Валериан Скворцов - Срочно, секретно... Страница 56

СВИДЕТЕЛЬ ИЗ НИНБО

Художественно-документальная повесть

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА

Погас электрический свет, и под приглушенный стрекот трофейного кинопроектора на экран выплыли титры — причудливо змеящиеся японские иероглифы.

Я с силой сжал подлокотник кресла.

Черные, такие безобидные с виду иероглифические значки на миг показались мне увеличенными копиями каких-то крохотных, но смертельно опасных существ — микроскопическими чудищами с конвульсивно изогнутыми тельцами и множеством переплетающихся щупалец.

Я оторвал пальцы от подлокотника и поправил очки.

Чуть слышно потрескивал кинопроектор. Подрагивали черные титры, тревожно и мрачно замершие на белом полотне.

«Совершенно секретно. Демонстрировать только при наличии письменного указания командира воинского подразделения номер семьсот тридцать один», — раздался неожиданно громкий голос переводчика, неразличимого в темноте, и в ту же самую минуту мне вспомнилось скуластое желтовато-смуглое лицо одного пожилого японца. Вспомнилось его пенсне, голубовато и резко поблескивавшее цейсовскими стеклами, а за стеклами — узкие испытующе-пронзительные глаза.

Я вдруг поймал себя на том, что мне нестерпимо хочется закурить.

Вот так же мучительно боролся я с желанием курить и в тот душный, разрешившийся шумной грозою, давний августовский день, когда — в другой стране и при обстоятельствах, в которых словно в родной стихии чувствуют себя лишь герои приключенческих романов, — впервые увидел сутулого, по-стариковски бодрящегося человечка с генеральскими погонами на плечах и с профессорским пенсне на переносице.

«Где-то он теперь?» — не сводя глаз с экрана, подумал я с непреодолимым отвращением и неприязнью.

Мне никогда не позабыть этого страшного человека — командира воинского подразделения, от которого не осталось ничего, кроме порядкового номера да недоброй памяти; генерала, увернувшегося от пули и увильнувшего от петли; доктора биологических наук и военного преступника профессора Сиро Исии.

Смотреть в глаза этому профессору когда-то означало смотреть в глаза смерти.

А что было бы со мной, если бы тогда хоть кто-нибудь заподозрил, что я совсем не тот, за кого себя выдаю?

«Вот именно — что?..» — стиснул я зубами мундштук воображаемой папиросы.

ВПЕРЕДИ — БИНФАН

Темно-зеленый лимузин, похожий на хищную глубоководную рыбу, катил по бетонной автостраде. Харбин остался позади. Далеко впереди, там, где небо неразличимо сливалось с голубоватой степью, зыбко дрожащей в мареве, затаилось «хозяйство» доктора Исии.

На переднем сиденье, по правую руку от водителя, покачивался, как в качалке, сам хозяин — доктор Сиро Исии, он же генерал-майор, начальник одной из служб Квантунской армии, носившей довольно-таки загадочное наименование: служба обеспечения водой и профилактики. Позади располагался чинный господин в штатском — сероглазый блондин с астматическим лицом, — тоже доктор и, несмотря на сугубо цивильный чесучовый костюм, тоже имевший воинское звание. Правда, не генерал-майора, а просто майора.

Майор Конрад Лемке — представитель медицинской науки и одновременно вооруженных сил дружественной Германии — был направлен во владения доктора Исии лично главнокомандующим Квантунской армией генералом Умезу.

Пыля, убегала под бампер выжженная зноем бетонка. В полуопущенные боковые окна врывался тепловатый ветерок с терпкими запахами дикого степного разнотравья. По сторонам автострады расстилалась однотонная желтизна маньчжурской земли.

— Кто попал в Маньчжурию, тому нет пути обратно, — обернулся к доктору Лемке доктор Исии. — Здесь райский уголок Дальнего Востока, — залился он тонким смехом, — а кто же по доброй воле покинет рай?

Доктор Лемке улыбнулся.

— Вы превосходно владеете немецким, герр Исии.

— Что же в этом удивительного? — вскинул брови доктор Исии. — Моя вторая альма-матер — Берлинский университет. А тему диссертации мне подсказал уважаемый... — Но кого именно причислял генерал к разряду лиц, снискавших его уважение, Лемке так никогда и не узнал.

— Ваше превосходительство... — вставил вдруг свое робкое словечко шофер.

— В чем дело? — раздраженно буркнул генерал, повернув голову к водителю, но глядя куда-то в пространство.

Шофер, не говоря ни слова, указал вперед на обочину шоссе, где возле канареечного цвета мотоцикла с коляской стоял полицейский, лениво махая приближавшейся машине рукой, чтобы та остановилась.

— Служба безопасности дорожного движения, — объяснил Лемке доктор Исии и коротко бросил водителю: — Притормози.

Сухощавый и загорелый полицейский в форменной рубашке с короткими рукавами обошел машину спереди. Щелкнув каблуками, вскинул два пальца к козырьку с желтым околышем и кокардой в виде изогнувшегося дракона с разинутой пастью.

Доктор Исии чуть высунулся из автомобиля.

— С каких это пор полиции Маньчжоу-Го даны полномочия останавливать японские военные машины? — не скрывая негодования, поинтересовался он.

Полицейский вежливо попросил прощения. Затем прибавил доверительно:

— Бывают обстоятельства, когда полиция Маньчжоу-Го вынуждена превышать свои полномочия, господин генерал. В интересах же японской армии...

— А если точнее? — прервал его Исии.

— Час назад примерно в километре отсюда на мине, установленной партизанами, подорвался грузовик с японскими солдатами. Дорожное полотно повреждено взрывом. Ремонтные работы будут закончены не ранее чем через два часа, — последовал рапорт. — А пока проезда нет.

— И что же прикажете нам делать? — Генерал нетерпеливо заерзал на сиденье. — Возвращаться в Харбин?

Полицейский пожал плечами. Потом, по-видимому, что-то прикидывая для себя, перевел взгляд на капот автомашины. Капот подрагивал в такт работы двигателя, и над ним струился размытый раскаленный воздух.

— Если не секрет, куда вам надо? — после непродолжительной паузы осведомился полицейский.

Генерал нахмурил брови.

Секрет? Разумеется, он считал в высшей степени неуместным открываться перед первым встречным. Если даже этот первый встречный — лицо, облеченное властью. Но не везти же гостя обратно, в Харбин? Это было бы неуместно вдвойне.

— Мы едем в Бинфан, — нехотя обронил доктор Исии.

Полицейский вновь задумчиво оглядел капот машины.

— На Бинфан есть еще одна дорога. Если вам будет угодно, могу проводить, — предложил он без особенного воодушевления, видимо, смущенный в душе высоким званием Исии. Затем, как бы оправдываясь, улыбнулся: — Правда, должен вас предупредить: дорога грунтовая, так что, сами понимаете, пыли и ухабов на ней хватает...

Генерал навел на полицейского стеклышки пенсне. Его цепкие, широко расставленные глазки, увеличенные цейсовскими линзами, вперились на миг в загорелое и обветренное лицо средних лет мужчины с узким носом, острым подбородком и пшеничными усиками над вздернутой верхней губой.

— Русский? — с утвердительной интонацией в голосе спросил Исии.

— Обрусевший немец. И не эмигрант, а коренной маньчжурец и подданный Маньчжоу-Го, — полицейский посчитал, очевидно, своим долгом сразу же внести полную ясность в этот вопрос.

Генерал потрогал пальцами пенсне в коротком раздумье.

— Будете ехать впереди и показывать дорогу, — распорядился он, махнув полицейскому рукою в лайковой перчатке, так, словно бы оказывал ему величайшую честь.

Объездная дорога в полной мере соответствовала той характеристике, которую дал ей «блюститель порядка». Лимузин нырял в клубах белесой пыли как дельфин в волнах. Исии и Лемке задыхались от духоты в кабине. Но разве рискнешь опустить окно, если вокруг только знойная стена пыли? И доктор Исии с досадой подумал, что просчитался, опрометчиво сравнив Маньчжурию с раем. Нетактичный герр Лемке не преминул напомнить ему об этой метафоре с большим неудовольствием.

— Рай? Это же сущий ад, желтый ад! — заметил он, утирая лицо носовым платком в крупную клетку, и присовокупил, отдышавшись: — Но как из рая, так и из ада одинаково нет возврата. Так что в основе ваша правда, коллега...

К счастью, и кружный путь в конце концов выводит к цели. Попетляв по степи, лимузин, двигавшийся за едва угадываемым по стрекоту мотора мотоциклом, снова выбрался на ровное полотно автострады и пару минут спустя уже подъезжал к контрольно-пропускному пункту. По ту сторону полосатого шлагбаума, метрах в двухстах от него, тянулся высокий земляной вал, за которым кое-где различался забор из плотно пригнанных друг к другу досок. Рядом со шлагбаумом высился огромный щит с надписью, видной издалека: