Татьяна Полякова - Лучшие хвостатые сыщики Страница 10

— Ты — нет? Может, у меня все правильное, а ты ни на кого не похожа. Ты похожа только на мое блаженство. Ты родная душа, которая мне даже не снилась. Что не отменяет… Ладно, разбор полетов на работе и по ходу возникновения очередных проблем. Сейчас пора собираться и мчаться выгуливать Верону. Ты знаешь, я стал по ней скучать.

— Да? — в голосе Тани был такой восторг, что Антон вздохнул.

— Да. И тебя это радует гораздо больше, чем все мои признания в любви к тебе.

— Это не так. Я просто стесняюсь, когда ты меня хвалишь. И стараюсь не верить, что это на самом деле так.

— Боже! Иди опять ко мне… Ты невероятна.

В это утро, когда Таня открыла дверь квартиры, Верона, которая, конечно, ждала их у порога всю ночь, впервые бросилась радостно сначала к нему, а не к Тане. Поставила лапы на грудь, преданно смотрела в лицо. Фокусировала взгляд, как слабо видящий человек. У нее зрение осталось слабым… Глаза темные, теперь уже навеки печальные и с одним выражением: «Я так ждала». Душераздирающий вообще-то взгляд. Антон погладил ее по голове, переставил ее передние лапы на Таню, пусть целуются, сам стал снимать с вешалки шлейку и поводок. Они сегодня немного задержались у него, гулять надо в темпе. Надевая на собаку шлейку, он думал, что скрывает почему-то от Тани свою нежность к Вероне. Хочется казаться крутым мужиком? Без сю-сю му-сю? Видимо, да. И тут вспомнил, что как раз на днях читал в одном французском журнале интервью с Аленом Делоном. Он содержит пять приютов, лечит и хоронит пострадавших собак. И сказал такую вещь: «Я люблю и жалею их, как больных детей. Природа отпустила им всего десять-четырнадцать лет жизни. Я могу их украсить». Антон тогда не понял, нравится ему или нет эта фраза. Сейчас она ему помогла ответить на его внутренний вопрос. Ну, уж коли самый красивый мужик на свете позволяет себе эту нежность, то и ему простительно.

Невольно вспомнилась и та красавица, с которой они были недолго и неинтересно вместе. Это она сказала, что Делон самый красивый мужик на свете. И что если бы он был моложе, она бы поехала во Францию и бросилась бы под его автомобиль.

Антон искренне посмеялся.

— Ты, конечно, очень хороша собой, но идеи и повадки у тебя, как у девушек, которые ловят клиентов на Кольцевой. Скажу тебе правду, чтобы ты не мучилась. Это и сейчас, в его восемьдесят, не прокатило бы. Там терпели крушение такие красавицы, какие тебе и не снились.

Она тогда по обыкновению глупо надулась. К чему он ее вообще вспомнил? А, не ее. Делона. В качестве авторитета. А он, Антон, попал на поле тонких отношений и нежных чувств. Не очень просто, но и совсем неплохо.

А вот и теща. Каждое утро теплится надежда, что такт заставит ее проспать их утренние сборы, прогулку с собакой и быстрый завтрак. Но надежда никогда не сбывается. Елизавета Петровна всегда появляется из своей комнаты уже тщательно причесанной, строго и элегантно одетой. Хоть бы раз вышла в халате, это внесло бы в ее облик что-то человеческое. В смысле — домашнее и семейное. Но она каждое утро встречает его как полузнакомого, не очень приятного и откровенно лишнего человека. Он женат на ее дочери год! Нет, поведение тещи, конечно, безупречное, но если Таня ни в каком случае не боится, что корона спадет, ее маман никогда о короне не забывает. Древний род — это вам не хухры-мухры… Нет, ему очень приятно, что у нее древний род. Что она родила такую удивительную дочку. Но почему она не может себя вести проще? Зачем стоять, как статуя, с таким выражением лица? Поджатые губы, высокомерный взгляд. Его вообще-то тоже не в капусте нашли.

— Доброе утро, — изрекла Елизавета Петровна. — Антон, у меня к вам нижайшая просьба. Не нужно вешать эту собачью… сбрую на нашу общую вешалку. И вообще это нужно постоянно мыть. Вы же знаете, что у меня коллекция. Есть уникальные экспонаты, которые могут пострадать от пыли.

— Мама, — простонала Таня, — шлейка Вероны здесь висела и до Антона. И ты почему-то этого не замечала, и твои экспонаты не страдали. Я тщательно мою и собаку, и ее вещи. Зачем ты придумываешь эти претензии к моему мужу? Такое впечатление, что тебе однажды очень понравился результат, и ты хочешь его повторения.

— Стоп, — сказал Антон. — Никаких выяснений. Я все понял, Елизавета Петровна, мы что-то придумаем. Все, пошли, Таня, Верона.

В лифте он посмотрел на Таню. Лицо расстроенное, слезы близко. Они вышли на улицу, пошли в сквер. Антон взял жену за руку.

— Возможно, твой вывод верен. И твоя мама, не отдавая себе отчета, на самом деле действует по уже проверенной однажды схеме. Причина не является чем-то страшным. Я не чувствую какой-то ненависти ко мне. Возможно, это что-то вроде материнской ревности. Вы долго жили вдвоем.

— Но что же делать? — в Таниных глазах все же заблестели слезы. — Я люблю тебя. Я боюсь, что ты меня бросишь.

— Размечталась. Давай все же размышлять логически. Твой первый муж на самом деле хам, нахал, бездельник. Сейчас альфонс, как тебе известно. Почему твоя мать должна сразу поверить другому, чужому для нее человеку? Она не доверяет не столько мне, сколько твоему выбору. Вот и все. Что делать? Жить! Шить, как поется, платья из ситца. Я не собираюсь лезть из кожи, носить букеты твоей матери, беседовать с ней о коллекции. Мне она неинтересна, и не факт, что Елизавета Петровна захочет говорить со мной о самом дорогом. Ты же видишь, она пока вообще не сильно хочет со мной общаться…

— Но год! Мы живем вместе год!

— Я тебе отвечу. Для меня этот год пролетел как пять минут. Работа, поездки с квартиры на квартиру, Верона… Мы видим и слышим только друг друга. И если совсем по чесноку, мы Вероне уделяем гораздо больше внимания и любви, чем твоей маме.

— Я люблю маму. Очень.

— Не сомневаюсь. Но это все по умолчанию. Она имеет право этого не видеть. Она наполнена раздражением, а для него легко найти причины. В доме сначала появляется ненужная ей собака, потом еще менее нужный мужчина.

— Ты сказал про цветы. А если действительно попробовать?

— Нет. Я никогда никому не дарю эти убитые цветы, которые на следующее утро будут пахнуть плесенью. Моя мама, например, больше радуется свежей кулебяке. Я не собираюсь себя ломать, подлизываться. Я люблю тебя, я привык к этой собаке, привыкну и к фокусам твоей мамы.

— Понятно, — сдавленно сказала Таня. — Значит, бросишь.

— Ох, какая дурочка! Только это тебе и надо было написать в резюме.

Антон обнял Таню, стал откровенно, страстно и нежно целовать — губы, глаза, шею. Верона радостно закрутилась вокруг них, она поняла: они играют. Антон взглянул вверх: на балконе стояла Елизавета Петровна, как восклицательный знак. Укор и проклятие. Ну как такое можно себе позволить?! На улице, при свете, среди людей. «Все, — понял Антон, — изведет. Но что делать? Тут уж кто кого».

Дальше пошли дни, когда рабочие проблемы завалили их, как камни при землетрясении. Какой тут рабочий график… Все полетело к чертям. Он оставался на ночь у себя в кабинете, спал на диване несколько часов. Люди начали увольняться, что ситуацию не улучшило, мягко говоря. Таня была с ним допоздна, потом он отправлял ее на такси домой. Как-то раскидали трудности. Выбрались на какое-то время.

В этот день домой поехали вместе. Верона прыгала от счастья, она реально улыбалась!

— Тань, — сказал Антон. — Она просто раскочегарилась от радости. Горячая, как печка. Это так приятно. Я теперь буду ее просить: включай свое отопление.

— Это очень полезно, — серьезно сказала Таня. — Собака оттягивает и болезни человека, и депрессию, и усталость. Есть даже такой метод лечения сложных болезней — канистерапия: это как раз исцеление с помощью обученных собак. Только мне кажется, Верона от природы всему обучена. Она поможет нам сейчас прийти в себя. Ты похудел, у тебя тени под глазами.

— Добрый вечер, — раздался голос Елизаветы Петровны.

— Добрый, — ответил Антон, виновато глядя на собачью шлейку в своей руке. Он ее по-прежнему снял с общей вешалки.

Но Елизавета Петровна как будто этого не заметила. Она улыбалась ему! Он встретился с ней взглядами и вдруг понял, что ей было одиноко и страшно одной. Возможно, мучило чувство вины перед дочерью. Она ведь могла подумать, что он поступил как ее первый муж, просто Таня все сваливает на рабочие проблемы. Похоже, так оно и было. Потому что она сказала:

— Я как раз приготовила сырники по одному очень заманчивому рецепту. Просто клюнула на картинку в Интернете. И получилось. Все горячее. Долго не гуляйте.

— А я-то думаю, чем так здорово пахнет! Слюной захлебываюсь. Дня три точно ничего не ел, кроме страшных, дохлых бутербродов.

— Да я тоже… — подхватила Таня. — Приходила домой — Верону выгуляю, покормлю и падаю. Какая ты молодец, мама!

— Ладно, захвалили, — сказала Елизавета Петровна. — Вы еще не пробовали. Теперь я думаю, что мало сделала. Если меня не будет, когда вы придете, — не ждите.