Анна Ольховская - Грустное танго Арлекина Страница 10

К моменту, когда ей ответили, Людмила завела себя до предела, поэтому, не здороваясь, понеслась с места в карьер:

– Маргарита Игоревна, как это называется?! На часах уже восемь вечера, а моя Катя все еще у вас! Может, ваша Лена и привыкла… Что?! Как это… а разве… извините.

Яна с ужасом наблюдала, как буквально на глазах боевой задор, возмущение, гнев, да и сама жизнь – все это уходит с лица женщины, и лицо словно выцветает, превращаясь в маску.

Маску обреченности. Той самой, которую Яне едва удалось с нее снять. Людмила нажала на кнопку отбоя и перевела потускневшие глаза на Яну:

– Катя к ним не приходила…

– Ну и что? У нее что, других подруг нет?

– Есть, но…

– Так давайте всех обзвоним! Вот увидите, найдется Катюшка! И вы уж, пожалуйста, купите ей мобильный телефон, а?

Глава 11

В тот вечер Людмила обзвонила всех подруг своей дочери, всех, чьи номера были занесены в ее телефонную книжку. И можно было не сомневаться – там действительно были ВСЕ, кто был знаком с Катей, – контроль за дочерью женщина вела тотальный.

Затем настал черед тех одноклассников, с кем девочка не особо общалась, – Людмила не постеснялась позвонить классной руководительнице дочери и взять у нее номера телефонов всех учеников.

Обзвон продолжался до десяти вечера, и все это происходило у Яны. Но девушка даже мысли не допускала попросить квартирную хозяйку заниматься поисками у себя дома, ведь квартира оплачена, значит, на время ее собственная. И вообще, у нее, у Яны, свои дела могут быть и так далее.

Какие еще дела, если ощущение непоправимой беды становилось все сильнее. А Людмила, поначалу не без поддержки Яны вновь обретшая надежду, с каждым новым звонком говорила все глуше, а голос дрожал все больше…

Но оказалось, что никто из ребят не видел сегодня вечером ее дочку и домой она до сих пор так и не вернулась – Людмила после каждого звонка кому-то из ребят снова и снова набирала номер своего домашнего телефона, слушала длинные гудки, и вместе с этими гудками жизнь постепенно покидала ее глаза.

Потом она попросила Яну пойти вместе на поиски в парк – одна несчастная мать оставаться не могла. Во дворе Людмила и Яна расспрашивали о Кате всех соседей, но никто ничего сказать не мог. Да, видели, как девочка вышла из дома, радостная такая была, улыбалась. Куда ушла? Ну как куда – к выходу со двора, на улицу.

И дальше следы Кати терялись…

Узнав о беде, к поискам девочки подключились соседи, вскоре появился и взволнованный Кирилл.

– А ты здесь откуда? – вполголоса поинтересовалась Яна.

– Бабуля позвонила.

– Ты у Вики был?

– Ну да.

– Помирились?

– Ага. – Кирилл рассеянно улыбнулся, но тут же снова нахмурился: – И куда журавлик мог подеваться? Она же послушная такая, настоящая мамина дочка. Мне бабуля все нахваливала, как хорошо Людмила дочь воспитывает. Тихая, вежливая, скромная. Забавная такая…

Парень шмыгнул носом и отвернулся.

– С ней все будет хорошо, – нарочито бодрым голосом произнесла Яна. – По-другому и быть не может! Мы ее найдем, обязательно! Правда, я даже представить боюсь, КАК сильно будет ругать Катюшку мать!

– Она и выпороть может, – слабо улыбнулся Кирилл. – Тетя Люда такая!

– Может. О, народ в парк идти собрался. Присоединишься?

– Само собой!

Парк прочесывали до самой темноты. Кричали, звали Катю, осматривали каждый куст. Безуспешно.

Из парка целая делегация направилась вместе с совершенно раздавленной горем Людмилой в ближайшее отделение полиции, опасаясь, что у матери не примут заявление – три дня не прошло.

Но заявление в полиции приняли – ребенок ведь пропал.

Ориентировка тут же ушла по всем отделениям полиции, всем постам ГИБДД и ППС. Утром информация о пропаже Кате Мальченко появилась в местных газетах, ее фото показывали по местным телевизионным каналам.

И через три дня девочку нашли.

Яна задержалась немного в школе: ее малыши должны были выступать на празднике Последнего звонка, петь «Когда уйдем со школьного двора».

Они старались, очень старались, но явно чувствовали настроение учительницы. А поскольку настроение было довольно вздрюченным, ребята тоже никак не могли сосредоточиться, задирали друг друга, кто-то хихикал, кто-то хныкал.

Что натягивало нервы девушки до опасного предела, еще чуть-чуть, и они, нервы, могли со звоном лопнуть.

И едва не лопнули, когда две подружки-хохотушки, Лялечка и Светочка, в очередной раз отвлеклись и не вступили вовремя.

– Девочки, в чем дело? – Ой-ой, надо держать себя в руках, изо всех сил стиснуть, а то голос уже почти перешел на истеричный визг. – Сколько можно шушукаться?!

Яна резко поднялась из-за фортепиано, так резко, что маленький вертящийся стульчик не успел отвертеться и упал. Кто-то из детей хихикнул, кажется, Светочка. Или обе.

Больше всего хотелось оттаскать вредных девчонок за уши, но увы – непедагогично. Хотя в царское время розги отлично помогали в воспитании юных дворян.

Яна подошла к ребятам, решительно вывела Свету и Лялю из ряда и подтолкнула к выходу из актового зала, где проходила репетиция:

– Так, дорогуши, я вас предупреждала, что выгоню и возьму других? Предупреждала. Больше предупреждать не буду. Можете быть свободны. Уходите и болтайте сколько угодно и о чем угодно. А вместо вас я возьму Леру и Сашу.

– Яна Владиславовна, ну не надо! – заныли подружки. – Мы больше не будем! Честно-честно!

– Вы уже обещали, и не один раз.

– Но Яночка Владиславовна, ну пожалуйста! – молитвенно сложила ладошки Лялечка.

– Все, хватит! Не мешайте репетировать.

– Вы злая! – топнула ногой Светочка. – Это из-за вас девочка сбежала из дома!

– И утопилась! – поддакнула подружка – а, все равно выгоняют из хора, чего уж там!

– Что-о-о?! – искренне ошалела Яна.

– То! – мстительно прищурилась Лялечка. – Мне мама рассказывала! Тетя Люда и Катя – наши соседи! И Катька пропала после вашего урока! Небось наорали на нее, как на нас, вот Катька и утопилась!

– Вот ты дура, Савченко, – хмыкнул Вова Веремейчик, главный заводила и мечта всех девочек параллельных классов, – где ж она утопилась, если у нас речки нет?

– Ну тогда повесилась!

– И где же, интересно, что ее до сих пор не нашли?

– Довольно! – рявкнула Яна. – Как вам не стыдно! Катя жива, понятно? Жива!

– А моя мама говорит…

– Мне абсолютно безразлично мнение твоей мамы, Ляля. И запомни, сплетни распускают обычно очень недалекие люди…

– Говорю же – дура.

– Сам ты…

– Хватит! Разошлись! Репетиция закончена! И запомните, будете себя и дальше так вести – никакого выступления на празднике! Не говоря уже об участии в конкурсе!

– Подумаешь! – фыркнула Светочка. – И не надо!

– Тебе-то, конечно, уже не надо, – проворчал Вова, – тебя и так выгнали. А мне, например, в Болгарию съездить хочется.

– Перехочется!

Дети, пререкаясь и толкаясь, разошлись. Им действительно светила поездка в Болгарию, если победят на конкурсе школьных хоров, так что конкуренция за место в хоре шла нешуточная.

Поэтому и девчонки так разозлились.

Но это же надо только до такого додуматься! И ведь явно не сами придумали, явно подслушали разговоры взрослых! Неужели и Людмила так думает?!

Хотя нет, не должна: она ведь слышала от соседей, что Катюшка выглядела радостной и счастливой, когда уходила от Яны.

Но куда же ты подевалась, девочка моя?

Только бы нашлась, только бы вернулась…

В полном раздрае чувств и эмоций Яна вошла в свой двор, мечтая только об одном – поскорее поговорить с Ксюшей, поплакаться, поделиться обидой. Сегодня как раз договорились поболтать по скайпу.

Вот сейчас она придет домой, заварит крепкий сладкий чай, нальет его в любимую кружку, положит на тарелку три вкуснющих пирожка с малиной (соседка в очередной раз порадовала), удобно устроится перед монитором, дождется, пока на экране появится улыбающееся лицо подружки, и…

– Яночка! – Странный полувскрик-полувсхлип выдернул девушку из теплого марева мечтаний, вернув в реальность.

Неправильную какую-то реальность, нехорошую. В которой во дворе было слишком многолюдно, словно почти все жители соседних домов высыпали на улицу.

И лица у них были тоже неправильные, перевернутые какие-то. Кое-кто из женщин вытирал слезы, мужики вполголоса переговаривались, катая по скулам желваки.

Даже Бусинка пугливо жалась к ногам стоявшей возле Яны Лидии Васильевны, поскуливая и трясясь всем тельцем.

А сама Лидия Васильевна…

Лицо пожилой женщины было искажено таким горем, что Яна невольно отшатнулась:

– Что… что случилось?!

– Катя… Катенька…

– Что – Катя? – Девушка почувствовала, как позвоночник становится ледяным.

– Нашли нашу девочку, Яночка!

– Где?

– В парке… Там же, где… ну, когда ты с Бусинкой…

– Что?!!

– И представляешь, Яночка, этот изверг… Он с нашей девочкой… Ой, горе-то какое!