Свобода выбора фатальна - Александр Николаевич Бубенников Страница 65

– Ясно, – выдохнул Брагин, – что дальше?

– Вы согласны с суммой, которая была вам предложена, – глухо с напором спросил Брагина Ваха, меняя резко тему разговора, – или потребуете ее удвоить… Пожалуйста, только тогда мы не будем нести никакой ответственности за действия ревнивого супруга, которому были предъявлены свидетельства супружеской неверности…

Брагин молчал и морщился, думал про себя: «Такой был праздник на душе после разговора с Гиви… А тут одна накладка за другой. Словно у них с Гиви какая-то пошлая игра в доброго и злого следователя… Добрый следователь сто и даже двести миллионов долларов предлагает сразу же по результатам презентации и демонстрации комплекса, а второй, словно, назло, дезавуирует все хорошее, что наметил добрый следователь Гиви… Сначала Игоря втравили в это дело, действительно бил кулаками по окну, догоняя поезд, потом Игорь в Гурзуфе, слезы Леры, и вот первая волна шантажа и угроз… Что же будет дальше?.. А это ведь только начало – не отмолчаться… За все надо отвечать… За все, что сотворено раньше, и сотворится после…»

– Неровен час, дадим вам деньги, что вам были предложены, а с этими деньгами и с неверной женой супруг-рогоносец или кто другой из ушлых людишек на узенькой дорожке застукает… Что тогда – а?.. – Ваха поднял указательный палец вверх. – Молчите, не знаете, что говорить и делать… И я не знаю, что делать, честно говоря… Ничего, думайте о хорошем… Американские профессора хвалили вас… Гиви все уши прожужжали, что вы не Евгений, а настоящий гений, что цены вам нет… Я-то знаю, цена есть у каждого человека… Можно его купить и втридорога и по дешевке, когда его обстоятельства в угол загоняют…

– Гиви говорил о нашем стратегическом партнерстве, – выдавил из себя Брагин, соображая, будет ли здесь уместно упоминание о ста миллионах, которые тот обещал вложить в проект, – а вы о жалкой цене человека, загнанного в угол, готового работать за копейки… Так я вас понял?..

Тот сделал вид, что пропустил мимо ушей реплику и о Гиви, и о цене человека, загоняемого обстоятельствами, которые ведь тоже кто-то продуцирует. И с опасными шипящими нотками ядовитой змеи бросил:

– И заметьте, он, этот загнанный человече, к тому же влюблен по уши, и самое главное, влюбил в себя несчастную девочку, первую мисс… Ну, что с вами, Евгений Михайлович, на вас же лица нет… Когда комплименты слышите, у вас одно выражение лица, а когда правду жизни вам выворачивают наизнанку, словно теряете лицо… Плохо удар держите, профессор… А ведь это всего разминка перед боевой мужской схваткой – а вы уже раскисли… Сейчас вам придется услышать главную новость – так вы уж подготовьтесь, не разочаровывайте меня.

– Сейчас, – бесстрастно сказал Брагин, – подготовлюсь.

Он посмотрел на Леру, закончившую играть. Их взгляды встретились, Брагин попытался улыбнуться и не смог. Предчувствие его не покидало, оно вело его. И в этот момент Брагин осознал, какое оно его предчувствие – это было предчувствие фатума, рока, как у героев Лермонтова… «Вот, начинается, надо только держаться, правильно заметил Ваха мою слабую сторону – плохо держу удар, даже словесный» – подумал Брагин и отвратил взгляд от Леры в сторону самодовольного Вахи.

– Да успокойтесь, наконец, – Ваха положил руку Брагину на плечо, – глядишь, пробьемся, меня тоже по жизни в разные углы загоняли. Правда, я больше любил других загонять в углы.

У Брагина что-то вдруг щелкнуло в мозгу, ибо он уже слышал про то, как загоняют в угол. К тому же надо было случиться этому одновременно, когда в памяти налагаются и вспоминаются разные события и факты. Все же Брагин был отменным специалистом в алгоритмах нечеткой логики, неполных знаний, потому он, даже не особо стараясь взять себя в руки, решился на вопросы, которые никогда бы не задал этому малознакомому человеку в ситуации, где его не загоняли и не загонят в угол. И мозг какими-то слабыми живительными токами мысли отозвался на тайное желание разобраться в событиях большой давности, времен первой их встречи с Лерой, исчезновения сына, болезни жены, дочери Виктора, да и странного письма по почте Юрия Мамонова. Надо было с чего-то начинать, иначе вся эта зыбкая логическая цепочка порушится в голове, не находя исхода.

– Это вы мне звонили из Нью-Йорка по поводу сына Виктора, – слабым голосом, теряя самообладание, спросил Брагин.

Ваха ответил так, как говорят загнанным в угол слабым людям более сильные хищники, которым не охота врать по пустякам:

– Нет, не я… Но звонили вам насчет судьбы сына профессора Виктора Михайловича по моему поручению. Я в то время там был проездом по делам.

– А похищенные мои вещи в Нью-Йорке, когда я летел из Фриско в Москву – это ваших рук дело?.. – также безвольным голосом спросил Брагин. – Как все это глупо и бездарно…

– Тоже не я, но мои люди, – насмешливо процедил Ваха по праву более осведомленного и опытного хищника, – если пожелаете, все компенсируем, когда обо всем договоримся.

– О чем договариваться, когда…

– Умные люди всегда договариваются, – подарил свою очередную сентенцию Ваха, – надо идти на компромиссы даже тогда, когда есть желание рискнуть и исчезнуть… Вот это уж совсем глупо и бездарно, как вы изволили выразиться… Зачем рисковать любимой женщиной, как когда-то вы за какие-то пустяки рисковали здоровьем жены, сына, дочери… Нет уже вашей жены и нет её любовника, всё это в прошлом… Но вы-то есть, между прочим, Евгений-гений…

Глядя на тугую спину борца, широченные плечи плавно отвернувшегося Вахи, Брагин с тихим ужасом подумал: «Вот и у меня почва уходит из-под ног, снова, как пять лет тому назад… Сын, жена, дочка Виктора… Дочку с сыном спасли, а жену так и не спасли… Свою жену потерял… А теперь надо защищать спасать Леру, своих детей… Себя?.. Не знаю – спасу ли, спасусь ли?.. Сплошные смертельные накладки пятилетней давности… Только узелок все равно надо разрубать, да и накладки отрывать вместе с подошвами… Хватит…»

Ваха также плавно повернулся к нему. В упор безжалостно поглядел прямо и без утайки, по праву более сильного хищника, на Брагина. Видя некий ступор в облике, глазах Брагина, Ваха предусмотрительно решил все