Дебютная постановка. Том 2 - Маринина Александра

Александра Маринина

Дебютная постановка. Том 2

© Алексеева М.А., 2023

Август 1969 года

Михаил Губанов

Не все мечты имеют обыкновение сбываться, к сожалению. Но вместо несбывшихся мечтаний и неоправдавшихся надежд могут возникнуть неожиданные новые перспективы и возможности. Пусть не сразу, но, если набраться терпения, можно дождаться. Главное – вовремя их заметить и не упустить.

С «мировой славой» в связи с ярким и быстрым выявлением преступника, убившего знаменитого певца Владилена Астахова, у Михаила не срослось. Громкой огласки дело не получило, в кулуарах полушепотом похвалили следователей Полынцева и Садкова, записали им в личные дела по поощрению, а о Михаиле Губанове никто и не вспомнил. Правда, сам Михаил делал все возможное, чтобы все его коллеги оказались в курсе. Нет, до открытого хвастовства он не опускался, но при малейшей возможности упоминал о своей роли в раскрытии преступления, о том, каким наблюдательным и внимательным он оказался и как попал «в цвет» со своими предположениями и выводами, и что без его помощи следователи так и топтались бы на месте, не продвинувшись ни на миллиметр. Сначала купался в восхищенных и одобрительных взглядах, но очень скоро все сошло на нет: система сверху донизу бурлила от реальных перемен и от слухов о переменах мнимых, всем было не до личного успеха какого-то рядового следователя Губанова из обычного районного управления.

Дома, в кругу семьи, насладиться успехом в полной мере тоже не получалось, ведь он дал слово брату Николаю, что никто не узнает об участии Михаила в этом деле. Ни Юра, ни его друг Славик ни в коем случае не должны догадываться, что именно дядя Миша, брат Юркиного отца, посадил отца Славки. И мать, Татьяну Степановну, тоже хорошо бы держать неосведомленной, ведь ей каждое лето жить в Успенском, где наверняка найдется немало людей, которым она с гордостью расскажет про сына Мишу и которые начнут тыкать в нее пальцем и кричать на весь поселок: «Это твой сын нашего Витю посадил ни за что!» С Ниной и Ларисой можно было бы поделиться, они на даче бывают только наездами, проводят там мало времени и ни с кем особо не общаются, но… Бабы ведь! Языки без костей. Будут давать самые страшные клятвы, что никому не скажут, а уже через день, если не через час, и мать узнает, и Юрка. Тем более Татьяна Степановна Славика любит, а о его отце Викторе Лаврушенкове всегда отзывалась очень по-доброму. Нет, не разделит мама радость сыночка Мишеньки. А уж Юрка тем более не поймет. Все три года, что прошли после ареста Виктора, от племянника только и слышно: «Я не верю! Дядя Витя не мог такого сделать!» Дети… Что они понимают-то?

Оставаться на прежней должности и продолжать заниматься унылыми бытовыми преступлениями, кражами и уличными грабежами было скучно. Михаил злился, считая себя способным на большее, мысленно негодовал на тех, кто не ценит его, не видит огромный потенциал, не предлагает повышения. Николай мог бы помочь младшему брату, это само собой, но отчего-то не предлагал и даже не заговаривал о такой возможности, а просить Миша не хотел. Ни за что! Просить – это унизить себя. Сами должны оценить и сделать хорошее предложение.

И вдруг неожиданная удача свалилась прямо на голову: в начале февраля 1969 года издали приказ об образовании подразделений политико-воспитательной работы. А кого туда назначать? Да кто под руку попадется! Желательно, конечно, чтобы человек был уважаемый, да с опытом, да с правильной биографией, но где ж их в таком количестве набрать, чтобы хватило на каждый горрайотдел, областное или краевое управление, да еще и на все линейные отделения и отделы в транспортной милиции?

