Том Клэнси - Последняя инстанция Страница 41

— Заметано.

— И да, извините, что проявил себя таким козлом.

— Вы не проявили себя козлом. Вы делали то, что должны были.

Биксби невесело улыбнулся.

— Да, и посмотрите, что из этого вышло.

Поезд остановился на очередной станции. Начальник резидентуры поднялся и сказал:

— Еще увидимся.

— Буду на связи, — ответил Кларк.

Биксби сошел на станции «Тараса Шевченко» и растворился в толпе. Кларк, не глядя, положил руку на сидение, где сидел Биксби и нащупал маленький кусок бумаги. Он сунул его в карман, не сомневаясь, что на нем будет номер к телефону на защищенной линии, по которому он сможет связаться с Биксби.

Он откинулся на сидении, начав обдумывать планы по переносу части своей операции в «Формонт Гранд отель».

Глава 31

Был конец рабочего дня, но Джек Райан-младший не оставил свое рабочее место и не пошел в кафетерий в поисках кофе и бутербродов или в санузел — он был просто не в состоянии назвать его сортиром — но, тем не менее, он с нетерпением ждал возможности пойти домой и посвятить еще несколько часов своему расследованию.

Зазвонил телефон, и он, не глядя на номер, сразу ответил:

— Райан слушает.

— Это Сэнди, Джек. Ты не мог бы подняться наверх при первой возможности?

— Наверх?

— Да. Я здесь с мистером Кастором. Но ты не торопись.

Райан пробыл здесь достаточно, чтобы понимать привычку британцев говорить намеками. Ламонт имел в виду хватать ноги в руки и бежать в кабинет директора.

— Сейчас буду.

— Замечательно.

Джек сидел за столом в богато обставленном кабинете Хью Кастора, директора-распорядителя «Кастор энд Бойл риск аналитикс» и потягивал кофе из фарфоровой чашки. Кастор сидел за своим столом, разговаривая по телефону по-французски. Сэнди Ламонт, скрестив ноги, сидел напротив Джека.

— Что случилось? — шепотом спросил Джек.

Ламонт пожал плечами, словно и сам не имел представления.

Шестидесятивосьмилетний англичанин закончил разговор. Он повернулся к гостям и сел на стул во главе стола.

— Вы проделали замечательную работу. Я был очень впечатлен.

Джеку понравилась похвала, но голос Кастора прямо-таки кричал об одном «но».

Тот поднял брови.

— Но, — сказал Хью Кастор, — мы, откровенно говоря, нервничаем, Джек.

— Нервничаете?

— Обнаружение связей между российским бизнесом, российским правительством и российской преступностью является, в сущности, частью нашей работы. Тем не менее, ваши методы могут быть расценены некоторыми как чрезмерно напористые.

Джек посмотрел на Сэнди. Сначала он подумал, что тот рассказал о случившемся в переулке на Антигуа. Но Сэнди едва заметным движением головы сказал ему, что речь идет о чем-то другом.

— Расценены кем? — спросил Джек.

Кастор вздохнул:

— В своем расследовании вы наткнулись на одно имя.

— Дмитрий Нестеров, — кивнул Джек. — И что с ним?

Кастор на мгновение посмотрел на свои пальцы.

— Как выяснилось, — сказал он, — это крупный акционер «Газпрома» и высокопоставленный чиновник ФСБ.

— Хотите сказать, двойная проблема, — вставил Ламонт.

— Верно, — согласился Кастор.

Джек ничего не ответил.

Кастор обратил внимание на его молчание.

— Вы, наверное, пытаетесь решить, как спросить у меня, откуда я узнал о Нестерове.

— Я навел справки, — ответил Джек. — Он владелец сети ресторанов в Санкт-Петербурге. Я не обнаружил никаких связей ни с ФСБ, ни даже с «Газпромом». У вас должны быть иные средства.

— Учитывая профессию вашего отца до того, как он пошел в политику, я полагаю, вам что-то известно о работе спецслужб?

Можно сказать и так, подумал Райан. Но в ответ лишь кивнул.

— Между «Кастор энд Бойл» и некоторыми хорошими людьми в британской секретной службе периодически ведется взаимовыгодное сотрудничество. Мы, обнаружив что-то, как это сделали вы, могли бы спросить их, а они, в случае надобности, могли бы спросить у нас что-то, что мы узнали по ходу своей работы.

Я догадывался, подумал Джек. «C&B» связан с SIS. Но вслух он этого опять не сказал.

— Это имеет смысл.

— Так что я спросил у них о Нестерове, и они пришли прямо ко мне и сказали, в их уникальной манере, что мы должны быть крайне осторожны.

— Хорошо, — сказал Джек. И поспешно добавил: — Я буду осторожен.

