Граница надежд - Николай Павлов Страница 49

— Ленков, — подозвал я фельдфебеля, — двух лошадей, быстро!

Фельдфебель в полной растерянности бросился к коновязи.

От волнения я не знал, как поступить дальше. Если бы в тот момент появился Велико, я бы его хорошенько отругал. Всего вероятнее, он и не был виноват, но мне хотелось ругаться, кричать, отчитывать кого-нибудь. К сожалению, никого рядом со мной не оказалось. Солдаты, подвергшиеся унизительной профилактической процедуре, безуспешно пытались стереть деготь с тел, а фельдшер куда-то исчез.

Я пошел вдоль здания, выбрался на освещенное солнцем место и там столкнулся с офицером. Он усердно накачивал шину старого, почти негодного велосипеда.

— Вы кто такой? — спросил я.

— А ты сам кто будешь? — Он выпрямился, и я по погонам сразу догадался, с кем разговариваю. Это заместитель командира третьего батальона по политической части. Нашел себе занятие! Ему плевать на то, где сейчас батальон, где он будет завтра и кто принимает командование.

— Ну вы когда-нибудь кончите свой ремонт? — предвосхитил я его вопрос.

— Если можно поднять мертвеца из гроба, то тогда можно и отремонтировать эту развалину. А между прочим, другой работы у меня нет.

— Вы батальон тоже терзаете, как этот велосипед? — не выдержал я.

Он посмотрел на меня с явным подозрением:

— У вас нет ко мне ничего другого?

— Может быть, и есть... Оставьте велосипед в покое. Меня зовут Павел Дамянов. Я прибыл сегодня. Час назад меня назначили командиром батальона, в котором вы состоите на должности заместителя командира по политической части. Назначьте на сегодняшний вечер собрание коммунистов и ремсистов[1], подготовьте анализ положения в батальоне и наметьте мероприятия, которые необходимо принять по партийной линии.

— Коммунистов в батальоне нет, а ремсисты растворились в общей массе и до сих пор не объявились.

Я опешил. Этого поручика ничуть не смутил мой неприязненный тон. Я присмотрелся к нему повнимательнее. Форма на нем висела, как на новобранце. Глаза ввалились и почти не были видны из-под густых разросшихся бровей.

— С каких пор вы в батальоне? — спросил я.

— Вот уже третий день.

— Ну да это не имеет значения, все равно у вас стаж больше, чем у меня.

— А если принять во внимание и мой возраст...

— Итак, пусть вечером весь батальон соберется. Мы проведем собрание.

— Буду ждать вас! — ответил поручик и снова занялся велосипедом.

Всего в ста шагах меня ждал фельдфебель Русин Ленков с лошадьми.

Я уже забыл, когда в последний раз ездил верхом. Но, едва очутившись в седле, ощутил непреодолимое желание помчаться во весь опор. И лошадь поняла меня. Она сразу же перешла в галоп. Солдаты, находившиеся неподалеку, забыли о занятиях и с любопытством смотрели на это необычайное зрелище.

И через город я промчался галопом. Лошадь была вся в мыле, но я все натягивал поводья и заставлял ее держать голову высоко поднятой. Только выскочив в открытое поле, я остановился и стал дожидаться Ленкова.

— Где батальон?

— В овраге, товарищ подпоручик.

— Ну, Русин, выдержим ли мы? — посмотрел я ему прямо в глаза.

— Выдержим, товарищ подпоручик. Неужели вы сомневаетесь?..

— Сумеем ли мы создать настоящий батальон из того, чем располагаем?

— И еще какой! Он уже в порядке, вот только некому было его возглавить. Да разве вы не помните, как бывало на фронте? Залягут солдаты, прижатые к земле огнем немцев. Если найдется кто-нибудь, кто может их повести в бой, они сразу же оживают. А если не найдется такой человек, то они погибают. Умение идти впереди всех других — великое дело!

— А еще более великое дело, когда тебе, идущему впереди, верят.

— Вы не бойтесь за батальон. Солдаты сразу понимают, кто настоящий командир.

У меня гора свалилась с плеч. Раз Русин Ленков верит в солдат, почему же мне не верить? Ведь все мы из одного теста.

Ободренная разминкой, лошадь теперь спокойно несла меня по полю, на котором тут и там встречались белые островки снега. Из оврага донесся смех. Я снова взял галопом, и Русин постарался не отстать от меня. Словно почуяв простор равнины, лошади понеслись неудержимо. Мы проскочили сквозь цепь залегших на землю солдат. Кто-то из них выдал нам вслед крепкое словцо.

Я вздыбил дрожавшую от напряжения лошадь.

Держа в руке небольшой камень, передо мной стоял унтер-офицер, нахохлившийся, готовый броситься на меня.

— Куда вас несет?!

— Ну что, закончили работу? — спросил я, спрыгнув на землю. Лишь тогда они заметили, что я офицер. Унтер-офицер, только что обругавший меня, не скрывал своей неприязни ко мне. — Уж не хочешь ли ты со мной подраться? — рассмеялся я.

— В самом деле, чуть не подрались. — Он отшвырнул камень и вытер руку о брюки. — Каждый может на нас наброситься, каждый нас погоняет, но никто не думает о том, что мы — тоже люди.

— Ты откуда родом? — спросил я.

— Из Габрово. Текстильщик я.

— А я из этих мест. Мое село вон там, за холмом. Прибыл сегодня и решил встретиться с вами. Тебя как зовут?

— Унтер-офинер Минчо Марков, — надев фуражку и выпрямившись, представился он. И добавил: — Отец четверых детей... Жена дважды рожала, и оба раза родились близнецы. Мы с ней тоже из близнецов. Не могли же мы компрометировать мой и ее род...

Я присел рядом с ним. Его рассказ подкупал своей естественной простотой. У меня потеплело в груди...

Около нас столпились солдаты, и вскоре завязался разговор.

— Ведь говорил я этим разбойникам, — улыбался Минчо. — Невозможно, абсолютно невозможно в наше время держать целый батальон без командира. Армия мы или нет?

— Пора возвращаться, — встал я.

Солдаты последовали моему примеру, начали собирать имущество и инструменты. В казарму отправлялись группами, словно возвращались с полевых работ.

— Всем ждать меня у шоссе! — крикнул я им вслед.

Оставив лошадей Русину, я пошел прямо через пашню. Ноги вязли в земле, похожей на