Александр Маркьянов - Предчуствие беды Страница 6

Почти одновременно с президентом, едва не опоздав, прибыли остальные приглашенные Директор ЦРУ, адмирал Стэнсфилд Тернер, "суперпризрак" как называли его некоторые за увеличение техническими новинками — на самом деле его увлечение имело вполне рациональную основу. Просто он прекрасно разбирался в технике, и на дорогостоящую технику можно было выбить больше денег из бюджета, чем на содержание агентурной сети и резидентур, в которых нет-нет, да и перебежит кто-нибудь к русским. Вторым был министр обороны США Гарольд Браун, бывший военный летчик, а до этого — ученый-ядерщик, работавший в Ливерморской лаборатории и успевший побывать президентом Калтеха, Калифорнийского технологического университета. В вопросах противостояния с Советским союзом он примыкал к группировке Вэнса — опытный физик-ядерщик, он хорошо понимал, до чего можно доиграться…

Должны были присутствовать еще трое — председатель ОКНШ и двое наблюдателей — министр юстиции и директор АНБ. Но их присутствие сочли излишним.

И Тернер и Браун числились сторонниками Вэнса, поэтому они и сели рядом с ним, втроем с одной стороны стола. Бжезинский остался в гордом одиночестве, но ничего не сказал, лишь недовольно пожевал губами. Вошедший следом за Брауном президент Джимми Картер горько усмехнулся — раскол проявлялся даже здесь, в мелочах.

— Приступим, джентльмены… — президент говорил красивым, хорошо поставленным голосом, он вообще умел выступать — прежде всего, я хотел бы знать, все ли прочитали разосланный вам аналитический меморандум Госдепартамента?

Собравшиеся кивнули, кто мрачно, кто с недоброй улыбкой, означающей ожидание крови…

— Хорошо — подытожил президент — теперь бы я хотел услышать от вас, кто и как видит решение этой проблемы. По очереди.

Первым слово, конечно же, взял Бжезинский

— В настоящее время — напыщенно и высокопарно начал он — Соединенные штаты Америки получили такую пощечину, какую они не получали со времен Тонкинского залива! (прим автора — с инцидента в Тонкинском заливе началась активная фаза вьетнамской войны). Наш основной союзник в регионе, которому мы все лично гарантировали безопасность, вынужден бежать из страны, в Иране хозяйничают бандиты! На Лондонской бирже таких нефтяных цен не было со времен блокады ОПЕК, еще год таких цен и русские возьмут нас голыми руками. Мы просто обанкротимся. Поэтому мое предложение — сейчас же, немедленно начать проработку плана вторжения в Иран. Пока это сделать просто, переворот только что произошел, у них нет ни армии ни спецслужб, они просто не смогут защищаться. Наша морская пехота пройдет сквозь них как раскаленный нож сквозь масло…

Вэнс многозначительно хмыкнул. Наверное, именно так пятнадцать лет назад кто-то убеждал Президента (для Вэнса был только один настоящий, с большой буквы Президент, тот самый, что был убит пулей снайпера в Далласе), что морская пехота за несколько дней возьмет ту большую яму с дерьмом, что прозвали "Дурная земля". В результате его страна ввязалась в бессмысленную десятилетнюю войну, потеряв только убитыми под полсотни тысяч человек и полностью подорвав свою экономику. Позор Бреттон-Вудса, когда США фактически не смогли расплатиться по своим обязательствам, был незабываем, после него инвесторы отвернулись от США, экономика начала скатываться к пропасти, росла инфляция, росла безработица. Но это было не самое страшное. Сайрус Вэнс помнил шестидесятые — времена "Новых рубежей", молодую и сильную Америку под руководством молодого и сильного президента, оптимизм в словах и в делах, полет на Луну и все прочее. Даже отношения с Советским союзом, извечным врагом, подошедшие к опасной черте во время Карибского кризиса стали превращаться во что-то пристойное. Но самое главное — все жили с твердым убеждением, что они правы, их страна права и дальше будет только лучше. А сейчас? Вэнс иногда выходил на улицу, одеваясь так, чтобы его никто не узнавал и поражался тому, что видит — угрюмые, нервные, озлобленные лица, нищие и безработные на улицах, обшарпанные дома. Воюя во Вьетнаме, они убили свою страну и свое общество, то общество, которое было сейчас, нельзя было назвать американским. Интересно, этот маленький польский ублюдок хоть понимает, как это хорошо — жить в стране, которая права, которая за хороших парней — или желание отомстить русским за страдания Польши затмевает все остальное?

— Сайрус…

Госсекретарь вздрогнул, огляделся. Все, в том числе и президент смотрели на него.

— Да, господин президент…

— Мы ждем вашего мнения, Сайрус.

— Да, да… госсекретарь сделал попытку встать, но понял что это глупо и остался на месте — я считаю предложения господина Бжезинского категорически неприемлемыми. Мы сейчас находимся не в том самом состоянии, чтобы позволить себе новую военную кампанию, вьетнамская сказывается на состоянии нашего бюджета до сих пор. Что же касается шаха и перспектив его возвращения в Иран — давайте, будем реалистами. Несли мы вторгнемся в Иран для того, чтобы вернуть шаха — нам придется воевать с большей частью населения страны. Иранцы уже ясно дали понять в ходе семьдесят восьмого года, что не желают видеть шаха во главе Ирана ни при каких обстоятельствах. Да и сам шах показал слабость, бежав из страны. Вторгнувшись в Иран, мы получим второй Вьетнам, причем под самым боком у Советского союза — и боюсь, что русские не останутся в этом случае в сторон.

— Я смотрю, у нас внешняя политика определяется тем обстоятельством, что госсекретарь боится русских! — последовал злобный выпад Бжезинского

— Наша внешняя политика ответственна и реалистична, я не смотрю на весь мир через перекрестье прицела! — огрызнулся в ответ Вэнс

Президент постучал карандашом по столу, давая знать: достаточно.

— Ваше мнение, мистер Браун?

Поскольку председателя Объединенного комитета начальников штабов на заседание не пригласили, отдуваться пришлось Брауну, который профессиональным военным не был. Предвидя это, он два дня заседал с военными, уясняя обстановку и возможности американской армии в этом случае.

Сейчас, Гарольд Браун обстоятельно, как это и подобает ученому разложил перед собой документы, надел очки…

— Итак, джентльмены. Прежде всего немного о предстоящем театре военных действий. Иран является семнадцатым по площади государством мира, его площадь равна примерно миллиону, шестисот пятидесяти тысячам квадратных километров. Столица страны Тегеран, основные города — Мешхед, Керж, Исфахан, Тебриз. Почти вся территория страны представляет собой гористые плато, слабо заселенные, дорожная сеть слабая. Емкость этого ТВД — примерно шесть-семь дивизий. В настоящее время армия, флот и ВВС страны практически развалены, в случае вторжения организованного сопротивления ждать не приходится. Но есть два фактора, серьезно осложняющих ведение боевых действий в Иране. Первый фактор — удаленность ТВД. Нам придется либо полностью оголить Европу, перебрасывая дивизии в Иран — этим могут воспользоваться красные — либо перебрасывать силы и средства морем. Если переброска будет происходить морем — то для сосредоточения группировки, способной выполнять поставленные задачи пройдет не менее двух месяцев. Скрытно сосредоточить силы не удастся, об этом будет знать весь мир, в том числе и красные. Они могут опередить нас и вторгнуться в страну сами.

— У русских есть договор еще с двадцатых годов — мрачно подтвердил Вэнс — они могут придумать предлог, фиктивный конечно, но могут. Согласно этому договору в случае осложнений русские могут оккупировать Иран. Сейчас осложнения налицо, законной власти там нет вообще. Русским ничего не мешает сделать ход конем…

— Бога ради, Вэнс — раздраженно перебил Бжезинский — это наша страна и они об этом знают. А если забыли — не мешало бы и напомнить. Ты поешь то же самое, что и весь прошлый год — в результате этого мы потеряли своего ценнейшего союзника.

— В результате этого мы не считаем сейчас потери! — вспыхнул Вэнс

Одной из проблем администрации Картера, которая в конечном итоге и свела ее в могилу, была даже не ненависть членов президентской команды друг к другу. Эта ненависть присутствует всегда, в любой бюрократической организации, особенно в президентской администрации. Имеющий мало политического опыта и почти не имеющий преданных сторонников в вашингтонском истеблишменте, президент-южанин вынужден был подбирать свою команду "на ходу", своей, сработавшейся у него не было. Поэтому и попали в команду такие разные люди как например буквально брызгавший во все стороны ненавистью маленький поляк Збигнев Бжезинский и спокойный, уравновешенный, либеральный госсекретарь Сайрус Вэнс, сторонник мира, сокращения военных расходов и разрядки отношений с Советским союзом. Около них моментально начали образовываться коалиции сторонников и вместо государственных дел большую часть времени они посвящали грызне и подсиживанию друг друга. Но это было еще не самое плохое. Намного хуже было то, что острые вопросы и разногласия в президентской команде выносились с прессу обеими противоборствующими группировками. Любое грязное белье, какое только появлялось, моментально вывешивалось на всеобщее обозрение для того, чтобы подставить кого-нибудь. Урок Никсона, чье грязное белье запачкало сам институт президентства, ничему не научил. Работать в такой команде было решительно невозможно, президент это понимал, но заменить тех сторонников, которые у него были, было просто некем. В Вашингтоне он был чужим.