Наталья Андреева - Мертвым не мстят, или Шутка Страница 10

– Тимур!

– Ты добрая, я знаю. Не надо на меня так смотреть. Ведь она сама туда поехала. Сама, понимаешь? Слава богу, нам с тобой повезло. Мне не пришлось сбрасывать ее в пропасть или душить. Она, как-никак, женщина. Хоть и тварь. А тут… Несчастный случай. И все. Мне очень хотелось поскорее сесть в самолет! Но надо было держать марку. По легенде, я ее безумно любил.

– Пойдем в спальню, Тимочка. Ты устал. Тебе прилечь надо.

Она опять сжалась в комок. Господи, на ее маленьком острове счастья и так почти не осталось кислорода! Дышать нечем. Зачем они здесь? Неужели же сейчас придут сюда?!

– Только не туда. Марина, не надо. Ты что, не понимаешь?!

– Чего я не понимаю?

– Тут все ее. Ради этого я столько мучился! Ради ее квартиры, денег, фирмы, но теперь я все это ненавижу. Не стоило оно того. Я альфонс. А теперь еще и убийца. Я и себя ненавижу. Мне надо как-то пережить этот день. И… не здесь. Поедем куда-нибудь. Хотя бы в гостиницу. А лучше к тебе. Мне надо прийти в себя.

– Мои родители уехали. К родственникам в гости.

– Здорово! Когда вернутся?

– Завтра.

– Опять повезло. Одного дня мне хватит. Я соберусь с силами, и… В общем, поехали!

Люся услышала, как повернулся ключ в замочной скважине, и наконец наступила тишина. Поздно: от маленького острова счастья не осталось и следа. Его затопило, он исчез с карты Земли. Что теперь делать? Надо выбрасываться на материк, благо, что он уже открыт. Туда, где живут все остальные люди.

Какое-то время она сидела неподвижно, без света и, казалось, без воздуха, оглушенная и почти слепая, и постепенно начинала прозревать. Слова мужа ее оглушили, но теперь все выстроилось в стройную картину, сознание прояснилось. Тимка хотел ее убить! И он бы это обязательно сделал! Если бы она в тот день, когда сошла лавина, к нему вернулась, муж стал бы ее душить, сталкивать в пропасть, топить. Он ясно выразился: я повез жену в горы, чтобы убить. Но почему? Что она Тимке сделала?!

«Прелестная девочка!» – проскрипела огромная кровать, когда Люся встала с нее и сделала первый шаг к двери.

– Вы врете! – крикнула она. – Вы все постоянно врете!!!

Муж выразился вполне конкретно: эта тварь. Она, Люся – тварь. Ненавистная жена.

Неужели все ее ненавидят? Абсолютно все? С Мариной понятно, она любовница мужа. Но остальные?

Она решила проверить, насколько прав Тимур. Выяснить наконец всю правду. Всех своих врагов. Чтобы знать потом, кому мстить. Поэтому она поправила покрывало на кровати, вытерла тряпкой грязные следы на полу, саму тряпку аккуратно положила на прежнее место, к входной двери. Она помнила, что где-то в спальне есть заначка, маленький тайничок от мужа. Деньги, спрятанные ему же на подарок ко дню рождения. Подальше, чтобы случайно не потратить. Она ведь транжира. Была. Денег немного, но на первое время хватит. Тимка же так хотел, чтобы она умерла! Вот пусть и думает, что это случилось. Людочки Сальниковой больше нет.

Мертвым мстить обидчикам проще, их ведь никто не берет в расчет. Она решила, что выгоднее пока оставаться мертвой.

Из вещей она ничего не взяла. Надела куртку, в которой приехала, те же ботинки и взяла лишь деньги, о которых Тимур не знал. Да еще ключи от квартиры бывшей сокурсницы, своей подружки, той самой, что назвала ее мужа плебеем (о, как она была права!). Подружка недавно уехала в длительную командировку за границу и просила присматривать за квартирой, это сейчас оказалось как нельзя кстати. Есть время, чтобы как следует подумать обо всем. К объяснению с любимым мужем Люся сейчас не готова. План мести еще не созрел.

…Несколько дней она находилась в состоянии глубокого стресса, сначала плакала, потом просто лежала с сухими глазами, ничего не ела и не выходила из квартиры. Она чувствовала, как стремительно худеет, а заодно и стареет. На гладком прежде личике появились морщинки, но ее это мало волновало. Она и в самом деле любила Тимура. И была уверена, что эта любовь взаимная. А он сказал: тварь. И еще: ее ненавидели все. Ее, это Людочку Сальникову, прелестную девочку.

Наконец она не выдержала и позвонила домой. Нет, не любимому мужу, а папе Сальникову. Трубку взяла синеглазая акула.

