Миклош Сабо - Тихая война Страница 89

— Что ни говорите, а утро сегодня полезное, — заметила она. — Человек учится и в старости, но совещание нам, к сожалению, нужно все же проводить. Политик не может щадить свои личные чувства, если борется ради достижения высокой цели. Однако без Селига и Беньямина к ним на встречу я не пойду.

НА ЗАДНЕМ ПЛАНЕ

Думая о совещании в верхах, я вспомнил, что на нем не присутствовал Шандор Киш. О причине отсутствия Оливера Беньямина я уже знал, но Киш?..

Сколько я ни размышлял, как ни прикидывал, а выходило, что его попросту не пригласили. Нужно было узнать, почему это так случилось.

Ночью того же дня я позвонил Шандору Кишу. С учетом разницы во времени в Нью-Йорке тогда был вечер, поэтому я надеялся застать его дома. Нас быстро соединили.

— Сейчас я уже не знаю, кому верить, — сказал мне Киш.

— Ты и во мне сомневался?

Он замялся, а потом все-таки ответил:

— Знаешь… Откровенно говоря, да.

— Скажи, Шандор, что тут происходит? Собрались вместе шестеро вождей, и каждый из них поднимает на щит самого себя.

— Нам они об этом не сообщили. Пока мы это поняли, они уже все собрались… Миклош, ты один можешь что-то сделать. Кеваго и Кирай лгут. Комитет, по сути дела, пал.

— Но ведь сейчас речь идет о парламенте и правительстве, не так ли?!

— Разумеется. Но для этого имеется «Революционный совет». Кеваго и Кирая попросту купили. Вместе с Белой Варгой, Миклошем Каллаи и Бакач-Бешшенеи они хотят добиться полного единства. Не допускай ни в коем случае, чтобы тетушку Аннуш втянули во что-нибудь!

— За это я ручаюсь! — ответил я как можно увереннее. И на самом деле все мои помыслы и цели были направлены именно на это.

— Ты продержись, пока не приедет Янош. Завтра он вылетает.

Киш имел в виду Яноша Хорвата, председателя «Крестьянского союза».

— А когда он прибывает?

— Сначала он летит в Швейцарию и будет ждать там австрийской визы.

— Хорошо.

На следующий день я послал донесение в Центр, в котором обрисовал сложившееся положение. Сообщил, что в случае успеха новая политическая организация может рассчитывать на признание западными державами и государствами — членами ООН. Доложил я и о тех мерах, которые предпринял.

В ответ я получил указание действовать но своему усмотрению в зависимости от обстановки, но во что бы то ни стало воспрепятствовать созданию эмигрантского парламента и правительства.

Правда, мое положение, связи, авторитет как нельзя лучше способствовали выполнению этого приказа. Ранее я уже рассказывал о том, каким образом мне удалось воспрепятствовать созданию подобного «правительственного представительства». Но теперь задача невероятно усложнилась.

Из-за чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН весь огромный аппарат ЦРУ был поставлен на ноги. Большая часть политиков и военных, находившихся в эмиграции, была подкуплена, с той лишь разницей, что одних купили несколько лет назад, а других — несколько недель. На «независимых» же действовал фактор: пока среди эмиграции нет единства — нет и денег для оказания помощи эмиграции.

В упоминавшейся мною брошюре Деже Шуйока «Несчастья венгерской эмиграции» так охарактеризовано положение:

«Формально комитет никогда не проваливался, так как в этом случае он потерял бы ту огромную сумму, которую ему предоставляли организация «Крестовый поход за свободу», а также комитет и радиостанция «Свободная Европа», положение которых во второй половине 1957 года стало по-настоящему трудным.

Необходимо было найти какой-то выход, но, чтобы спасти положение, должно было произойти настоящее политическое и моральное чудо.

…Все старались куда-нибудь уехать, если у них была хоть искра надежды на то, что они смогут где-то пристроиться и своим бегством подтвердить алиби. На местах остались только те, кого нигде не ждали, и эти люди оказались правы, так как комитет «Свободная Европа» не позволил полностью разбросать штаб комитета. В течение многих месяцев он поддерживал и финансировал его, твердо надеясь на то, что эти деньги привлекут возмущенных и даже сторонников Миклоша Сабо. Так и случилось: тот, кто рассчитывает на силу денег, в большинстве случаев рассчитывает правильно».

