Грэм Грин - Доверенное лицо Страница 39

У шахтеров был веселый, торжествующий вид.

— На Северный полюс, — ответил какой-то шутник.

Д. сказал:

— Его отправят вовсе не в Голландию…

Люди начали расходиться. Да, он читал лекции, но никогда не был митинговым оратором. И не зная, как удержать толпу, крикнул:

— Черт побери, да послушайте вы! — Он схватил со стола пепельницу и грохнул ею по оконному стеклу.

— Эй, — крикнул Бейтс возмущенно, — это собственность гостиницы.

Звон разбитого стекла заставил всех обернуться. Д. сказал:

— Вы хотите добывать уголь, чтобы им убивали детей?

— Ладно, заткнись! — угрюмо ответил кто-то.

— Я знаю, как это важно для вас. Но для нас это — все. — Краем глаза он видел в зеркале отражение лица Л., самодовольного, невозмутимо ожидающего, пока он закончит. Теперь уже будь, что будет. Он крикнул:

— Почему им нужен ваш уголь? Потому что наши шахтеры не хотят на них работать. Горняков расстреливают, но они не работают…

Он снова заметил в толпе старого Джорджа Джарвиса, стоящего немного в стороне, недоверчивого, не верящего ни единому его слову. Кто-то крикнул:

— Послушаем Джо Бейтса.

В толпе подхватили: «Джо Бейтс, давай!»

Д. сказал:

— Дело за вами, — и повернулся к профсоюзнику.

Человечек в гетрах, похожий на агента по продаже недвижимости, пригрозил:

— Уж я постараюсь, чтобы вы получили за это шесть месяцев отсидки.

— Старайтесь, — сказал Д.

Бейтс нехотя подошел к окну. Он манерно вскинул голову, отбрасывая со лба непокорную прядь, и Д. подумал, что это движение, скопированное у профсоюзных лидеров, наверное, единственная смелость, на какую он способен. Бейтс сказал:

— Друзья! Мы услышали очень серьезное обвинение.

Неужели все-таки не побоится, не свернет в кусты?

— Милосердие начинается дома! — взвизгнула какая-то женщина.

— Наверное, — сказал Бейтс, — самое правильное, что мы можем сделать, — это потребовать решительного заверения от уполномоченного лорда Бендича в том, что уголь идет в Голландию и только в Голландию.

— Что толку в его заверениях? — вставил Д.

— И если он подтвердит это, мы можем с чистой совестью спускаться завтра в шахту.

Маленький человечек в гетрах бросился вперед и заорал:

— Правильно! Мистер Бейтс совершенно прав! И я заверяю вас от имени лорда Бендича… — окончание фразы потонуло в радостном гуле толпы. Крики не стихали, двое мужчин отошли от окна, и Д. оказался лицом к лицу с Л.

— Знаете ли, вам следовало вовремя принять мое предложение, — сказал Л. — А теперь я вам не завидую… Мистера К. нашли.

— Мистера К.?

— Женщина по фамилии Глоувер вчера вечером возвратилась домой. Она сообщила полиции, что ее мучили предчувствия. Об этом напечатано в утренних газетах.

Уполномоченный кричал в окно:

— Что касается этого человека, его ищет полиция за жульничество и кражу…

Л. сказал:

— Разыскивают человека, которого вместе с молодой женщиной видел в квартире миссис Глоувер ее сосед по имени Фортескью. У человека была заклеена пластырем щека, но полиция предполагает, что пластырь лишь скрывает шрам.

Бейтс сказал:

— Пропустите, пожалуйста, констебля.

— Вам бы лучше исчезнуть, а? — посочувствовал Л.

— У меня осталась еще одна пуля.

— Для меня или для вас?

— Мне бы узнать, — сказал Д., — как далеко вы зашли. — Он страстно хотел, чтобы обстоятельства вынудили его к выстрелу: услышать подтверждение, что именно Л. приказал убить девочку, и после этого, ненавидя и презирая, выстрелить. Но Л. и ребенок принадлежали к разным мирам. Не верилось, чтобы Л. отдал такой приказ. С тем, кого убиваешь, надо хоть что-то иметь общее, в противном случае проще расправиться с человеком из дальнобойного орудия или бомбой с самолета.

— Поднимайтесь сюда, констебль, — крикнул кому-то в окно уполномоченный лорда Бендича. У людей его класса существует примитивное убеждение, будто один полицейский может справиться с кем угодно, даже с вооруженным человеком.