Кастор посмотрел на него.

— Полететь на Антигуа и Барбуда, чтобы покопаться в мусорных баках на частной территории. Это не осторожность. Я представить себе не могу, что́ написали бы о «Кастор энд Бойл», если наш сотрудник, да еще и сын президента Соединенных Штатов пострадал бы, или оказался бы убит в ходе тайной поездки в страну третьего мира на Карибах. Это опасный мир, юноша, а вы не имеете опыта общения с некоторыми личностями, с которыми в нашем деле порой приходится сталкиваться.

Сэнди Ламонт кашлянул, но ничего не сказал.

— Вы отправили следователей в Тверь, отправили запрос в российскую налоговую инспекцию, исследовали маршруты движения самолета Нестерова. Это все далеко выходит за пределы наших обычных расследований. Я обеспокоен проблемами, которые ФСБ может нам создать, так же, как они создают их многим нашим клиентам, и я не могу этого допустить.

— Вас беспокоит ФСБ или то, что я — сын президента? — спросил Райан.

— Честно говоря, и то и другое. Наша работа — выполнять желания наших клиентов. В данном случае, вы проделали превосходную работу, но я не могу порекомендовать Гэлбрайту продолжать это дело. Проблема, юноша, в том, что если Нестеров — владелец МФК, у Гэлбрайта нулевые шансы когда-либо увидеть свои деньги. Мы не сможет обратиться в суд, ни в России, ни в какой-либо европейской стране, потому что Россия контролирует потоки энергоносителей в Европу.

— Если мы раскроем тот факт, что «Газпром» в сговоре с налоговой инспекцией захватил компанию Гэлбрайта, и этот парень из ФСБ заработал на этом миллиард двести миллионов, мы сможем положить конец такого рода делам.

— Мы не полиция. И не армия. Твой отец, может быть и лидер свободного мира, но в этой ситуации он не имеет значения. ФСБ может создать нам проблемы, если мы слишком заиграемся с нашим расследованием.

Райан стиснул зубы.

— Если вы говорите, что моя работа, направленная на установление справедливости, создает вам проблемы, я напишу заявление.

— Но все на самом деле просто, — ответил Кастор. — Наша работа — не устанавливать справедливость.

Ламонт услужливо вставил:

— Наша работа — деньги. Мы помогаем нашему клиенту вернуть потерянные активы. Это возможно, если мы найдем некие материальные активы на Западе, но если в дело оказываются вовлечены высокопоставленные шишки из ФСБ, Гэлбрайт не сможет ничего отсудить, могу тебя заверить.

— Джек, — сказал Кастор. — Ты просто замахнулся слишком высоко.

— Я понимаю, — ответил он спустя мгновение.

На самом деле он не понимал этого, но понимал то, что если пробудет здесь еще хотя бы минуту, то прошибет кулаком стену.

— Мы дадим тебе что-нибудь еще, — сказал Кастор. — Что-то менее взрывоопасное. Вы замечательно себя проявили, и мы просто обязаны направить ваши способности на решение новой задачи.

— Конечно, — ответил Джек. — Все, что сочтете нужным.

Джек ушел с работы в шесть тридцать вечера. Сэнди пригласил его на ужин в качестве компенсации за жесткий разговор с директором, но он решил, что сегодня он был не в состоянии сносить чью-то компанию. Вместо этого он в одиночестве пошел в бар, взял «пастуший пирог»[34] и четыре пинты пива, а потом направился к метро.

Отвратительное настроение усилилось, когда он вышел на Кэннон-стрит и обнаружил, что начался дождь. Он опять забыл чертов зонт, и от злости запретил себе купить новый. Нет, он решил дать себе промокнуть, чтобы, может быть, в другой раз не забыть.

Он подумал о том, чтобы зайти в еще какой-нибудь паб по дороге домой. По дороге к метро он прошел мимо «Хетчета»; он уже был там и любил это место. Еще больше пива сейчас бы не помешало, но Джек решил, что опьянение только усилит угрюмость.

Нет. Он пойдет домой и немного выспится.

Переходя улицу, он несколько раз оглянулся через правое плечо. Банальная привычка, ничего более, и, как обычно, никого, хоть каким-то образом выделявшегося из толпы прохожих. Он обругал сам себя. Такое ощущение, что он никак не мог понять, что в его жизни что-то поменялось. Он фанатично работал, расследуя теневые дела международных бизнесменов, как если бы они были международной террористической организацией, потому что этим он занимался на своей прежней работе. Он постоянно петлял и уходил от возможного наблюдения, потому что так его учили на его прежней работе.

И, в качестве еще одного средства обеспечения своей личной безопасности, он считал любую женщину, приблизившуюся к нему более чем на десять метров вражеским агентом.