Роберт Ладлэм - Наследие Скарлатти Страница 50

Элизабет Скарлатти… Он был уверен, что она «не может его принять» раньше двух тридцати как раз потому, что занята подготовкой к отъезду.

Что ж, у него тоже кое-что припасено. Ему известно, что ночью к ней явился незваный гость. К тому же у него в руках досье Бертольда.

От досье, конечно, она может и отмахнуться. Зато альпинистская веревка станет неопровержимой уликой.

– Я же предупредила, что не могу принять вас раньше двух тридцати! Извольте считаться с моим волеизъявлением.

– Дело не терпит отлагательства. Впустите меня немедленно!

Она с негодованием распахнула дверь и пошла, не взглянув на него, в комнату. Кэнфилд громко хлопнул задвижкой. И заговорил, прежде чем она успела повернуться к нему:

– У меня с собой досье. Я знаю теперь, почему вашему гостю не пришлось открывать дверь.

Его слова возымели эффект разорвавшегося прямо перед ней снаряда. Старая дама быстро повернулась и напружинилась. Будь ей лет на тридцать меньше, она набросилась бы на него с кулаками.

– Вы бесчестный, бессовестный мерзавец! Наглый лжец! Жулик! Вы лжец! Лжец! Я засажу вас на всю оставшуюся жизнь!

– Что же, хорошо. Я не останусь в долгу. Прежде вам это удавалось, сейчас не получится. Со мной был Дерек. Мы нашли веревку – альпинистскую, по его определению, – на ней ваш ночной гость спустился по стене гостиницы.

Старая дама накренилась вперед, ноги у нее подкосились, и она стала валиться на него.

– Бога ради, успокойтесь! Я хочу вам помочь! – Он держал ее за плечи.

– Вы должны его купить! О боже! Вы должны его купить! Приведите его сюда!

– Зачем купить? Кого?

– Дерека! Как давно вы его знаете, мистер Кэнфилд? Во имя всего святого, скажите, как давно вы узнали об этом?

– Примерно в пять часов утра.

– Он успел, успел! Успел кому-то рассказать! О боже праведный, он рассказал другим! – Она была в отчаянии, и Кэнфилду стало страшно. – Да, он успел! – продолжала причитать Элизабет. – Теперь об этом знает его начальство, значит, это станет известно… Что теперь будет, как вы считаете?

Элизабет попыталась совладать с собой.

– Похоже, тем самым вы подписали смертный приговор всей моей семье, а если это действительно так, вас, Кэнфилд, тоже ждет неминуемая смерть!

– О чем вы говорите? Лучше расскажите, в чем дело.

– Я ничего вам не скажу, пока вы не соедините меня с Дереком.

Кэнфилд прошел в другой конец комнаты, поднял телефонную трубку и назвал номер Дерека. Спокойно поговорил с ним несколько минут, потом повернулся к мадам Скарлатти:

– У него через двадцать минут совещание. Он подготовил подробный отчет, и начальство намерено его выслушать.

Старая дама стремительно подскочила к Кэнфилду:

– Дайте мне трубку!

– Мистер Дерек? Говорит Элизабет Скарлатти. Я не знаю, что у вас там за совещание, но ни в коем случае не ходите на него! Я не имею привычки умолять кого бы то ни было, но сейчас я заклинаю вас – не ходите! Пожалуйста, умоляю вас, никому, ни одной живой душе не говорите ни слова о сегодняшней ночи! Если вы оброните хоть намек, на вас ляжет ответственность за гибель нескольких безвинных людей! Пока я не могу сказать вам больше… Да, да, как вам угодно… Я приму вас, конечно. Через час. Благодарю вас. Благодарю вас!

Она положила трубку на рычаг и, с облегчением взглянув на Кэнфилда, промолвила:

– Слава богу!

Все это время Кэнфилд пристально молча наблюдал за ней, а теперь, приблизившись, заговорил:

– Пресвятая Матерь Божья! Я начинаю догадываться. Эта дурацкая веревка, акробатические трюки посреди ночи… Это было предпринято не просто для того, чтобы напугать вас до смерти! Замышлялось что-то более серьезное!

– О чем вы говорите?

– Поначалу я думал, что ночным визитером был Бертольд! Что это он проник к вам в номер таким странным образом, чтобы, черт возьми, напугать вас! Но какой в этом смысл? С таким же успехом он мог остановить вас в холле, в ресторане… Значит, это был некто, кто не мог себе позволить подобного. Некто, кто не мог встретиться с вами на людях…

– Вы заговариваетесь! Вы сошли с ума!

– Разумеется, вы хотите похоронить эту историю. Вы добились того, ради чего отправились в столь дальний путь! Вы нашли его! Вы нашли своего пропавшего сына, признайтесь!

– Это ложь!

– О нет, это так очевидно, что мне следовало догадаться еще ночью. Вся эта история выглядела столь необычно, что я пытался и объяснение найти необычное, решив, что вас хотели просто запугать. Но я ошибся! Это был наш прославленный герой войны, он вернулся из заоблачных высей на грешную землю! Алстер Стюарт Скарлетт. Да. Единственный, кто не смел подойти к вам вне стен этой комнаты. Единственный, кто не мог надеяться, что вы откроете ему дверь.

– Дикий вымысел! Я отрицаю это!

– Отрицать вы можете все, что угодно. Теперь я предлагаю вам сделать выбор. Дерек прибудет сюда в течение часа. Либо мы с вами разберемся до его прихода, либо я немедленно телеграфирую в свой офис, что как профессионал я ответственно заявляю: Алстер Скарлетт найден. Я вернусь в Нью-Йорк, и, между прочим, с Джанет!

Элизабет вдруг понизила голос до шепота и, с трудом передвигая ноги, двинулась к нему:

– Если в вас есть хоть капля чувства к Джанет, вы сделаете так, как я попрошу. Если же нет – она будет убита.

Теперь настал черед Кэнфилда возмущаться. И это уже не был крик заядлого спорщика, это был громоподобный рык вышедшего из терпения мужчины:

– Да плевать я хотел на ваши приговоры! Ни ваш сын, ни вы не запугаете меня! Вы можете купить мои услуги, но меня самого – никогда! Передайте ему: если он тронет Джанет, я убью его.

Элизабет Скарлатти коснулась его руки. Он отстранился.

Презрев собственную гордость, она молила его:

– Я не угрожаю, поймите. Пожалуйста, выслушайте меня. Постарайтесь понять… Я беспомощна. И мне невозможно помочь!

По морщинистым щекам Элизабет текли слезы. Лицо ее было мертвенно-бледным, под глазами чернели круги – следы этой страшной ночи. Господи, подумал Кэнфилд, Элизабет Скарлатти похожа на живой труп. Ярость отступила.

– Не бывает, чтобы совсем нельзя было помочь. Не верьте тому, кто это вам говорит.

– Вы любите ее?

– Да. И поскольку я ее люблю, вам нечего бояться. Я преданно служу обществу. Но куда более преданно служу нашим с вами интересам.

– Но это не способно изменить сложившуюся ситуацию.

– Вы не вправе делать подобные выводы, вы обязаны рассказать мне, что в действительности произошло.

– Вы не оставляете мне иного выбора?

– Нет, не оставляю.

– Тогда пусть простит вас Бог. Вы берете на себя огромную ответственность. Теперь вы ответственны за наши жизни.

Она рассказала ему все, как есть.

Мэтью Кэнфилд понял, что надо делать: настала пора встретиться с маркизом де Бертольдом.

Глава 31

В пятидесяти семи милях к юго-востоку от Лондона, на берегу моря находится морской курорт Рамсгит. Неподалеку от него, в стороне от шоссе, в поле стояла деревянная хижина примерно двадцать на двадцать футов. Сквозь маленькие ее оконца пробивался наружу тусклый в предутреннем тумане свет. Приблизительно ярдах в ста к северу от хижины виднелось солидное строение – некогда это был амбар. Теперь он служил ангаром для двух монопланов. Один из них как раз и выкатывали сейчас наружу трое мужчин в серых комбинезонах.

В хижине, попивая черный кофе, сидел за столом наголо бритый мужчина. Красноватый рубец над правым глазом зудел, и мужчина то и дело почесывал его.

Закончив читать лежавшее перед ним письмо, он поднял глаза на курьера в шоферском комбинезоне. Содержание письма явно взбесило бритоголового.

– Маркиз зарвался! Мюнхен дал предельно ясные инструкции: Роулинсов нельзя было убивать в Штатах! Их следовало доставить в Цюрих и убить в Цюрихе!

– Для беспокойства нет причин. Ликвидация была организована чисто, подозрения исключены. Маркиз хотел, чтобы вы знали это. Оба погибли в автомобильной катастрофе.

– Кто же в это поверит? Черт вас подери, кто?! Ублюдки! Мюнхен не намерен рисковать, и в Цюрихе риск был бы исключен! – Алстер Скарлетт поднялся из-за стола, подошел к маленькому окошку, из которого открывался вид на поле. Самолет был почти готов к полету. Нет, так дело не пойдет. Надо успокоиться. Он не любил летать во взвинченном состоянии. В таком состоянии в воздухе можно совершить непоправимую ошибку. Он хорошо знал это по собственному опыту.

Будь проклят этот Бертольд! Роулинсов, конечно же, необходимо было убрать. После того как Картрайт все узнал, Роулинс запаниковал и приказал своему зятю убить Элизабет Скарлатти. Чудовищная ошибка! Забавно, поймал он себя на мысли, а ведь уже давно он не воспринимает старую даму как собственную мать. Просто Элизабет Скарлатти… Да, убирать Роулинсов там, в Штатах, было сущим безумием! Как теперь узнать, какие и кто задавал им вопросы? И разве трудно теперь выйти на Бертольда?