Мишель Бюсси - Самолет без нее Страница 10

Например тетрадь, в которой Кредюль Гран-Дюк год за годом вел записи. Насколько ей известно, это толстая общая тетрадь в светло-зеленой обложке. «Куда он мог ее задевать? Кому передал?»

Мальвина дошла до кухни. Быстро огляделась. Чисто и пусто. На гвоздике висит синяя тряпка. Она уже все тут обыскала. У него по всему дому чистота. Гран-Дюк был великим аккуратистом.

«Проклятье!»

Она зашла в тупик. Надо сесть и спокойно обдумать, что делать дальше.

Мальвина вспомнила про вчерашний телефонный звонок Гран-Дюка его бабке. Он намекал, что что-то такое нашел. «Наконец-то! После стольких лет! И когда? В тот самый день, когда Лизе-Розе исполнилось восемнадцать лет». Он позвонил буквально за несколько минут до полуночи. Что-то говорил про старый номер газеты «Эст репюбликен». Якобы озарение посетило его, когда он развернул ее восемнадцать лет спустя!

Вранье!

Наглое вранье!

Бабка еще могла попасться на удочку этого брехуна — ей самой нравилось верить его россказням. Но только не она. «Эст репюбликен»… «Номер восемнадцатилетней давности? Прочитанный ровно в полночь? Ха-ха.

Дешевая уловка».

Он просто тянул время. Его контракт истекал в тот день, когда Лизе-Розе исполнилось восемнадцать лет. Денежный ручей пересох бы. Что ж тут удивляться, что ему захотелось выжать из бабки еще немного, все равно под каким предлогом? Ну а бабка… Со своим помешательством на религии она готова верить чему угодно. Она слишком доверяла Гран-Дюку, все эти годы вешавшему ей лапшу на уши. Мальвина бросила взгляд на медную табличку на письменном столе. «Кредюль Гран-Дюк. Частный детектив».

«Вот ведь уродское имечко!

Ну да, он не сомневался, что задурил голову деду и бабке.

Но не ей!

Она свободна. И она сумела разгадать его двойную игру. Гран-Дюк явно предпочитал Витралей. Он был на их стороне! А на нее всегда смотрел косо, как на балаганного уродца. Видать, догадывался, что она не дура.

Но не подозревал, насколько она умна!»

Мальвина в последний раз оглядела стол, не без сожалений покинула гостиную и вышла в небольшую переднюю. Придирчиво осмотрела зонты, составленные в напольную вазу, ряд длинных пальто на вешалках. Все казалось абсолютно нормальным.

Против своей воли задержалась перед фотографиями, без всякого порядка прикрепленными на магнитах над стеклянной входной дверью. «Свадебное фото Назыма Озана — сообщника Гран-Дюка — и этой жирной турецкой коровы; фото Николь Витраль — а как же! — в дешевом платье с глубоким вырезом, из которого так и выпирают сиськи. Наверное, Гран-Дюк каждое утро пялился на них, облизываясь, пока надевал пальто и выбирал зонтик, собираясь выйти из дому».

Мальвина рассеянно проглядела остальные снимки в передней. «Горные пейзажи — скорее всего Юра, Мон-Террибль. Монбельяр».

Она помнила этот город. Помнила больницу. Сестру она узнала сразу. Все-таки ей тогда было уже шесть лет. И она была единственным живым свидетелем.

«Лиза-Роза спаслась. Но ее у нее украли».

Они могли болтать что угодно. Про ее отказ смириться с утратой и прочее.

«Она никогда, ни за что не бросит сестру!»

Мальвина с трудом сбросила с себя оцепенение. Надо действовать. Она вернулась в гостиную, перешагнув через труп Гран-Дюка, и в последний раз осмотрела камин, вивариум и письменный стол. В дом она влезла как воровка, через увитое плетистой розой окно спальни, которое попросту разбила. Она повсюду оставила свои отпечатки. Рано или поздно сюда нагрянет полиция, вызванная кем-нибудь из соседей. Значит, надо уничтожить следы своего пребывания. Не ради себя — на себя ей плевать. Ради Лизы-Розы. Она должна остаться на свободе. Поэтому сейчас она все тут протрет. Если ей повезет, может наткнуться на какую-нибудь любопытную деталь, которую упустила при осмотре. Например на проклятую светло-зеленую тетрадь…

«Что же все-таки этот гад Гран-Дюк написал в тетради? Неужели он действительно узнал нечто важное? Неужели в день восемнадцатилетия Лизы-Розы ему открылась истина?

Какая истина?

Или он блефовал?

Рискнуть?

Она обязана найти эту тетрадь.

Скорее всего, он передал ее Витралям. До того как прострелил себе сердце. Это в его духе. Преподнес подарок на день рождения. Если это действительно так, то сейчас тетрадь в руках этого извращенца, Марка Витраля. И сейчас он ее читает».

7

2 октября 1998 г., 9.28.

Марк Витраль безотрывно смотрел на циферблат настенных часов.

За соседним столом, лицом к нему, сидела хорошенькая брюнетка с по-мальчишески короткой стрижкой и буквально ела его синими, как океан, глазами, в которых охотно утонул бы любой мужчина.

Марк равнодушно отвернулся.

Что вызвало лишь новый прилив интереса со стороны хорошенькой студентки. Светловолосый парень сидел, погруженный в свои мысли, с таким видом, будто вот-вот заплачет, и смотрел на нее, как на пустое место. Вообще-то, она не привыкла, чтобы мужчины не обращали внимания на ее красоту. И ее привлекали только те редкие экземпляры, которые выбивались из общего правила. Они казались ей недостижимыми призраками.

Марк снова и снова перечитывал тот фрагмент из записок Гран-Дюка, где шла речь о его родителях, Паскале и Стефани, которых он совсем не помнил и представлял себе по старым фотографиям. Он поднял руку и помахал Мариам. Хозяйка бара решила, что он выпрашивает свой подарок — хоть на несколько минут раньше, — и неодобрительно уставилась на стену с часами.

— Мариам, можешь дать мне круассан? Я утром ничего не ел. Не привык, что Лили назначает встречу в такую рань.

Мариам одарила его широкой улыбкой.

И тут же принесла на тарелке круассан. Шум в баре «Ленин» становился невыносимым. Студентка с гибельным взглядом продолжала с отчаянной надеждой пожирать Марка глазами.

Напрасный труд.

Марк оторвал половину круассана и запихнул в рот.

9.33.

И снова погрузился в чтение.

Дневник Кредюля Гран-Дюка.

Думаю, вы со мной согласитесь, если я скажу, что и к Витралям, и к Карвилям жизнь повернулась далеко не самой лучшей своей стороной… Сначала они узнают о том, что самолет потерпел крушение и все пассажиры погибли, а они в единый миг лишились детей и внуков, без которых будущее теряет смысл… Затем, часом позже, приходит новость о чудесном спасении: самое крошечное, самое беззащитное существо избежало всеобщей печальной участи. Они чувствуют себя счастливыми, благодарят небеса и даже забывают о том, что жестокая судьба отняла у них тех, кого они так любили… А судьба, оказывается, извлекла из раны кинжал только для того, чтобы вонзить его им в сердце еще раз, да поглубже. Что, если чудом спасенное дитя, кровь от вашей крови и плоть от вашей плоти, — и не ваше вовсе?

23 декабря 1980 года в полицейском комиссариате Монбельяра с утра дым стоял коромыслом; комиссар Вателье — опытнейший сыщик и энергичный мужчина с несколько запущенной, зато прекрасно гармонировавшей по цвету с кожаной курткой черной бородкой, — взял расследование в свои руки. В семь утра из «Турецких авиалиний» поступил факс со списком пассажиров. Любопытный факт, должно быть, немало позабавивший сотрудников аэропорта имени Ататюрка в Стамбуле, заключался в том, что на борту оказалось сразу два грудных младенца — две девочки-француженки, родившиеся чуть ли не в один день.

Лиза-Роза де Карвиль, дата рождения — 27 сентября 1980 г.

Эмили Витраль, дата рождения — 30 сентября 1980 г.

«Надо же, какое совпадение!» — наверняка подумаете вы. Впоследствии я проверил: присутствие в салоне самолета грудного ребенка — вовсе не исключительное явление. Напротив, малышей возят довольно часто, особенно на длинные расстояния и в период отпусков. Мы живем в условиях экономической глобализации, но людям по-прежнему хочется встречать Новый год, праздновать день рождения или свадьбу и хоронить близких в кругу семьи. Обычные пассажиры не обращают на это внимания, но я точно знаю: самолеты кишмя кишат младенцами!

Вателье признавался мне, что поначалу члены его группы отнеслись к этой истории не слишком серьезно. Два грудничка… Как установить, который из них выжил? Детективы предполагали, что расследование будет коротким. Не так уж трудно заставить говорить ребенка, даже совсем маленького. Цвет кожи, цвет глаз, группа крови, содержимое желудка, одежда, личные вещи, родственники… Признаков более чем достаточно.

Хотя действовать следовало быстро. На пятки сыщикам наступали орды журналистов, раздувшие эту историю на страницах газет. Вы только представьте себе: одна сирота на две семьи! К тому же не будем забывать, что решалась судьба девочки. Не могли же ее вечно держать в детском отделении больницы Бельфор-Монбельяра! Все ждали, что следствие быстро сделает правильные выводы и вернет ребенка в семью. Днем 23 декабря, часов около двух, Леонс де Карвиль собрал в Монбельяре целую свору парижских адвокатов — можно лишь догадываться, чего это ему стоило! — которые не сводили глаз с группы Вателье и проверяли каждый ее шаг.