Стивен Хантер - Третья пуля Страница 9

Баллистические характеристики также не впечатляли. Он посмотрел на кронштейн, отштампованный из плохого металла, хорошо показанный на увеличенном фото и заметил, что детализации хватало даже для того, чтобы разглядеть две пустые дырки под болты в пластине, которая соединяла прицел и винтовку. Какое влияние на события это могло дать? Как долго два имевшихся винта плотно удерживали прицел, если они вообще были затянуты? Один выстрел или два? Или, что гораздо важнее, три? Каковы были последствия ослабления прицела, который вставал в новое положение после каждого выстрела, теряя точность? Все хорошие стрелки подтягивают прицелы перед стрельбой, а Освальд? Знал ли он об этом? В Корпусе он не тренировался с оптикой, а был обучен только открытому прицелу М1, щёлкающему по гравированным показаниям дальности— замечательному механическому устройству своего времени. Понимал ли Освальд концепцию обнуления прицела? Был ли его прицел обнулён? Работал ли с ним Освальд после приобретения?

На все эти вопросы можно было ответить только после изучения самой винтовки, именно этой и никакой другой. Раз именно эта штука и сделала всё, ему следовало узнать о ней больше. Боб решил приобрести и изучить её— они были доступной дешёвой рухлядью в пределах трёх сотен. Мог ли он научиться работать болтовым затвором, мог ли он быстро найти цель сквозь свой дешёвый и не самый ясный четырёхкратник, могла ли винтовка сохранить точность на протяжении серии выстрелов, мог ли ремень повысить точность, если Освальд— которого в Корпусе научили использовать ремень— использовал его в своих выстрелах? На всё это предстояло найти ответы.

Суэггер устал от этого места. Ничего особенного, никакой эмоциональной реакции на иностранных посетителей, бегающих детей, туристов из Огайо— с него было довольно и настало время уходить.

Теперь травяной холм. Это был пример абсурдного тщеславия: фальшивый греческий замок, выстроенный на травяном склоне вдоль оживлённой улицы в центре города. Чья-то давнишняя идея показать класс, из того времени когда греческая модель была излюбленной и ценимой в Америке. Но выглядело это всё как декорация к фильму о древнем Риме и казалось, что вот-вот вокруг начнут прохаживаться люди в тогах.

Суэггер стоял сбоку от полукружия колонн на верхушке холма и пытался думать не о тогах, а об углах. Ниже него, в пятнадцати футах машины спешили по Элм-стрит в направлении к тройной эстакаде. Газон бежал по склону вниз к дороге, которая выводила на шоссе Стеммонс, а на другой стороне дороги раскинулось поле такого же зелёного ухоженного газона, площадь Дили.

Именно здесь успешная стрельба была весьма вероятна. Какая-нибудь серьёзная команда профессионалов-убийц, не имевшая доступа в книгохранилище, которое высилось слева за деревьями, наверняка выбрала бы это место. Они могли запастись пистолетами-пулемётами — «маслёнками»,[24] Томпсонами, Шмайссерами— обычным эхом войны, которым была богата Америка 1963 года— и выдать такой обстрел, что шансов выжить не осталось бы ни у кого. Затем они погнали бы отсюда, пытаясь огнём проложить себе путь к свободе, но у них ничего не получится. Сразу прибудет достаточное количество полиции и вся команда померла бы от гипервентиляции двенадцатым калибром в одном из дорожных перекрытий несколькими милями дальше.

Но один стрелок, знающий, что ему нужно хладнокровно сделать один выстрел, подыгрывая подсадному Освальду, который наверняка промахнётся? Боб не мог вынести никакого смысла отсюда. «Я пришёл сюда за ответами», — подумал Суэггер. «А получил ещё больше вопросов».

Так что, как и вся остальная деревенщина, он спустился вниз по склону и встал у бордюра на расстоянии менее чем семь футов от креста, который отмечал положение машины, когда третья пуля попала в голову. Он видел таких вещей достаточно, чтобы смотреть бесстрастно, но тут ему вспомнился непрошенный звук. Боб бывал рядом с людьми, которым пуля попадала в голову и он знал, что этот звук не похож ни на какой другой на планете. Ему и не хотелось слышать это, но звук всё-таки воссоздал себя из каких-то глубин в его далёком бурном прошлом. Это было похоже на бейсбольную биту, ударившую по грейпфруту— тут одновременно были мощный удар и разжижающийся поток. В воздухе повис дымок, облако из ошмётков мозга, достаточно плотное для того, чтобы быть запечатлённым на плёнке Запрудера до того, как оно растворилось в вихре, оставшемся за машиной, уносящейся прочь.

Суэггер помотал головой. Он не ожидал такого момента ужаса и попытался очистить голову, повернувшись и посмотрев вверх по Элм на куб книгохранилища с его неодинаковыми окнами на фасаде: арка-прямоугольник, опять арка-прямоугольник, на котором теперь не было рекламной вывески «Hertz», главенствующей на высоте в 1963 м, увидел окно Ли Харви в двухстах восьмидесяти восьми футах по прямой и шестидесяти шести футах над землёй. Но увидел он и ещё что-то. Подождав, пока светофор на углу остановит поток, Боб прошёл семь футов до креста, повернулся и посмотрел вверх.

Тем, что он увидел, было здание. Это тоже была кирпичная коробка, и она была на другой стороне Хьюстон-стрит от книгохранилища. С этого угла его окно седьмого этажа были в нескольких футах правее окна с гнездом Освальда. Любой спроектированный компьютером конус траекторий включал бы это окно в качестве начала траектории.

Это было здание «Дал-Текс».

Поскольку писатель провёл здесь полдень, следующим шагом Суэггер отправился в отдел местной истории общественной библиотеки Далласа на Янг-стрит, в нескольких кварталах от его отеля на Коммерс-стрит. Сама библиотека, противостоящая зданию мэрии на другой стороне улицы, была похожа на космический корабль, врезавшийся в землю. Она выглядела как вывернутая пирамида, каждый этаж которой обращался к миру через линию широких, глубоко утопленных окон. Вся конструкция смотрелась старомодным модерном.

Комната на пятом этаже была похожа на любую другую библиотечную комнату, а молодая женщина за стойкой уже вряд ли могла быть милее. Суэггер, следуя записям в блокноте Джеймса Эптона, пояснил, что он хотел бы поглядеть «Жёлтые страницы» Далласа за 1963 год, и буквально через минуту он сидел за столом с копией «Жёлтых страниц» Далласа, но не за весь 1963 год, а датированной ноябрём 196Зго.

В качестве серьёзного исследования это было, скорее всего, бесполезно. Но он понимал, что писатель использовал эту копию как источник для воссоздания города, каким он был в 1963 м. Наверное, это помогало ему узнать, как назывались компании городского такси, где можно было найти химчистку, где бы вы могли удовлетворить свою потребность в холодильнике или в фотографии, где можно было добыть толковое рыжее пальто, как позвонить в книгохранилище Техаса (RI7-3521), узнать, что тут было церквей на восемь страниц, но только один стрип-клуб («Карусель» Джека Руби, напротив «Адольфуса»). Боб узнал, что вы могли бы поесть всякого мексиканского в «Эль Фениксе», купить спиртное у мистера Зигеля, который имел магазинчики повсюду, остановиться в «Стэтлер Хилтон», или в «Мэйфэйр», или в «Кабана», а также в «Адольфусе», выпить коктейль в «Запретной комнате», в баре «Звёздный» или в «Ленивой лошади», купить патронов к своему оружию у Кетчума и Киллиума в Оук Клиф или у Вальда, купить книгу в книжном центре северного Далласа, услышать песню на радиостанциях KBOX, KJET или KNOK. Да, наверное, рассказчик находил это всё интересным, но интерес Суэггера к проглядыванию быстро иссяк, и дальше он держался только на силе воли, в точности повторяя шаги писателя.

Покинув библиотеку, он тормознул такси. Водитель-африканец с волшебной коробочкой, показывающей дорогу, вмиг домчал его до дома 1026 по северной Бекли в Оук Клиф. Этот адрес был указан в блокноте Эптона, и Суэггер знал, что по этому адресу жил Освальд в течение шести недель до убийства. Писатель должен был увидеть и убедиться, как узнал и Суэггер вскоре, что под деревьями стоял деревянный дом с грязным двором, находившийся неподалёку от бульвара Зенг, что он имел мансардную крышу, скрывавшую небольшой второй этаж, что он уходил вглубь, из-за чего, наверное, был много больше, чем казалось с северной Бекли и имел много маленьких комнат, в одной из которых и жил молодой убийца. В истории это место никак отмечено не было. Дом стоял между такими же ветшающими деревянными строениями, занимающими целый квартал, целиком сползающий в разруху и, наверное, во что-то, о чём он никогда не слышал, пока не начал читать— экзистенциальное отчаяние. Тайн для Суэггера тут не было.

Он направил мистера Рурангу дальше по Бекли в сторону Десятой, что было последним маршрутом Освальда в качестве свободного человека. Он прошёл вниз по Бекли, видимо, не имея в виду никакого конкретного направления, затем свернул на Кроули-стрит, которая привела его к следующему повороту на Десятую. Суэггер позабыл Кроули и тронулся сразу на Десятую. Когда они добрались туда, оказалось, что улица не сквозная, так что таксисту пришлось поразмыслить насчёт того, как объехать церковную стоянку, теперь преграждавшую путь. Новый путь лежал по унылой улице, где Освальд столкнулся с полицейским, недалеко от угла Десятой и Паттон, и попал в него тремя выстрелами из четырёх — хотя и каждый из этих трёх был смертельным. Место смерти Дж. Д. Типпита было ничем не отмечено среди окружения гниющих особняков и неподстриженных газонов, здесь разве что шуршали сухие листья, пойманные постоянным техасским ветром, и это было неправильно.