Так обстояли дела летом 1957 года. К такому выводу пришла и чрезвычайная сессия Генеральной Ассамблеи ООН, состоявшаяся осенью. С этой же целью «комитет пяти» подготавливал доклад, занявший несколько сот страниц. Вот для чего было необходимо создание венгерского «свободного парламента» и правительства, которые выступили бы против коммунистов вообще, демонстрируя тем самым свою волю. Та сессия должна была ввести социализм на моральный эшафот.

Взвесив все «за» и «против», я пришел к выводу, что задание будет одновременно и легким, и тяжелым.

Легким — потому, что «тузы» разрывались противоречиями, взаимной завистью и антипатиями.

А тяжелым, и даже очень тяжелым, — потому, что я должен был каждую минуту думать не о борьбе, а о тех, кто рвался к успеху. «Специалисты» ЦРУ внимательно следили за всеми. Они подслушивали наши разговоры, интересовались личной жизнью. Произносимые нами речи анализировались как специалистами, так и машинами. И в такой ситуации я должен был добиться желаемого результата.

После уже упомянутого выше разговора с Шандором Кишем по телефону я немедленно связался с Оливером Беньямином.

Я полагал, что если мне удастся привлечь на свою сторону генерального секретаря «Революционного совета», то и в Европе, и в Америке вся моя деятельность не будет рассматриваться как враждебная Западу. Она будет воспринята как обычный внутренний раздор среди эмиграции. Разумеется, я не сумел бы заранее определить, как далеко могу зайти в своих действиях, как не знал и того, где предел терпения у западных разведок. Иначе говоря, невозможно было определить, где проходит невидимая, воображаемая линия, переступив которую, я сразу же почувствую, как внутренние распри превратились во враждебные по отношению ко мне действия.

— Ну, что ты скажешь в отношении моего плана? — С такими словами обратился ко мне Оливер Беньямин, когда я вошел в его номер в отеле «Бавария».

— Могу только сказать, что никто из них не счел нужным заблаговременно поговорить со мной.

— Чего ты жеманничаешь? — резковато спросил он. — Тебе же обо всем рассказали, разве не так?

— Рассказали, по у меня имеются кое-какие опасения.

— А у кого их нет?

— В этом ты прав, — сказал я и замолчал.

Воцарилась недолгая тишина. Он достал из шкафа пальто и, подойдя ко мне, сказал, положив руку на мое плечо:

— Не глупи! Говори!

— Из всего этого получится не единство, а черт знает что.

— Новое всегда рождается в спорах.

— Но не в грязи же.

— Иногда и в ней тоже. — Он просверлил меня взглядом и сказал:

— Ты что-то знаешь!

— Не ходи ты на эти переговоры, вот что…

Беньямин не был глуп и сразу же понял, что я хочу предостеречь его. Перестав одеваться, он сел напротив меня:

— Ну а теперь выкладывай все!

— Не забудь, что Кеваго, Видович и Кирай замышляют что-то плохое. Как только ты появишься, они сразу же начнут.

— Что начнут?

— Будучи заместителем начальника полиции, ты не всегда нежно обращался с обитателями лагеря для интернированных…

Он махнул рукой:

— Старая пластинка!

— Загребал чужие деньги, чтобы купить любовнице дачу…

— Ее и не нужно было покупать. В сорок пятом году дачу можно было заиметь почти даром! — Он вдруг покраснел, затем лицо его пошло пятнами, и я испугался, как бы его не хватил удар.

Сделав несколько глубоких вдохов, он пришел в себя и заявил:

— И все-таки я пойду туда! — Губы у него стали узкими, а всегда бездумные глаза налились кровью. — Я не оставлю Аннуш в одиночестве в такой мышеловке!

После этого разговора я направился в «Гранд-отель» к Кеваго, который не ожидал меня и очень удивился:

— Что-нибудь случилось?

— Пока еще нет.

— А что же?

— Я только сейчас от Беньямина. Он вот-вот лопнет от злости.

Кеваго даже не вздрогнул.

— Фери человек горячий и не умеет держать язык за зубами, — продолжал я и тут понял, что случай подарил мне прекрасную возможность позлить его. — К сожалению, Фери побывал и у социалистов! — выложил я. — Переговоры будут трудными.

Кеваго вспыхнул:

— Кетли тоже не из непорочных! В начале своей политической карьеры она сама голосовала за то, чтобы мандаты большинства ее коллег по парламенту были признаны недействительными. А чуть позже она подалась к сторонникам Ракоши!

Теперь настала моя очередь успокаивать его:

— Так и я тоже попал в тупик. Нужно что-то разрешить…

— Нет! — запальчиво выкрикнул он. — Кетли должна уступить, в противном случае мы все потеряем.