Анна и Сергей Литвиновы - Бойтесь данайцев, дары приносящих Страница 10

Первый секретарь секунду-другую переваривал идею генерала, а пока, привнося в их чисто мужское общество столь объединяющий дух скабрезности, саданул кого-то из нелетавших космонавтов под бок локтем. (Двух героев трогать не стал, своим исключительным звериным чутьем понял, что они переросли по своему статусу подобные шуточки.)

– Что? – разулыбался своим полубеззубым ртом. – Скучно вам без девчонок-то? Возьмете к себе, на орбиту, пару-троечку?

Чувствуя настроение вождя, все благодушно-весело откликнулись: «А что, можно! Пусть летят! У нас в стране все равны! Может и девушка слетать!»

Однако тут Хрущев мгновенно переменил тон и обратился к Королеву совершенно по-деловому:

– А вы что скажете, Сергей Павлович, насчет идеи Ивана Петровича?

И тут Провотворов напрягся – потому что, по большому счету, от позиции Королева зависело все. Сейчас, после двух успешных полетов, звезда его в кремлевских коридорах стояла исключительно высоко. И в его силах было или немедленно отвергнуть предложение Провотворова как несостоятельное, или замотать его так, что никто к нему после никогда не вернется и концов не найдет. Но Сергей Павлович ответил твердо:

– Конечно, полет советской женщины на космическом корабле станет мощным доказательством преимуществ нашей науки и техники. К тому же идея товарища Провотворова находится в русле того, что нам предстоит осваивать околоземное пространство и лететь к ближайшим планетам. Обживать космос! А с технической точки зрения в том, чтобы отправить в полет девушку, сейчас никаких проблем нет. Точнее, они решаемы.

– Поэтому даешь женский отряд! – возопил кто-то из слегка перебравших космонавтов (надо запомнить кто, мелькнуло у Провотворова, и провести беседу о недопустимости подобного поведения).

А Юра Первый подхватил – он всегда умел к месту и ко времени пошутить, сгладить ситуацию, произвести приятное впечатление:

– Создадим особый бабий батальон при отряде космонавтов. – И все добродушно рассмеялись, включая Хрущева. Смеялись также Сергей Павлович, Гера Второй, Брежнев, Микоян и разные прочие присные.

Кто бы мог подумать, что шутка Юры Первого насчет «бабьего батальона» приживется и прилипнет на годы.

Галя

Разговор с ней случился в конце сентября. Однажды утром в воскресенье генерал позвал ее прогуляться. Это было необычно, потому что, как ранее говорилось, бывал он дома чрезвычайно редко. А если бывал – возвращаясь из своих заграничных вояжей с Юрой Первым или с полигона, – то сил его в лучшем случае хватало, чтобы добраться до постели. А тут вдруг – гулять.

Она спросила: «А Юрочку возьмем с собой?»

«Можно, – кивнул он. – Не помешает».

Галя одела сына, взяла коляску, и они вышли. Генерал облачился в гражданское, на лоб надвинул шляпу – поэтому его никто не узнавал, хотя в кинохронике в последнее время и на экранах телевизоров он мелькал часто, пусть и на втором плане – в основном рядом с Юрой Первым в заграничных визитах.

Маленький Юрочка пребывал в прекрасном настроении, весело гулил, играл чудо-машинкой, привезенной Провотворовым из очередного вояжа. Галю тоже обуял приступ благодушия: сыночек рядом, в хорошем настроении, возлюбленный вернулся и второй день рядом с нею. Второй день и ночь.

– Нам надо с тобой поговорить, – молвил генерал.

– А что, дома нельзя? Или в ресторане?

– В ресторанах даже стены имеют уши. А в нашем доме – тем более. И, пожалуйста, о том, что я тебе расскажу, – никому ни слова. Данные совершенно секретные, особой важности.

– Так, может, не надо мне их и знать?

– Надо, – возразил генерал, – потому что они могут иметь к тебе непосредственное отношение.

Они перешли улицу и оказались на Болотной площади, которую вскорости переименуют в Репина, а потом снова в Болотную. Генерал знал, что в тридцатые годы имелся проект возведения здесь, на Болотной, еще одного громадного дома для членов правительства, расположенного симметрично тому, в котором проживали они. Такого же громадного и серого и по такому же проекту. Но потом ресурсов у государства не хватило, да и в существующем Доме на набережной жилье в тридцатые годы освобождалось чрезвычайно быстро. По три-четыре семьи, говорят, в каждой квартире в течение тридцать седьмого года друг дружку сменяли. А потом война началась, не до жилищного строительства стало. Поэтому на веки вечные сохранился здесь сквер, памятник Репину, фонтан.

Генерал вез коляску с пасынком. Галя держала его под руку.

– Недавно на самом высоком уровне принято решение, – начал Провотворов, – создать второй отряд космонавтов. И в том числе включить в него женскую группу.

– Ура! – шепотом выкрикнула Иноземцева. Настроение у нее, оттого что милый проводил рядом с ней второй день, было чрезвычайно хорошим. – Юрочка, ты слышишь: мы полетим в космос!

– Кыс-кыс, – немедленно откликнулся на ее реплику сынок, а Иван Петрович проговорил укоризненно:

– Галя, я ведь просил тебя: никаких лишних разговоров.

– Виновата, исправлюсь, – вздохнула молодая женщина.

– Даже странно, что ты с таким длинным язычком в «ящике» работаешь, – не упустил возможности попенять ей генерал. – Так вот, в ближайшее время в женскую группу начинается отбор. Ввиду того, что я был одним из инициаторов ее создания, мне удалось продавить критерии, согласно которым мы будем отбирать девушек. Для начала, разумеется, приятная внешность и совершенно чистая анкета. Второе у тебя имеется – иначе бы тебя к Королеву на работу не взяли. Первое – тоже.

– Принимаю это как комплимент, – хихикнула Галя. Настроение у нее, несмотря на всю хмурую серьезность спутника жизни, оставалось веселым. А Провотворов продолжал:

– Кроме того, потребуется возраст до тридцати, идеальное здоровье, опыт парашютных прыжков. И, главное, я добился того, что первичный отбор девчат возложили на центральный совет ДОСААФ. Я там, как ты знаешь, долго работал и многих знаю. Поэтому прохождение первого этапа – вплоть до направления в госпиталь – мы тебе обеспечим. А вот отберут ли тебя медики? Большой вопрос. По здоровью кандидатов бракуют нещадно. В качестве примера приведу тебе космонавтов‑мужчин. В частях ВВС (где, как ты понимаешь, и без того очень высокие требования по здоровью) в первый отряд первоначально отобрали две с половиной тысячи человек. В центральный авиационный госпиталь из них на проверку вызвали двести пятьдесят человек. Взяли в отряд в итоге двадцать. Сейчас еще двоих по здоровью отсеяли.

– Ничего, – засмеялась Галя, – у тебя ведь в госпитале врачи знакомые тоже есть? Если что будет не так – подрисуют мне нужные показатели.

– Ох, Галина, – вздохнул Иван Петрович. – Тебе бы все веселиться. Обследование в госпитале – долгое, противное, муторное. Займет как минимум месяц. И результат совсем не гарантирован. Положат в него женщин сорок. Отберут пятерых-шестерых. Полетит одна. Ну, может, две. Поэтому я хочу спросить тебя прямо сейчас: а хочешь ли ты продолжать стремиться в космонавты? Чтобы потом не было обидно за бесцельно потерянные время и силы?

Они сделали круг по Болотной и вышли в начало Большой Ордынки.

– Хочу гулять ножками, – твердо высказался Юрочка, и отчим, человек действия, немедленно вытащил его из коляски, поставил на ножонки и – небывалый случай заботы и нежности! – взяв за ручку, повлек за собой. Галя перехватила из рук генерала коляску.

– Скажи, раз уж ты начал военные тайны мне выбалтывать, – проговорила Иноземцева, – вот, допустим, я в отряд попаду. А как они, космонавты, тренируются? Готовятся как?

– Тоже ничего особо радостного. Крутят их на центрифуге, сажают на десять дней в сурдокамеру, где никакой связи с внешним миром, в барокамере воздуха лишают. Подогревают в зимней форме одежды до плюс семидесяти.

– А прыжки парашютные будут?

– Будут, – кивнул Провотворов, – и много.

– О! – удовлетворенно выдохнула Галя. – Вот этого я и добивалась. Чтобы прыгать! Да чтоб прыжки моей работой были! О, я согласна!

– До этого пока ох как далеко.

– Плевать. Я попробую.

– Галина, тут ведь еще один момент есть, – выговорил генерал, верный своему принципу не скрывать ничего от подчиненных (в том числе от жены). – Если ты пойдешь по этой стезе, то есть в космонавтки, нам ни в коем случае нельзя афишировать наши отношения.

– То есть как? – нахмурилась она.

– Как ты не понимаешь? Я – один из руководителей полка подготовки космонавтов. Если вдруг станет известно, что я протаскиваю кандидатуру, которая является моей, выражаясь официальным языком, сожительницей, – тебя в отряд совершенно точно не возьмут. Да и мне не поздоровится.

– То есть ты предлагаешь – что? – холодно сощурилась молодая женщина. – Нам – расстаться?