Л. сказал:

— Между прочим, не все потеряно. Можно вернуться назад…

До чего самоуверен! Весь образ жизни Л. угадывался за его спокойным невозмутимым голосом: длинные коридоры особняков и подстриженные сады, дорогие книги и картинная галерея, письменный стол с инкрустациями и старые, обожающие его слуги… Но что значит «вернуться», если неотступные призраки пережитого ничего не дадут забыть. Д., колеблясь, нащупал в кармане револьвер. Л. сказал:

— Я знаю, о чем вы думаете. Но та женщина сумасшедшая, в полном смысле сумасшедшая.

Д. сказал:

— Благодарю вас. В таком случае…

Ему внезапно стало легче на сердце, как будто сумасшествие управляющей гостиницей привнесло в мир элемент нормальности. Он бросился к двери.

Уполномоченный лорда Бендича отвернулся от окна и заорал:

— Держите его!

— Пусть идет, — успокоил Л. — Там же полиция…

Д. сбежал по лестнице. Констебль, пожилой человек, входил в вестибюль. Он внимательно посмотрел на Д. и спросил:

— Послушайте, сэр, не видели ли вы…

— Там наверху.

Он обогнул дом и понесся через двор. Уполномоченный вопил, свесившись из окна:

— Констебль, вон он! Вон!

Он продолжал бежать, двор был пуст. Вдруг он услышал позади крик и глухой стук — констебль поскользнулся и упал. Чей-то голос рядом скомандовал: «Сюда, приятель», — и он автоматически повернул к уборной. Все произошло в одно мгновение. Кто-то сказал: «Подсади его», — и он понял, что перемахнул через стену. Он тяжело плюхнулся на корточки около мусорного ящика и снова услышал шепот: «Тихо». Он оказался за забором в маленьком садике, несколько квадратных футов редкой травы, тропинка из шлака, косматый кокосовый орех, болтающийся на веревочке, зацепленной за выступ кирпича в заборе для приманки птиц.

— Что вы делаете? Для чего? — спросил он.

Садик показался ему знакомым — ну да, это же садик миссис Беннет. Она не замедлит позвать полицию. Он хотел объяснить им, но все исчезли. Он был один, как мешок с трухой, который перебросили через стену и забыли о нем. На улице слышались крики. Он опустился на колени, вялый и бессильный, как огородное пугало. Мысли путались. Ему было тошно, снова закипала злость. Его опять пытаются загнать в угол. Для чего? Он конченый человек. Тюремная камера казалась отсюда островком спокойствия. Он сделал все, что мог. Он сел на землю и опустил голову на колени, чтобы прошло головокружение. Он вспомнил, что у него ничего не было во рту после пирожного на вечере в школе энтернационо.

И снова чей-то торопливый шепот совсем рядом:

— Вставайте.

Он поднял голову и увидел трех юнцов.

— Кто вы?

Они, ухмыляясь, смотрели на него. Старшему едва ли было больше двадцати. У них были детские, округлые, но диковатые лица. Старший ответил:

— Не имеет значения. Пойдемте в сарай.

Как во сне, он повиновался им. В темной конуре едва хватало места для четверых. Они присели на куски угля и обломки старых ящиков, приготовленных для растопки. Сквозь дыры в стене пробивался слабый свет. Он сказал:

— Для чего все это? Миссис Беннет…

— Старуха не пойдет за углем в воскресенье. Это известно, она такая…

— А сам Беннет?

— Он уже наклюкался.

— Кто-нибудь все-таки мог заметить?

— Не-е. Мы следили.

— Будут искать по домам.

— Без ордера они не могут. А судья — в Вулхэмптоне.

Он сдался и устало сказал:

— Наверное, я должен вас поблагодарить.

— Плевать на вашу благодарность, — сказал старший из трех, — у вас ведь есть пистолет.

— Да. Револьвер.

Парень сказал:

— Шайке нужен этот револьвер…

— Вот как! А что за шайка? Это вы?

— Мы самые. Точняк.

Они жадно уставились на него. Он уклончиво сказал:

— Что случилось с полицейским?

— Наши дружки об этом позаботились. — Младший паренек задумчиво погладил лодыжку.

— Чистая работа.

— У нас организация, — сказал старший.

— И нас десятки.

— Нашему Джо однажды всыпали. Выпороли.

— Понятно.

— Шесть розог получил.

— Это было до того, как мы организовались.

Старший повторил:

— Теперь нам нужен ваш пистолет. Вам он больше не понадобится. О вас заботимся мы.

— Заботитесь?

— Мы все устроили. Вы останетесь здесь, а когда стемнеет и пробьет семь, двинетесь вверх по Пит-стрит. Все в это время пьют чай или сидят в церкви. За церковью увидите аллею. Стойте там и ждите автобуса. Крики проследит, чтобы все было в порядке.

— А кто этот Крики?

— Один из наших. Он кондуктор. Он позаботится, чтобы вы благополучно добрались до Вулхэмптона.

— Вы все обдумали. Но зачем вам пистолет?