Алёна Бессонова - Не прикрывай открытых окон. Детектив

Не прикрывай открытых окон

Детектив

Алёна Бессонова

Пока…

Иди, уже… тебя, наверно, ждут…

Дизайнер обложки Людмила Владимировна Бессонова

Редактор Галина Николаевна Долженко

© Алёна Бессонова, 2017

© Людмила Владимировна Бессонова, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-6467-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая. Резиденция

Глава 1

Майор юстиции старший следователь Следственного комитета Исайчев Михаил Юрьевич возвращался из служебной командировки в родной город Сартов из холодного Санкт-Петербурга. Поездка проходила в рамках расследования сложного дела, и, результаты, полученные во время командировки, требовали обдумывания. Доплатив личными деньгами сверх отпущенной бухгалтерией суммы за место в купейном вагоне, Михаил приобрёл билет в спальный. Всё же, как не крути, на два пассажира меньше. Эта арифметика увеличивала шанс Михаила на покой и возможность если не подумать, то хотя бы выспаться. Интерьер приобретённого купе вызвал у Исайчева ироническую улыбку. Он отличался от места в обычном вагоне отсутствием верхних полок, ярко-красными занавесками из потрёпанного временем велюра, а также заранее застеленными постелями, прикрытыми исстиранными пледами шотландского орнамента, то бишь в клеточку.

– Интересно, что сказала бы жена, увидев это великолепие? – спросил себя Исайчев, и тут же сам ответил, а сказала бы она следующее: «Не кочевряжься, Мцыри, и за это спасибо! Замечательно уже то, что ничьих ног не будет болтаться у твоего носа. Даст бог: повезёт с попутчиком, и появится у тебя время в тишине и покое под крепкий чай подумать о результатах командировки…»

Исайчев часто мысленно обращался к своей половинке, считая её своим камертоном, советчиком и просто умной женщиной с холодной рациональной головой, одного из лучших в Сартове адвокатов. К кому же ещё, если не к ней?

«Мцыри» – прозвище, которое Михаил Юрьевич получил ещё в школе за подходящее имя и отчество, а также за упорный и стойкий характер. Ольге пришлось по душе прозвание мужа, и вот уже четвёртый год их совместной жизни они называют друг друга не иначе как «Мцыри» и «Копилка». «Копилка» вовсе не потому, что она скаредна и бережлива, а потому что страстный нумизмат-коллекционер, и в её карманах всегда позвякивают старинные и редкие монетки на случай подвернувшегося обмена.1

До отхода поезда осталась всего одна минута, когда с другой стороны двери кто-то тихонько поскрёбся.

– Это ещё что такое? Неужто пьяный попутчик?! – подумал Михаил, резко встал и рывком открыл дверь.

Перед ним стояла миловидная женщина в костюме фирмы MILD, предназначенном для туристических походов. На сгибе её левой руки висел небольшой рюкзак, а в другой она держала ручку жёсткого кофра для гитары.

– Бемби! – первое, что пришло в голову Михаила при виде женщины на пороге купе. – Почему скребёмся? – вопросительно взглянув на попутчицу, улыбнулся Исайчев. – Вы здесь такая же хозяйка, как и я. Проходите смело. Располагайтесь. Будете переодеваться? Мне выйти?

– Нет, нет! Не беспокойтесь, – спешно заговорила женщина, – сейчас минутку посижу. Опаздывала. Бежала. Отдышусь чуть-чуть. Заодно и к попутчику присмотрюсь… Нам с вами в одном купе двадцать четыре часа ехать, посему давайте знакомиться, – женщина протянула ухоженную руку с аккуратно постриженными ногтями, покрытыми лаком телесного цвета. – Вася.

– Вася? – удивился Михаил. – Судя по вашим глазам, вас родила инопланетянка.

Женщина присела на краешек полки:

– Моя мама, судя по тому, что увидев меня, вы прошептали имя «Бемби», вовсе не инопланетянка, а важенка – олениха, подруга оленя. Вы ведь сказали именно так или я ошиблась?

– Да-а-а, – растерянно протянул Исайчев. – Я понял. Не оригинален. Но по-другому никак нельзя, именно имя Бемби, первое, что приходит в голову при виде вас. Извините… Женщину с такими глазами не могут звать Васей, вы Бемби!

– Так, меня называют почти все мои знакомые. Я привыкла. Однако, я Василиса, попросту Вася. А вы?

– Миша, Михаил Юрьевич…

– Не думаю, что в школе вас кликали «Лермонтов», тогда, значит… «Мцыри»?

– Мать честная! – ещё больше удивился Исайчев, – вы провидец? Меня действительно так окрестили в школе, а сейчас так называет жена…

– На том и порешили: вы Мцыри, я Бемби. Вероятность, что мы когда-нибудь ещё встретимся, ничтожна. Зачем имена?

– В дороге, главное, хороший попутчик, – Исайчев улыбнулся. – Мне, кажется, повезло. Судя по вашей одежде, вы снарядились в туристический поход или возвращаетесь оттуда. Нет, всё же собрались…

– Этот вывод вы сделали, глядя на мою белую кожу? После похода я была бы смуглее. Но вы не угадали. Я собралась не в поход, а навестить друзей. Сартов – мой родной город. В дорогу привыкла надевать удобные и прочные вещи. Неизвестно, что может приключиться, а нарядные одежды у меня здесь, – и Василиса постучала ладошкой по рюкзаку.

– А гитара? – продолжил любопытничать Михаил.

– Гитара – это подарок. Вернее, подарок-талисман. Мы с ней не расстаёмся. С такой подругой путь короче.

– Споёте?!

– Чуть позже спою, а сейчас закажите, пожалуйста, чай. На дворе время обеда, пожалуй, угощу вас пирожками собственного изготовления.

Михаил с готовностью пошёл выполнять просьбу попутчицы. Тем более что пирожки были кстати. Исайчев с утра оголодал. Гонялся по делам и не успел позавтракать.

Подзаправившись пирожками, копчёной куриной ножкой со свежим огурцом, Михаил расслабленно, с благодушным выражением на лице прислонился к мягкому валику на стенке купе.

Вечерело. Осень за окнами вагона заплакала, робко, а затем более настойчиво постучалась по стеклу дождевыми каплями и, не удостоившись внимания пассажиров, яростно взвыла, заулюлюкала ветром, бросила в стекло жёлтые потухшие беспомощные листья.

– Брр-р-р, какая погода! – сказал Михаил, пододвигая ближе к себе дребезжащий в подстаканнике стакан горячего чая. – Где-то ведь лето и солнце.

– Я знаю, где лето… – откликнулась Василиса, наводившая порядок на купейном столике.

– Я тоже знаю, но это далеко: за границей и дорого. Жалко, что в странах СНГ нет в это время года тёплых морей. И раньше не было…

– Было одно море… я на нём жила в детстве…

– Да-а? Что за море? – удивился Михаил.

– На нём служил мой отец, и море называлось Аральским. Бирюзовое, бескрайнее, похожее на мираж. Это граница Казахстана и Узбекистана.

– Вот как? А подробнее…

Пока Василиса рассказывала, Михаил более пристально рассматривал собеседницу. Перед ним сидела невеликого роста едва ли больше метра шестидесяти миниатюрная молодая женщина средних лет, может быть тридцати семи – сорока, а там бог их разберёт этих женщин… Русые, коротко постриженные волнистые волосы, придавали ей крохотку мальчишеского задора. В её лице была изюминка, даже можно сказать, урючинка, и этой изюминкой – урюченкой была ГЛАЗА! Михаил в жизни видел много разных глаз. Некоторые приводили его в восторг. Но у Василисы глаза были особенные, их нарисовала природа-художник на славянском лице миндалевидными с вытянутыми к вискам уголками, окаймлёнными длинными, как на частой расчёске ресницами и синими, не голубыми, а именно синими радужными оболочками вокруг зрачков. Сама радужная оболочка была настолько широкой и чистой, что Исайчев видел в ней отражение своего лица, и оно ему нравилось. Именно из-за глаз Исайчев не мог определить возраст женщины. Кожа лица свежая, без макияжа, ни морщинки, ни рытвинки, а глаза – зрелые искушённые.

«Не женщина – сон… Смотрел бы и смотрел… Интересно, как бы сейчас меня подковырнула Копилка, глядя, как я тут перья распустил? – усмехнулся своим мыслям Исайчев и тут же успокоил себя, – не стала бы она меня ковырять, сама бы любовалась…»

Ближе к вечернему чаю Михаил не выдержал и все же попросил попутчицу:

– Бемби, извините, я опять-таки не оригинален, но по закону сцены, если появилось ружьё, оно должно выстрелить, я позволю себе слегка перефразировать – если появилась гитара, значит…

– Спою тихонько, – Василиса осторожно вынула инструмент из кофра и бережно обтёрла его мягкой тряпочкой, вынутой из того же кофра. Не перебирая струн, сразу взяла аккорд и запела глуховатым с трещинкой голосом, отвернувшись к заплаканному окну:

– Привет,Ну, как ты? Всё дела? Опять дожди-и-иКосыми лентами опутали аллеи.Не прикрывай открытых окон, по-го-ди,Смотри, как вечер тает без вина хмелея…2

Дверь в купе тихонько открылась, и в образовавшейся щели показалась мужская голова, а секунду спустя ниже её женская. Михаил приложил указательный палец к губам и глазами указал нежданным гостям на место рядом с собой. Василиса не заметила вновь прибывших: