Екатерина Островская - Я стану ночным кошмаром Страница 10

Вера не могла произнести ни слова, не зная, верить или не верить тому, что услышала. Вот так запросто человек, не знающий ее совсем, поведал ей вещи, о которых следует молчать? Неужели все это правда?

— Кстати, — снова заметил Владимир, — пару лет назад в метро я случайно встретил того самого командира спецназа, который брал мою группу. Поздним вечером он сидел в пустом вагоне напротив меня, поднял глаза и обомлел. Узнал сразу и не поверил глазам, вероятно. Мне нужно было ехать до конечной, ему тоже. Я вышел, мужчина за мной. Я обернулся возле открытого кафе и говорю: «Ну, ладно, пойдем пивка хряпнем, раз уж ты за мной увязался». Только тогда он поверил, что обознался.

— Попили пива? — спросила Вера.

— И не только. Собутыльник про Чечню начал рассказывать. В том числе про то, что лично взял главного террориста, рядом с которым Бен Ладен или Хоттаб — дети малые. Он за меня, оказывается, «Героя России» получил. Хороший парень.

— Владимир, — тихо сказала Вера, — мне так неудобно просить…

— А в чем дело?

— Давай перейдем на «ты», — произнесла Вера и почувствовала, что вот-вот расплачется.

— Давно готов, — кивнул Владимир.

Слезы все-таки удалось удержать.

Они выпили еще по бокалу вина, а потом Владимир поцеловал ее ладонь.

— Для первого раза достаточно. Прости, Вера.

Она вызвалась его провожать. Не в форме, конечно, поспешила переодеться.

Дошли до его дома, а по дороге Вера рассказала все, что узнала от бомжа Толика. Потом уже Володя провожал ее. Стояли возле парадного, и Вере не хотелось расставаться. Похоже было, что мужчина чувствует то же самое. Но был уже третий час ночи, и Владимир наконец отправился домой. Уже без сопровождения.

Вера вошла в свою квартиру, прикрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Зачем она отпустила его? Но, с другой стороны, что можно было сделать? Не оставлять же его у себя… А вдруг Владимир исчезнет так же внезапно, как и появился в ее жизни? Вдруг она проснется завтра, и уже ничего не будет, останется лишь его номер телефона, занесенный в память мобильника? А вдруг и номер сотрется, исчезнет, словно и не было его?

Она выхватила из кармана сотовый и набрала последнюю запись.

— Слушаю, — ответил голос Владимира.

— Это я, — произнесла Вера с облегчением, — просто хотела узнать, как ты.

— Подхожу к дому. А ты ложись поскорее и выспись получше: завтра у тебя тяжелый день. Вечером поедем выбирать тебе автомобиль.

— Да, — прошептала Вера в трубку, потому что не знала, что еще можно сказать, когда счастье переполняет всю тебя с избытком.

Прошла в комнату и, ощутив сильное желание поделиться радостью с кем-нибудь, собралась было позвонить Инке Цигаловой. Но взглянула на часы и передумала. А так хотелось рассказать хоть кому-то, что происходит с ней сейчас… Раньше-то записала бы все в дневник. Хотя почему бы не сделать это сейчас? Кстати, а где он, дневник?

Глава 6

Утром в ее кабинет снова вошли Толик и Жанна. Притащили с собой большой букет роз. Толик держал двумя руками цветы, а Жанна коробку с тортом.

— Еще вчера вечером на рынке выпросили, — кивнула на розы Жанна. — Подвяли немного, но я дома…

Женщина осеклась, обернулась, посмотрела на приятеля и поправилась:

— То есть в подвале, где живем сейчас…

— Дома, — твердо произнес, перебив, Толик.

Жанна кивнула и закончила фразу:

— Я дома поставила цветы в банку с водой, и они отошли.

Розы в самом деле были прекрасны. И их было много. Вера воткнула в розетку электрический чайник, а когда вернулась к столу, на нем уже стоял торт.

— Знаете, мы в первый раз нормального мента встретили, — объяснила Жанна. — А то от них одни неприятности. Анатолий даже срок на ровном месте получил. Ехала патрульная машина, остановилась. Двое из нее вышли, и один без разговоров его по морде… то есть по лицу ударил. Покуражиться захотели. Побили и в машину засунули. В отделении решили пришить дело об ограблении, будто бы Толик в позднее время к людям подкатывал и отбирал мобильники. Да только потерпевшие его не опознали. Тогда составили протокол, будто Толик сам напал на двоих патрульных.

— А на суде вы хоть правду сказали? — обратилась Вера к Анатолию.

— А кому я чего докажу? Судья девчонка молоденькая, кто только на нее эту мантию нацепил, непонятно. Да она и не слушала меня. Сейчас, говорят, карьеру сделала. Ну так десять лет почти прошло…

За дверью раздались тяжелые шаги. Потом кто-то покашлял, словно предупреждая о своем визите, и дверь распахнулась.

На пороге стоял Миклашевский с букетиком из трех тощих роз. Шагнул через порог, покосился на благоуханную роскошь, стоящую в пятилитровой банке из-под маринованных помидоров, скользнул глазами по Толику и Жанне. И снова посмотрел на них — теперь уже недоуменно, явно не понимая, кто перед ним. Уж больно не вязались дорогой костюм и бархатное платье с поцарапанными и посеревшими от частого употребления горячительных напитков лицами.

— Я к вам по делу, Вера Николаевна, — наконец произнес Иван Севастьянович, давая понять, что дела у полковников полиции могут быть только секретные, а потому посторонним лучше удалиться.

Жанна поднялась. Следом, с некоторой неохотой, встал со скрипучего стула и Толик.

— У меня тоже дела, — возразила Вера. — Эти граждане как раз и помогают их решать. Иначе я не смогла бы так быстро войти в курс данного мне важного поручения и следить за порядком на ответственном участке вверенной мне территории.

Иван Севастьянович посмотрел на стол, на торт, на замызганный электрический чайник. Потом чуть-чуть нагнул голову, словно надеялся увидеть припрятанную под столом бутылку водки. И произнес проникновенно:

— Беседа очень важная для вас и не для посторонних ушей.

— Ладно, — кивнул Толик, — мы пойдем.

— До свидания, — произнесла Жанна с печалью в голосе, словно ей очень не хотелось оставлять Веру наедине с вошедшим полковником. Но на Ивана Севастьяновича женщина посмотрела очень внимательно.

Миклашевский проследил взглядом за парочкой, пока та не скрылась за дверью. Потом выглянул в предбанник. И, никого не обнаружив, плотно прикрыл створку.

— Короче, — произнес он, подходя к столу и выбирая, на какой стул опуститься, — твоя ссылка может сократиться. Районное управление доложило, что они вышли на след организаторов детской порнографии. Мы подключим в группу, которая будет заниматься раскрытием этого общественно опасного преступления, опытных сотрудников городского управления. В отчете упомянем и твои заслуги. Потом оформим на тебя еще какое-нибудь раскрытие или задержание опасного преступника… В общем, придумаем что-нибудь. Объявим благодарность, снимем ранее наложенное взыскание…

— Придумаем что-нибудь, — подсказала Вера.

— Ну, ты это… — начал было Миклашевский.

Но Вера не дала ему договорить:

— Не надо ничего для меня придумывать. И вообще мне здесь уже нравится.

— Ты что, обиделась, что ли? — не понял Иван Севастьянович. — Зря ты. Я ж от всей души. Заглянул специально, чтобы тебя с прошедшим днем рождения поздравить. Вечером загляну еще раз, к тебе домой…

— С Гороховым?

— При чем тут он? Ну, а если даже и с ним, ты против, что ли? Ведь он старался, перед начальством за тебя горой стоял.

— Вероятно, потому, что вы доложили ему: у меня с физической подготовкой все в порядке. Вы даже на тренажерах так не надрываетесь.

Миклашевский покраснел внезапно, и очень сильно. Оглянулся на дверь, снова посмотрел на Веру и перешел на шепот, хотя никого, кроме них, поблизости не было:

— Что за ересь? С чего ты взяла?

— Вы всегда так громко беседуете в своем кабинете… Секретарша наверняка все слышит.

— Какая секретарша? — продолжал притворяться непонимающим Иван Севастьянович. — Моя, что ли? Алка? Она тебе эту глупость сообщила? И ты веришь?

Вера посмотрела на дверь и обронила:

— Товарищ полковник, у меня дела.

— Гонишь, значит… — догадался Миклашевский. — А ведь я к тебе со всей душой.

Он посмотрел на чайник, на торт, но Вера и не думала предлагать ему чайку со сладким.

— Ну, ладно, — произнес Иван Севастьянович, поднимаясь, — если что надо будет, звони, помогу. Я не злопамятный.

Полковник шагнул к выходу, взялся за ручку двери и обернулся.

— А если я добьюсь того, что тебе вернут твой кабинет, все будет так, как раньше?

— Как раньше не будет, — покачала головой Вера. — И вообще ничего не будет.

Секунду подумала и добавила:

— Потому что я не вернусь. Сама уже не хочу.

— Быстро ты забываешь хорошее к тебе отношение, — бросил через плечо Миклашевский и вышел.

Потом хлопнула уличная дверь. И совсем еле слышно донесся звук мотора отъезжающей машины.