Тринадцатая ночь. Роман-гипотеза - Сергей Александрович Кредов Страница 7

– И твой знаменитый лабрадор…

– С Кони будет сложнее всего. Но мы с ней договоримся.

– Нет, подожди! – Георгий Васильевич чувствовал, что разговор направляется в такое русло, что ему все труднее отказаться от участия в этой странной, мягко сказать, акции. – Ты тянешь меня в какие-то частности. Я пока не понял главного. Например, изображаю я президента, и тут звонит Буш. Что я должен ему говорить? Может, мне войну кому-нибудь от твоего имени объявить?

– Тебе никто не предлагает управлять государством.

Лукина, по-видимому, начал забавлять этот разговор. Он слышал от своего друга вопросы, которые и сам задавал себе еще не так давно. Президентство тоже ведь обрушилось на него как снег на голову. Еще недавно – безработный после проигрыша его командой выборов в Санкт-Петербурге, затем стремительно – преемник, главнокомандующий, разговоры с Бушем, палец на ядерной кнопке. А Егор совсем не изменился: такой же честный, надежный, ответственный, немного наивный, совсем не думающий о своей шкуре, когда слышит слово надо. Напряжение первых минут их встречи спало. Разговор был построен правильно: предположение, что Пронин может испугаться, практически предопределило его согласие сыграть предназначенную ему роль.

– Оставь свои амбиции, Егор, управлять страной тебе не придется. Тебе надо, соблюдая определенные предосторожности, слетать в Беслан и вернуться обратно. Плюс время на вход в игру и выход из нее. Буш до тебя так просто не дозвонится. Такие процедуры долго согласовываются МИДами. К тому же, уверяю тебя, разговор с Бушем мало чем отличается от любого другого делового разговора: «ты сказал, я услышал», игра в «да и нет не говори». Нас с тобой этому двадцать лет назад обучили. Профессионал твоего уровня сможет час разговаривать с Бушем, и тот ничего не заподозрит. Ну, а на случай форс-мажора рядом с тобой остается Петрович.

– А ядерный чемоданчик?

«Не туда, не туда…» Георгий Васильевич и сам догадывался, что ядерный чемоданчик – это скорее элемент ритуала. Им еще в разведшколе рассказывали о том, как Рейган однажды застрял в лифте, и Америка на полчаса осталась без ядерного зонтика.

– Эта штука тебе абсолютно точно не пригодится.

Пронин почувствовал, что он находится во власти своего собеседника. Он уже сказал «да». Ну и ладно, не боги, в конце концов, горшки обжигают. Почему не провернуть эту операцию, раз им так это нужно?

Самые главные вопросы Влад, конечно, продумал, пора переходить к ним.

В общих чертах план Лукина выглядел так. Вечером 31 августа, накануне поездки в Беслан, Пронина доставят в Горки-9 – подмосковную резиденцию президента России. Здесь с ним поработает гример из спецлаборатории ФСБ. Для верности в Беслане на «президенте» будут легкие дымчатые очки – распустят слух, что у него после отдыха в Сочи разыгралась аллергия на солнечный свет. Все последующие действия будут объяснены необходимостью соблюдать повышенные меры безопасности. На президентском борту вместе с ним из обычного окружения летит только Петрович. Местных руководителей попросят в Беслан не приезжать, чтобы не осложнять задачу спецслужбам. Лукин переговорит с ними накануне. Прибудут журналисты президентского пула, камеры основных федеральных каналов, три западных плюс республиканские – Осетии, Ингушетии и Чечни. Отдельной встречи с прессой не планируется. Митинг во дворе недавно построенной бесланской школы, посвященный началу учебного года, начинается в 13:00. Участие президента в этой акции вообще не будет анонсироваться. Просто в дневных теленовостях внезапно начнется прямая трансляция из Беслана. Школьников и их родителей с трибуны поприветствуют учителя, старейшины, затем произойдет главная сенсация: неожиданно к микрофону выйдет президент Российской Федерации Владислав Владиславович Лукин. Сдержанно-оптимистическая речь: перевернута трагическая страница истории, все бандиты получили по заслугам, вечная память погибшим, жизнь продолжается… Достаточно снять сюжет минут на пятнадцать, его повторят в вечерних выпусках новостей, фрагменты покажут основные зарубежные телекомпании. Сильная и очень, очень нужная акция.

– Твои контакты с людьми из моего окружения будут сведены к минимуму, – завершил свой рассказ Лукин. – Я не предвижу слишком больших сложностей. Иногда такие ситуации у нас случаются. Люди в принципе обученные, понимают, что такое работа президента в условиях повышенной угрозы. Это означает: не надо ничему удивляться.

Слушая Лукина, Георгий Васильевич мысленно отмечал недостатки его плана. Нестыковок хватало. Однако своим чутьем разведчика он понимал: это не пороки, перечеркивающие весь замысел, а узкие места, требующие доработки. Вопросы можно задавать бесконечно. Наверное, и в его, Пронина, советах Лукин нуждается, от его профессионализма, смекалки, умения действовать в экстремальных обстоятельствах зависит успех операции – так ее можно назвать. Он сам может внести поправки в этот сырой пока сценарий.

– Сколько времени меня не будет в Питере?

– Сутки или чуть больше. Вернешься 1 сентября вечером, это суббота. А что такое? – спросил Лукин, увидев замешательство на лице Пронина. – В чем сложности?

– Дай подумать. У меня очень специфическая клиентура. По крайней мере с одним клиентом – основным – я должен быть постоянно на связи. Круглосуточно – это условие нашего договора. Надо как-то обосновать свое выпадение из эфира на сутки с лишним… Сейчас соображу.

– Зачем обосновывать? Ты будешь оставаться на связи.

– То есть?

– Я тебя заменю. Пока ты будешь мной, я буду тобой.

Георгий Васильевич уставился на собеседника. Нет, сказанное Лукиным – не импровизация. А тоже, наверное, часть его плана, может быть, не принципиальная, но вполне допустимая.

– Что?! Ты меня заменишь?

– Нет, если тебе по каким-то причинам это неудобно, я настаивать не буду. Но почему ты думаешь, что я не сумею тебя заменить? – с неожиданной досадой спросил Владислав Владиславович. – Ты собираешься с Бушем разговаривать, а я с твоими клиентами не могу? Я же не пойду в твой офис. Буду тихо сидеть дома, смотреть телевизор. Может, выйду прогуляться – в твоем обличии. Составь мне подробную справку, кто и о чем может спросить тебя по телефону. Я им отвечу… простуженным голосом. Переадресую на понедельник, в конце концов. Низко же ты меня ценишь. У меня все-таки юридическое образование. Или опасаешься, что твоя жена меня разоблачит?

– Не опасаюсь. Она прилетает из Испании 10 сентября.

– А я в курсе, – сказал Лукин. – Ну так что? Давай сначала разберемся с первым пунктом.

– Ты уверен, что это единственный выход?

– Может быть, не единственный. Но лучший – уверен.

Пронин понимал: если он сейчас скажет «нет», разговор тут же закончится. О таком не просят дважды. Они тепло попрощаются и… вряд ли встретятся вновь. Фактически Лукин пригласил его в свою команду, доверив секрет государственной важности. Потребность в этой