Михаил быстро сориентировался, где надо – намекнул, где надо – высказался прямым текстом. И оказался на должности заместителя начальника райотдела по политико-воспитательной работе. Это был резкий скачок по карьерной лестнице: минуя должности старшего следователя, начальника следственного отдела – сразу в замначальники райотдела, на полковничью должность. Сперва на Губанова смотрели косо, завидовали мгновенному продвижению, за спиной перешептывались – мол, наверняка брат помог. Но разговоры быстро поутихли, как только Михаил показал, что он – свой парень, никому палки в колеса вставлять не собирается и будет помогать всем, кому сможет. Ведь что такое зам по ПВР? Это человек, без визы которого не состоится ни одно назначение, не уйдет ни одна характеристика. Постановка в очередь на жилье? Путевки на санаторно-курортное лечение? Присвоение очередного звания? Все через Михаила Андреевича. А уж если звание внеочередное, досрочное – то тем более! Поощрения и взыскания по комсомольской и партийной линиям – только с согласия капитана Губанова. От нового заместителя отныне зависела вся жизнь и карьера сотрудника милиции.

Через полгода на Михаила стали смотреть совсем иначе. Теперь его замечали. С ним считались. Его благосклонности добивались всеми правдами и неправдами, старались услужить и угодить, заглядывали в глаза, пытаясь уловить настроение и подгадать правильный момент для обращения с просьбой. «Хорошо, что его назначили, – говорили коллеги. – А то ведь как могло выйти? Поставили бы кого-то из своих «стариков», опытных профессионалов, – оголили бы участок оперработы. Привели бы кого-то со стороны – с ним не договоришься, он никого из нас не знает. А Миша – свой, разбирается, кто из нас что из себя представляет, в курсе всех наших проблем». Это было правдой, Михаил и в самом деле все про всех знал, поддерживал приятельские отношения со всеми на протяжении семи лет работы в этом райотделе.

Он начал чувствовать вкус власти и упивался этим.

Ни в одном коллективе не бывает монолитности, это всем известно. Всегда существуют как минимум две группировки, но, как правило, их больше.

Пару месяцев назад, в самом начале лета, назначили партсобрание, на повестку вынесли персональное дело старшины Дубового из дежурной части. Будучи помощником дежурного, Дубовой заступил на службу «с запахом» и позволил себе не вполне вежливое обращение с гражданином, который пришел заявить о том, что у него украли кошелек. Невежливость заключалась в том, что старшина Дубовой посоветовал этому гражданину обратиться не в райотдел, а в отделение милиции, находящееся ближе всего к месту кражи. Гражданин возмутился, ибо пропажу кошелька обнаружил буквально полчаса назад, когда находился именно здесь, рядом с райотделом, и не может знать, в какой момент и где именно его карманы незаметно облегчили. Может, в трамвае, а может, в магазине или вообще в толпе на улице. Тон разговора мало-помалу повышался, и заявитель вдруг почувствовал запах перегара, исходящий от старшины. Был вызван начальник дежурной части, составлена в письменном виде возмущенная жалоба на имя начальника райотдела…

И вот теперь предстояло разобрать на партсобрании недостойное поведение старшины, немолодого человека, опытного сотрудника, проработавшего в этом отделе два десятка лет и пережившего нескольких начальников.

Парторг райотдела пришел к Михаилу «готовить решение». Ну а как иначе-то? Не полагаться же на участников собрания. Кто его знает, чего они выкинут, как выступят и как проголосуют. Решение должно быть предсказуемым, следует обеспечить подготовленные выступления, чтобы голосование прошло как надо, а не как получится.

Парторг, сорокалетний старший опер, занимал жесткую позицию и считал, что Дубового нужно строго наказать. Лучше всего – исключить из партии, что автоматически повлечет за собой увольнение из органов.

– Министр очень строго относится к таким вещам, – убежденно говорил он Михаилу. – Милиция – лицо власти в глазах граждан, а дежурная часть – лицо всей милиции, он это неоднократно повторял. К дежурке предъявляются самые строгие требования. Как работаем мы, оперсостав, мало кто видит и знает, а дежурка у всех на виду, она – первое, с чем сталкивается население, когда у людей что-то случается. Такое нельзя спускать с рук, Дубового следует наказать примерно, чтобы другим неповадно было. Пусть положит партбилет на стол, всем будет наука.