Свобода выбора фатальна - Александр Николаевич Бубенников Страница 52

– Еще раз извини… Я помню, как вы сюда с Наташей еще аспирантами приезжали, как пели, танцевали…

– Допелись и дотанцевались… Нет Наташи… – Брагин снова тяжело посмотрел на в глаза ветерана. – А про музу, как ни странно и пошло прозвучало из твоих уст, ты попал в самую точку… Не было бы музы, Леры, ты знаешь, о ком я говорю, ничего бы не было, ни доклада, ни программ с алгоритмами, ни программно-аппаратных ускорителей, презентация – по боку… Но муза есть, и презентация будет достойная…

– Понял, поздравляю…

– После презентации поздравишь… Ты ведь будешь вести пленарное заседание – или кто?..

– Да я, кто же еще… Раз зал оплатили… Фирмачи жлобы… Явятся, не запылятся… На твое счастье Киев и Крым отстают на час от Москвы… Есть у тебя время… Плохо, когда нет времени, когда почва из-под ног уходит… Ты-то, видно, крепко на ногах стоишь, встал в последнее время, раз из-за тебя такие страсти разыгрываются… Программу комкают, успешных академиков задвигают в анналы истории, бездарями и трутнями изволят величать… Воистину мир сошел с ума, свихнулся, крыша у всех поехала, почва из-под ног у большинства уходит, ушла… Ну, вперед, раз у всех почва из-под ног ушла, только не у тебя, нынешнего, а не вчерашнего…

Брагин все ждал, когда его пожилой бравый коллега пожелает ему, как положено в подобных случаях – «успеха!» – но не дождался. Это не то, что его сильно огорчило, но навело на какие-то тягостные раздумья. Ясно, что вреда председатель не желает Брагину, но за то, что какие-то силы выломали ему руки, то и возыметь охоту настроить коллегу на успех – ему западло… Наслышан, вероятно, что какая-то часть публики в скором разворачивающемся театрализованном действе жаждет не сколько потенциального успеха спектакля, но, возможно, новых интриг, скандалов и даже провала премьера-актера… Понятно, что этому премьеру так красиво и эффектно стоять по завершении успешного действа-спектакля перед полным залом коллег и любопытных, клокочущим, бушующим, исторгающим волны аплодисментов, переходящих в незапланированные овации… Но ведь можно по завершении презентации натолкнуться и на ледяной презрительный холод коллег, мол, вон сколько шума, гама «неудобств для господ» вышло, мелких и крупных подвижек с задвижками, слома программы – а на выходе кукиш с маслом, дерьма пирога… И вместо заслуженных аплодисментов оскорбительные смешки, свистки, шипенье, а то и злобные требовательные выкрики чтобы им вернули деньги за проданные на спектакль билеты, компенсировали потраченное бездарно на премьера время, как на вредном производстве – молоком или шампанским…

Так устроен слабый человек, что из всего разговора в мозгу добро или зло отпечатывается последняя фраза собеседника с навеянными разговором ассоциациями. Вот и у Брагина отложилась последняя фраза председателя – «Ну, вперед, раз у всех почва из-под ног ушла, только не у тебя, нынешнего, а не вчерашнего». Конечно, тонкий намек на то, что и у тебя, профессор Брагин, почва ушла из-под ног ушла, возможно… Да, правильно, почва уходила, почти ушла из-под ног Брагина, вчерашнего, надорвавшегося на урегулировании обрушившегося на него семейных бед и несчастий… Только удалось ему худо-бедно выстоять, переломить ситуацию через колено, пришло после потрясений и страшных потерь – одна потеря жены Наташи чего стоит, и его время сейчас – это пора любви и удивительных открытий… Когда и почва под ногами не уходит, когда, честно говоря и не очень-то нужна ему почва, потому что он летает на крыльях любви и вдохновенья… Когда, как не в эту пору совершать самые удивительные открытия в науке, поражать коллег своими трудами, немыслимыми без любви и редкого фантастического фанатизма, прорыве к тайным любовным и научным совсем не прописным истинам…

Прежде, чем идти в концертный зал, Брагин заскочил в свой номер – взять все необходимые вещи для выступления и демонстрации программно-алгоритмических комплексов. Он еще толком не знал, как, в какой последовательности докладывать, ведь ему удвоили время доклада, тем более, потом сразу же надо демонстрировать свои программы и демо-версии…

Заветная флэшка была в нагрудном кармане джинсовой рубашки и грела сердце. Оттого, что она согревала его сердце и душу несказанно, напоминая о том, что ее содержимое связано только с ней и только с ней, Лерой, он, не задумываясь, почти машинально шагнул к номеру Леры. Тронув дверь, он услышал сдавленный отчаянный голос Леры: «Перестаньте! Уходите, никуда я не поеду! Что вам нужно от меня, наконец? Почему вы оба свалились на мою голову и объединились в зловещей, непонятной мне цели? Почему я должна срочно уезжать?»

У Брагина от волнения и ужаса потемнело в глазах. Мелькнула мысль в воспаленном, встревоженном мозгу: «Только бы дверь оказалась открытой, только бы… Как я буду нелеп и бездарен, стуча кулаками в дверь… Только бы не…»

Он с силой надавил на дверь. Она на его счастье либо случайно оказалась открытой, либо он яростной энергией мысли взломал все запоры. Он смерчем или все сжигающей на своем пути шаровой молнией оказался в комнате Леры. Он увидел ее сразу, сидящей в кресле и закрывающей голову безвольными руками. Такой отчаявшейся и жалкой Брагин не видел Леру никогда. По правую и левую руку от кресла в напряженных позах стояли два одинаковой комплекции и роста молодых человека. Брагин моментально узнал одного из них. Это был тот, кто бежал по платформе за поездом и бил кулаками по оконному стеклу напротив их с Лерой купе. Лицо второго молодого человека было Брагину неизвестно. Только в его облике, в повадках, размытых чертах субъекта было что-то знакомое. Брагину как крупному специалисту в такой научной дисциплине, как нечеткая логика, в своем мозгу пришлось совершить несколько нетривиальных поисковых итераций, чтобы найти путь к ускользающей истине факта. А истина и факт были таковы, что второго молодого человека у кресла Леры Брагин все же идентифицировал. Это был тот самый парень в спортивном костюме из поезда «Москва-Симферополь». Из вагона-ресторана, как раз с того столика, за которым пировали Гиви, Ваха вместе со злополучным проводником с седыми запоминающимися бакенбардами. Это был он, таинственный зловещий незнакомец, сорвавшийся из-за столика сразу после того, как в вагон-ресторан вошел Брагин без очков, обуреваемый безумной идеей разжиться несколькими бутылками красной марочной «Алушты» – причем не когда-нибудь, а далеко за полночь!

Брагину надо было мгновенно – в миг, в лет, под кураж! – придумать нечто такое, чтобы сломать все, что произошло здесь до его появления, вырубить словом и делом двух продувных стервецов, появившихся неведомо зачем в номере его любимой.