки на деда и внука, забавлявшихся на пятачке за домом тем, что кидали друг другу бейсбольный мяч.

После ужина, состоявшего из поджаренного на мангале цыпленка и молочно-зрелой кукурузы в качестве гарнира, Сюзанна с отцом уселись на веранде, освещенной лишь трепещущим светом газовой лампы. Попивая кофе, они вели неторопливый разговор.

— Ты бы пожила у меня подольше, — сказал отец. — Мне нравится, когда ты со мной.

— Мне тоже… — И она рассказала отцу о ходе расследования дела Сазерленда и о том напряжении, в каком она находилась.

— Ты считаешь, что вам удастся найти убийцу?

— Будем стараться… Завтра утром я отправлюсь на поиски Дэна Брейжера.

Сюзанна начала рассказывать отцу о связи, которая существует между Брейжером и Морганом Чайлдсом, и о своей надежде, что бывший журналист может пролить какой-то свет на всю эту историю.

— А что, член Верховного суда тоже под подозрением?

— Вполне вероятно.

Она умышленно ответила лаконично, не желая вдаваться в подробности, что по крайней мере три члена Верховного суда — Чайлдс, Коновер и Поулсон — с юридической точки зрения являются подозреваемыми.

— Кстати, а кого ты имела в виду, когда сказала «будем стараться»?

— Тех, кто расследует это дело, включая инспектора по имени Мартин Теллер из объединенного управления полиции.

Она немного рассказала отцу о Теллере. Внимательно выслушав ее, отец улыбнулся.

— Я сказала что-нибудь смешное?

— Из твоих слов можно сделать вывод, что ты неравнодушна к этому Теллеру.

Настала ее очередь улыбаться.

— Как знать? Он не похож на обычного полицейского… Любит оперу, кошку назвал Зверем, а кота — Красоткой.

Отец неопределенно пожал плечами и, как всегда в тех случаях, когда она принималась слишком подробно рассказывать о своих знакомых мужчинах, переменил тему разговора: