Стивен Кэннелл - Президент от мафии Страница 4

«МАЙАМИ ГЕРАЛЬД»

Суббота 22 января 1983

В возрасте 80 лет умер Мейер Лански. Известие о его кончине вызывает странную грусть — и не потому, что не стало гангстера с длинным послужным списком, мирно усопшим в собственной постели. Дело в том, что без этого человека невозможно составить полное представление об американской истории XX века. Урожденному Мейеру Суховлянски принадлежала в ней особая роль, но он предпочел уйти, так и не нарушив обет молчания.

Говорят, именно Лански держал на крючке Эдгара Гувера. Согласно этой легенде, Гувер был тайным гомосексуалистом. Лански, узнав об этой его слабости, сделал компрометирующие фотографии, которые в дальнейшем и обеспечили его иммунитет.

Лански — фигура легендарная, он часть нашей истории. Однако после его ухода подлинной истории нам, похоже, уже никогда не узнать.

Глава 1

Спортивный клуб

Мики Ало откинул спинку сиденья, однако ему не спалось. В пятнадцати тысячах футах под крылом «Лира-55» маячила длинная полоса сине-зеленого рифа. Впереди был остров Большая Багама. Мило Дулео, пилот его отца, объявил, что они заходят на посадку. Мики задумчиво почесал подбородок. Ему не давал покоя вопрос: что вдруг потребовалось от него Полу Аркетту? Звонок был подозрительный. Голос Пола, проделав полторы тысячи миль по кабелю телефонной компании «Атлантик Белл» звучал хрипло и недобро:

— Я не могу говорить по телефону… но это важно. Ты можешь сесть на полосу заброшенной военной базы возле Санд-Доллар-Бич. Тебе не надо объясняться ни с таможней, ни с иммиграционной службой. Никто не будет знать, что ты здесь.

На задних сиденьях мирно похрапывали Тони Демарко по прозвищу «Нью-Йорк» и Котенок Боно. Нью-Йорк Тони работал личным телохранителем Мики с конца 70-х, когда тот учился в Гарварде. Теперь он был его капо, или правая рука. Тони был невысокого роста, мускулистый, с головой размером с протектор грузового автомобиля; комплекцией он напоминал сгусток вулканической лавы. Котенок Боно получил свое прозвище еще в бытность нью-йоркским вором-домушником, однако он давно завязал со своим прошлым и теперь выполнял специальные поручения семьи Ало. С тех пор, как Джозеф Ало заболел, он работал главным образом на Мики. Котенок Боно был худощавый, если не сказать поджарый, и чертами лица напоминал какую-то хищную птицу. Как всякий прирожденный вор-домушник, он был точно специально создан для вентиляционных камер и форточек.

Сзади зашевелились Нью-Йорк Тони и Котенок Боно; они принялись потягиваться и так шумно зевать, что Мики на миг даже почудилось, будто кабина разгерметизировалась.

Через пару минут самолет коснулся бетонированной площадки и вскоре остановился. Мики обратился к двум своим попутчикам:

— Я пока никак не возьму в толк, что все это значит. Найдите карту этой вонючей дыры и достаньте где-нибудь машину. Только не вздумайте брать на прокат — угоните какую-нибудь, и все. И будьте наготове. Никаких телефонных звонков, никаких контактов — мы не должны оставлять следов.

Что-то подсказывало Мики, что дело неладно.

— Ясно, — сказал Нью-Йорк Тони, разминая затекшие ноги.

Когда Мило открыл дверь, в лицо Мики ударил горячий и влажный воздух. Стоявший в тени под деревом синий «форд» тронулся и подъехал к самолету. Мики посмотрел вниз. Из автомобиля вышел приятной наружности молодой человек. Он был в шортах и голубой тенниске с короткими рукавами.

— Мистер Ало, добро пожаловать на Багамские острова, — широко улыбаясь, изрек он.

— Ты кто такой, черт побери? — презрительно бросил Мики.

— Уоррен Сакс. Помощник сенатора Аркетта по связям с прессой.

Мики повернулся к стоявшим у него за спиной Тони и Котенку Боно:

— Нет, вы видели? Какая тут к черту конспирация? Мы из кожи лезем, чтобы не попасть на заметку иммиграционным властям, а Пол посылает встречать меня какого-то придурка.

Не дожидаясь ответа, Мики, зажав под мышкой свою спортивную куртку, спустился по трапу и сел в синий «форд». Уоррен переключил скорость, и машина понеслась прочь.

— Боюсь, от кондиционера здесь мало проку, — учтиво заметил Уоррен.

— Где Пол?

— Сенатор в клубе. Мы как раз проводим совещание по поводу кампании в прессе. Он сказал, чтобы я подвез вас к его бунгало. — Уоррен лучезарно улыбнулся, всем своим видом давая понять, что он в курсе всех секретов сенатора Аркетта.

В прежние времена здешний клуб был раем для рыбаков, однако теперь его облюбовали устроители всевозможных сборищ и отпускники. Каменное, с черепичной крышей, здание клуба фасадом было обращено к океану. Крепкий бриз раскачивал пальмы и кусты китайской розы. У живописного деревянного причала стояли три тридцатифутовые лодки, оснащенные для рыбной лови. Миновав здание клуба, по усеянной ракушками дороге, к которой с обеих сторон подступали густые заросли манго, Уоррен подъехал к стоявшему особняком бунгало.

— Совещание скоро закончится, — сказал он. — Сенатор сожалеет, что не может предложить вам более прохладного места. Он надеется на ваше понимание.

— Ладно, пока, — буркнул Мики, жестом давая понять, что тот свободен. Он сразу почувствовал безотчетную неприязнь к этому типу.

Уоррен включил зажигание и умчался, без всякой видимой надобности до отказа выжимая педаль газа.

На двери бунгало висела деревянная табличка с надписью «Люкс Фламинго». Дверь оказалась заперта. Мики обошел дом вокруг. Там, возле душевой кабинки, была еще одна дверь. Застекленная, забранная жалюзи. Тоже закрыта. Зловеще гудел вмонтированный в стену кондиционер. Мики, выругавшись себе под нос, ударом ноги сбил с двери жалюзи, затем разбил застекленную панель на уровне дверной ручки, просунул внутрь руку и повернул замок. Дверь открылась.

Бунгало было небольшое и опрятное. В гостиной стояла розовая плетеная мебель. Оглядевшись, Мики прошел в спальню, большую часть которой занимала широченная кровать, покрытая покрывалом с красно-белым цветочным орнаментом.

Мики приступил к обыску.

В нижнем ящике комода среди бритвенных принадлежностей он нашел шесть снимков, сделанных на «полароиде». Пол и Уоррен в компании некоей особы, которой на вид было никак не больше шестнадцати. Фотографии абсолютно непотребного свойства, настоящее порно. Впрочем, Мики это ничуть не удивило. Он лишь еще больше укрепился во мнении, что делать ставку на Пола Аркетта было ошибкой.

Когда спустя двадцать минут в бунгало появился Пол, Мики лежал растянувшись на розовом диване, закинув ноги в носках на подлокотник. Пол был в белых шортах и тенниске. В свои шестьдесят семь лет он все еще выглядел подтянутым и был не лишен мужского обаяния. Щедрое тропическое солнце подарило ему роскошный, густого шоколадного оттенка загар. Пол не сдержал улыбки, увидев толстяка-коротышку, который при росте пять футов четыре дюйма мог разместиться на диване так, что ни головой, ни ступнями не касался подлокотников.

— Однако, ты быстро, — сказал он.

— Сенатор, вы позвонили — я приехал, — ответил Мики. Он сбросил ноги с дивана и сунул их в украшенные кисточками легкие макасины.

Пол машинально отметил, что за те двадцать лет, что он знает Мики, тот ничуть не изменился. Все такой же круглый, лоснящийся от пота… эдакий медицинбол[3] в штанах.

— Выпьешь чего-нибудь холодного? — спросил Пол, направляясь к бару.

Мики встал.

— Может, ты расскажешь мне, в чем дело — чтобы я успел смотаться отсюда, прежде чем меня еще кто-нибудь заметит.

— Еще кто-нибудь? — В голосе Пола послышались тревожные нотки.

— Ну да. Ты отправил какого-то малого встретить меня. Ты же понимаешь, что никто не должен знать о твоих связях с нашей семьей. До первичных выборов в Айове всего полтора месяца.

— Ах, ты про Уоррена… — Пол вздохнул с облегчением. — Уоррену все известно. Мы можем доверять ему.

— Мы? — ледяным тоном переспросил Мики.

— Да, мы. И не надо говорить со мной в подобном тоне, Мики. Я не потерплю этого ни от тебя, ни от твоего отца. — Пол не привык, чтобы им помыкали. В последние годы он крайне редко общался с семейством Ало; он уже забыл о злополучной охоте на уток, забыл странную улыбку, которая появилась на лице Мики, когда погиб Рекс.

— В чем дело? — спросил Мики. — Ты сказал, что у тебя ко мне важное дело.

— Да… очень важное. Думаю, это решит все наши проблемы. — Помолчав, Пол решительно продолжал: — Ко мне обратился Харлан Эллис из Национального демократического комитета. Собственно говоря, мы провели с ним здесь два дня. У него за плечами две предвыборные кампании. Два дня мы обсуждали с ним предвыборную стратегию. Они провели кое-какие демографические исследования и опросы. У меня крепкие позиции на Западе и Среднем Западе. В Айове я должен получить никак не меньше пятидесяти процентов голосов.