Сэйити Моримура - Испытание зверя Страница 4

Среди погибших женщин две были молоды — незнакомка и пятнадцатилетняя Масаэ Нагаи, но экспертиза не обнаружила следов насилия. Преступник так страшно изуродовал все тела, что опознать их оказалось непросто, однако никакого намека на надругательства сексопатологического характера не прослеживалось. Значит, не сексуальный маньяк?

Была высказана такая версия: случайными жертвами оказались жители деревни, а вовсе не туристка, как предположили вначале. Преступник с самого начала охотился за незнакомкой, а крестьян, которые могли все видеть, убрал как нежелательных свидетелей.

Однако в таком случае было непонятно, почему ему понадобилось сводить счеты с девушкой на виду у всей деревни — ведь кругом столько безлюдных, пустынных мест. Да и маловероятно, чтобы кто-то гонялся с топором за двенадцатью свидетелями из-за убийства одного человека.

В итоге возобладало мнение, что преступление совершил сумасшедший или человек, находившийся в состоянии временного психического расстройства.

В самый разгар дебатов неожиданно поднял руку молодой инспектор Китано, прикомандированный к штабу розыска от местного полицейского участка.

— Извините, но я никак не могу понять одной вещи… — робко начал он, смущенный присутствием стольких асов сыскного дела. Молодому сельскому инспектору на таком совещании полагалось помалкивать. Китано поднялся с места, чувствуя устремленные на него со всех сторон взгляды.

— Ну-ка, ну-ка, — обернулся к нему «Дед», — выкладывай.

Ободренный мягким, с деревенскими интонациями голосом комиссара, Китано продолжил:

— Собаку нашли в лесу, в пятистах метрах к северу от поселка. Так?

— Так, так.

— Мы предполагаем, что преступник, убив жителей, побежал на север, там его догнала собака, и он с ней расправился. Тем самым топором. Но ведь топор-то нашли в самом поселке, под мостом! Что же, выходит, преступник после убийства побежал на север, зарубил пса, а потом зачем-то вернулся назад, чтобы кинуть топор в речку? Мне это кажется странным.

— Конечно, все было наоборот! — подхватил, не вставая с места, сотрудник криминальной полиции Сатакэ, свирепого вида мужчина, слывший в отделении большим умницей. Сослуживцы прозвали его «Чертакэ».

— То есть как — наоборот? — почтительно спросил Китано.

— Мы поспешили с выводами, решив, что собаку он убил позже всех! На самом деле собака погибла раньше, чем жители деревни.

Вырисовывалась совершенно новая версия. Труп собаки обнаружили позднее, поэтому как-то само собой сложилось убеждение, что и убита она позже остальных. Неужели это была ошибка?

— Значит, пес ни за кого не мстил?

— Возможно, мы сами все напридумывали. Неизвестно еще, деревенская ли это собака. Может быть, это бродячий пес, в горах их тьма. В поселке и людям-то жрать было нечего, какие уж тут собаки. Видели мы там хоть одну собачью будку?

— Но как же все-таки быть с орудием убийства? Топор самый обычный, крестьянский. Неужели преступник сначала прихватил в поселке топор, потом ушел в лес, прикончил пса и снова вернулся в долину — убивать людей? — недоумевал Китано.

— А кем доказано, что собаке размозжили голову этим же топором? — бешено сверкая глазами, рявкнул Сатакэ на новичка. За такую вот агрессивность его и прозвали «Чертакэ».

— Я не понимаю…

Обескураженный яростным напором знаменитого инспектора, Китано стушевался.

— В экспертизе сказано, что удар нанесен предметом того же типа, но откуда мы знаем, наш это топор или нет? Размозжить голову можно не только обухом топора, а, скажем, и дубиной, и металлической палкой, даже просто камнем, черт побери! А вдруг преступник напал на деревню, взбешенный тем, что его искусала собака?

— Но вы же сами сказали, что она бродячая…

— А он решил, что деревенская! Может, она и в самом деле деревенская, кто ее знает.

Китано молчал. Версия Сатакэ его не убедила, но он не находил аргументов опровергнуть ее. Во всяком случае, несмотря на всю свою шаткость, версия предполагала еще один возможный мотив, а это тоже был шаг вперед — ведь еще совсем недавно расследование топталось на месте.

— Его цапнула псина, отхватила ноготь, а он так разбушевался, что аж тринадцать человек порубал? — «Дед» покачал головой. Похоже, он хотел ободрить молодого инспектора.

— Дело, конечно, не в ногте, — огрызнулся Чертакэ. — Но укус мог повлечь за собой приступ буйного помешательства.

На совещании было решено вести расследование по следующим направлениям:

1. Выяснить личность погибшей туристки.

2. Искать Ёрико Нагаи. В особенности следует обращать внимание на мужчину с раной на среднем или указательном пальце, которого сопровождает девочка семи-восьми лет.

3. Провести тщательную экспертизу ногтя, принадлежащего преступнику.

4. Произвести вскрытие трупов.

5. Задерживать и проверять людей с явными психическими отклонениями.

6. Взять пробы почвы в районе Фудо.

7. Опросить всех возможных свидетелей, которые могли оказаться поблизости от поселка в момент убийства: коммивояжеров, туристов, альпинистов, дорожно-ремонтных рабочих, почтальонов, молочников и т. п.

8. Выяснить родственные и дружеские связи всех убитых.

9. Заняться проверкой бывших жителей поселка, перебравшихся в город.

Учитывая особую тяжесть преступления, данные розыска и соответствующую информацию разослали во все соседние префектуры.

Вскрытием занялись патологоанатомы кафедры судебной медицины университета Тохоку; результаты предварительного осмотра полностью подтвердились. Что касается ногтя, то было установлено, что он сорван со среднего пальца правой руки; группа крови АВ; это, скорее всего, физически здоровый мужчина в возрасте от тридцати до пятидесяти лет.

В бумажнике туристки находился железнодорожный проездной билет от города Хасиро до главного города префектуры. Кроме того, при повторном осмотре нашли служебное удостоверение на имя Мисако Оти, двадцати трех лет, сотрудницы торговой фирмы «Сумиэ», находящейся в том же административном центре префектуры.

Связавшись с фирмой, штаб розыска выяснил, что Мисако Оти, телефонистка компании «Сумиэ», десятого ноября взяла отпуск на три дня и отправилась в поход. Убитую охарактеризовали как добросовестную, серьезную и милую девушку, пользовавшуюся симпатией сослуживцев и руководства. Правда, она не любила рассказывать о себе и свободное время предпочитала проводить в одиночестве, за вязанием или чтением. Увлекалась путешествиями, туризмом — причем, как правило, в поездки отправлялась одна; в коллективных походах, организуемых фирмой, не участвовала. Если ее настойчиво приглашали, не отказывалась, но держалась в таких случаях довольно замкнуто. По этой причине близких друзей среди сослуживцев не имела.

Кое-кто из коллег-мужчин, привлеченный своеобразной меланхоличной красотой Мисако, пытался за ней ухаживать, но, судя по всему, успехом эти попытки не увенчались. В фирме Мисако проработала три года, окончив перед этим местный колледж. Среди телефонисток на коммутаторе она считалась одной из наиболее опытных.

Вот и все, что удалось выяснить о погибшей в фирме.

Мисако вместе с матерью и младшей сестрой жила в городе Хасиро, в районе Дзаймоку, находившемся в юго-западной части города. Ее отец, известный на всю Японию журналист, который основал единственную левую газету в городе — «Вестник Хасиро», — год назад погиб в автомобильной катастрофе.

Младшая сестра убитой, Томоко, в прошлом году окончила тот же колледж и поступила на работу в редакцию отцовской газеты. Она была моложе Мисако на два года, но они с сестрой похожи словно близнецы. Правда, не характером: достаточно сказать, что в «Вестник Хасиро» — газету, основанную ее отцом, — Томоко решила поступать на общих основаниях, держа конкурсные экзамены наравне с прочими претендентами.

Именно Томоко приехала в Иватэ на опознание трупа сестры.

Через три дня после преступления, тринадцатого ноября, около восьми часов утра, жители деревни Канисава, уезда Куробэра префектуры Иватэ, обнаружили незнакомую девочку лет семи-восьми, потерянно стоявшую посреди улицы. Канисава расположена километрах в тридцати к северу от Фудо, эта деревня тоже переживала тяжелые времена, но в ней все же еще оставалось дворов тридцать.

Крестьяне стали расспрашивать девочку, кто она и откуда, но та упорно молчала. Платьице ее было перепачкано, выглядела она усталой и истощенной.

Девочку отвели в дом, накормили — она, видно, сильно изголодалась и накинулась на еду, как волчонок. Насытившись, девочка наконец понемногу стала отвечать на вопросы. Если суммировать все, что она рассказала, выходило, что ее увел «дядя во всем зеленом», что он несколько дней таскал ее с собой по горам, а потом привел в эту деревню и оставил здесь.