Мэри Кларк - Ты меня заворожил

Мэри Хиггинс Кларк

Ты меня заворожил

© Смирнова М.В., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Благодарности

И вновь история рассказана до конца. Прошлым вечером я написала последние слова, а потом легла и проспала двенадцать часов подряд.

Этим утром я проснулась с радостным осознанием того, что все встречи с друзьями, которые я отменила ранее, можно назначить заново.

Но так приятно рассказать еще одну историю, совершить еще одно совместное путешествие с персонажами, которых я создала и к которым прониклась теплыми чувствами – или не прониклась.

Как это было в последние сорок лет, капитаном моего корабля был Майкл В. Корда, мой редактор. Я отсылала ему по двадцать или двадцать пять страниц разом. Его ответ по телефону: «Всё в порядке» – звучал для меня подобно музыке. Позвольте мне повторить еще более страстно: Майкл, работать с вами просто замечательно.

Я благодарю Мэрисью Рюччи, нового главного редактора издательства «Саймон энд Шустер», мою чудесную подругу и наставницу. Работать с ней – просто счастье.

Заслуживает признательности и моя собственная «домашняя» команда, начиная с моей помощницы Надин Петри, моей дочери Пэтти и моего сына Дэйва, Агнес Ньютон и Айрин Кларк. И конечно, Джон Конхини, мой невероятный супруг, а также все мои родные.

Отдельные благодарности литературному редактору, Джипси да Сильва, и художнице-иллюстратору Джеки Сяо. Благодаря ее обложкам мои книги выглядят прекрасно. Спасибо также Элизабет Бриден.

Пора начинать думать о том, что будет дальше. Но я отложу это на некоторое время. В конце концов, завтра будет новый день.

Джону и нашим детям и внукам, носящим фамилии Кларк и Конхини, с любовью.

Пролог

Доктор Грег Моран раскачивал на качелях трехлетнего Тимми. Дело было на игровой площадке, расположенной на Восточной Пятнадцатой улице Манхэттена, недалеко от дома, где они жили.

– Двухминутная готовность! – со смехом предупредил Моран, еще раз толкая сиденье – достаточно сильно, чтобы порадовать сорвиголову-сына, но не настолько, чтобы качели могли совершить полный оборот через верх. Когда-то давно он видел такой рискованный трюк. К счастью, тогда никто не пострадал – ребенок был надежно пристегнут к сиденью. Но все равно Грег, при своем росте в шесть футов три дюйма и руках соответствующей длины, всегда был чрезвычайно осторожен, когда раскачивал Тимми на качелях. Будучи врачом «Скорой помощи», он слишком хорошо был знаком с последствиями таких несчастных случаев.

На часах было половина седьмого, солнце стояло низко, через игровую площадку тянулись длинные тени. В воздухе ощущался слабый холодок, напоминая о том, что День труда будет уже в следующие выходные.

– Минутная готовность, – строгим тоном напомнил Грег.

Прежде чем повести Тимми гулять, Моран отдежурил двенадцать часов. В отделении экстренной помощи и так-то отдыхать не приходилось, но сегодня там царил полный хаос. Подростки, набившись в две легковые машины, устроили гонки на Пятой авеню и, конечно же, столкнулись друг с другом. Невероятно, но никто не погиб, однако трое ребят получили серьезные травмы.

Грег перестал раскачивать качели, давая им возможность замедлить размах и остановиться самостоятельно. Тимми не выразил ни малейшего протеста, и это означало, что он тоже готов идти домой. Они и так оставались на игровой площадке последними.

– Доктор!

Грег обернулся и увидел крепко сложенного мужчину среднего роста. Лицо незнакомца было скрыто шарфом, а в руке он держал пистолет, целясь в голову Грегу. Моран инстинктивно сделал шаг в сторону, пытаясь оказаться как можно дальше от Тимми.

– Послушайте, мой бумажник у меня в кармане, – негромко произнес Грег. – Можете взять его.

– Папа! – В голосе Тимми звучал страх. Мальчик извивался на сиденье, пытаясь освободиться от ремней безопасности, и смотрел прямо в глаза стрелку.

В последний миг своей жизни Грег Моран, тридцати четырех лет от роду, известный врач, горячо любимый муж и отец, пытался броситься на убийцу. Но у него не было ни единого шанса избежать смертельного выстрела – пуля попала ему прямо в лоб.

– Па-а-а-а-п-а-а-а-а! – закричал Тимми.

Убийца бросился в сторону улицы, затем остановился и обернулся.

– Тимми, скажи своей матери, что она следующая! – крикнул он. – А потом твоя очередь!

Этот выстрел и громкую угрозу слышала Марджи Блесс, пожилая женщина, шедшая домой с работы – она подрабатывала в местной пекарне. На несколько долгих секунд она остановилась, не в силах оторвать глаза от жуткого зрелища: бегущий человек сворачивает за угол, в руке его поблескивает пистолет, на качелях исходит криком маленький мальчик, а рядом на земле недвижно скорчился мужчина.

Руки у Марджи дрожали так сильно, что она только с третьей попытки сумела набрать «911».

Когда оператор ответил, пожилая женщина сумела только простонать:

– Скорее! Скорее! Он может вернуться! Он застрелил мужчину и угрожал ребенку!

Голос ее сорвался, когда Тимми зарыдал, выкрикивая:

– Синеглазый убил папу… Синеглазый убил моего папу!

1

Лори Моран выглянула в окно своего кабинета на двадцать пятом этаже пятнадцатого здания Рокфеллеровского центра. Отсюда ей хорошо был виден каток в середине этого знаменитого комплекса на Манхэттене. Стоял солнечный, но холодный мартовский день, и с высоты Лори наблюдала за тем, как новички неуверенно вихляются на коньках и как другие, продвинутые конькобежцы, скользят по льду с грацией балетных танцоров.

Тимми, ее восьмилетний сын, любил хоккей на льду и намеревался достичь достаточного мастерства, чтобы к двадцати одному году выступать за нью-йоркских «Рейнджеров». Лори улыбнулась, вспомнив лицо Тимми и его выразительные карие глаза, сияющие восторгом, когда он воображал себя вратарем в будущих матчах «Рейнджеров». «К тому времени он станет копией Грега», – подумала Лори, но быстро оборвала эту мысль и вернулась к своему рабочему столу, раскрыв лежащую на нем папку.

Лори было тридцать шесть лет, ее волосы цвета меда достигали плеч, а орехового цвета глаза казались скорее зелеными, чем карими. Стройного сложения, с правильными чертами лица, не тронутого макияжем, она была одной из тех женщин, на которых оглядывались на улице. «Классная и симпатичная», – обычно отзывались о ней.

Она работала продюсером на студии «Фишер Блейк» и уже выиграла несколько премий. Сейчас Лори намеревалась запустить новую передачу для кабельного телевидения, задуманную ею еще до смерти Грега. Тогда ей пришлось отложить проект – она понимала, что люди могут решить, будто она пришла к такой идее из-за неразгаданного убийства мужа.

В передаче предполагалось воссоздать нераскрытые преступления, но не задействовать актеров, а собрать друзей и родственников жертв, чтобы услышать от них их собственные версии того, что же случилось. По возможности, показать подлинное место преступления и кадры хроники. Это был рискованный замысел – с большой вероятностью успеха и столь же большой возможностью провала.

Лори только что вернулась с совещания со своим начальником, Бреттом Янгом, который напомнил ей, что она клялась больше никогда в жизни не браться за реалити-шоу.

– Ваши последние две попытки оказались чудовищным фиаско и дорого нам обошлись, – сказал он. – Мы не можем позволить себе еще один такой случай. – И многозначительно добавил: – И вы тоже.

Теперь, допивая кофе, принесенный с этого двухчасового совещания, Лори обдумывала страстные аргументы, которыми пыталась убедить босса:

«Бретт, прежде чем вы еще раз напомните мне, как вам надоели реалити-шоу, я пообещаю вам, что это будет совсем другим. Мы назовем его «Под подозрением». На второй странице той папки, которую я вам передала, приведен длинный список неразгаданных преступлений, а также тех, что вроде бы были раскрыты, но есть большая вероятность, что в тюрьму отправили не того человека».

Лори обвела взглядом кабинет. Его вид укрепил ее решимость сохранить за собой это место. Кабинет был достаточно большим, чтобы поставить под окном диванчик, а у стены – длинную застекленную полку, на которой красовались памятные подарки, завоеванные ею призы, а также семейные фотографии – в основном снимки Тимми и отца Лори. Она уже давно решила: фото Грега останутся только дома, в ее спальне, а не на виду, где неизбежно будут напоминать всем о том, что она вдова и что убийство ее мужа так и не было раскрыто.

«Похищение Линдберга[1] стоит первым в вашем списке. Но это произошло восемьдесят лет назад. Вы же не собираетесь воспроизводить его?» – спросил на совещании Бретт.