«Меня же нет», – вспомнила Люся и вдруг спросила:

– А Людочку можно позвать к телефону?

Она очень надеялась, что голос узнают и начнутся ахи и вздохи. «Какая радость, моя дорогая, что ты жива!»

– Милая, вы куда звоните? – холодно спросила мачеха.

– Ей домой, – растерялась она.

– Это мой дом, – подчеркнула синеглазая акула. – Вы, должно быть, не в курсе. Институтская подруга, да?

– Что-то вроде того.

– Тогда можете завтра прийти на похороны.

– Как на похороны? – растерялась Люся.

– Мы решили предать земле символический прах моей падчерицы. Тело еще не нашли, а моему супругу нужна показательная пиар-акция. Его рейтинг падает, а народ наш, как известно, жалостливый. Мы решили обнародовать факт трагической гибели его дочери именно сейчас.

– Какая еще акция? Какой пиар? – она совсем растерялась.

– Ваша подруга каталась на горных лыжах и попала в лавину. Несчастный случай. Ее тело, должно быть, вмерзло в ледник. Или лежит где-нибудь на дне глубокой пропасти. Спасатели решили поиски больше не продолжать. Дорого. А мы люди небогатые. Ха-ха! Решили экономить народные деньги. Так что завтра милости прошу. На похороны. В час дня.

– А где…

– Рядом с ее матерью. На…

Она так испугалась, что, не дослушав, бросила трубку. Какие еще похороны?! Понятно, что акуле не терпится от нее избавиться, но папа! Неужели он так легко сдался?! Почему?!!

…Следующий день оказался для нее настоящим кошмаром. Задумано было следующее: дождаться на кладбище, когда урну якобы с ее прахом будут опускать в могилу, выйти вперед и громко сказать:

– Вот она я.

И конец шутке. Папа Сальников счастлив, подчиненные тоже, Тимка… Этот пусть убирается обратно в грязную лужу, из которой его вытащили. С любовью можно справиться на берегу ласкового моря, в шикарном отеле, где загорелый мачо приносит к белоснежному шезлонгу обжигающие коктейли. В таком случае все очень быстро проходит. Тимур Муратов не единственный красивый мужчина на белом свете. Можно обойтись вообще без мужа, если жить в свое удовольствие, не думать о деньгах и до старости оставаться прелестной девочкой. Она согласна на все, лишь бы вернуться в прежнюю жизнь, на свой остров счастья. Для избранных. Довольно бедности. Эта прическа, так же, как и эта жизнь, никуда не годятся.

Но случилось ужасное. Измученное существо, притащившееся на кладбище, изможденное, изуродованное крайне неудачной стрижкой, уже не было Людочкой Муратовой. К тому же солнце светило слишком ярко, а глаза так сильно болели, что снова пришлось надеть дешевые солнцезащитные очки. И никто ее не узнал, хотя Люся и не пыталась спрятаться. Она стояла и ждала: вот сейчас кошмар закончится. Папа узнает ее, закричит от радости и кинется обнимать.

Синеглазая акула все обставила должным образом. Скорбящий отец – это же так человечно! Так трогательно! На кладбище было полно журналистов. Люди должны почувствовать, что он свой, родной, такой же, как и все они, уязвимый. Человек, стоящий возле свежей могилы единственной дочери, не способен думать о том, как набить за счет государственной казны свои собственные карманы. Он страдает, он плачет. И его молодая жена тоже в черном, держит кружевной платочек у скорбных синих глаз. Она страдает. Любимому мужу плохо. В семье Сальниковых глубокий траур. Саму героиню никто не замечал. Все смотрели на свежую могилу.

По лицу мачехи Люся читала: как удачно все получилось! Назревает громкий коррупционный скандал, но кто теперь посмеет бросить камень в скорбящего отца? Люся стояла так близко, что услышала, что именно сказала мачеха отцу в тот момент, как оркестр заиграл траурный марш:

– Ну, слава тебе, избавились!

Она замерла, ожидая, что ответит папа. От его слов зависело все. Но он молчал. А синеглазая акула не унималась:

– Она бы так и тянула из тебя деньги. На фирму, работу которой сама же и разваливала, на дорогие тряпки, на побрякушки. Или выкинула бы такое, что ославила бы нас на всю страну. Взбалмошная, глупая, никчемная девчонка!

И тут он наконец сказал свое слово:

– Потише, Варя. Как-никак, кладбище. А в целом ты права.

Люся все поняла. Жена молода, ей еще рожать и рожать. Есть уже долгожданный сын, возможно, скоро появится на свет и другой. А там и дочка. У депутата Сальникова будет большая счастливая семья. А первая дочка и впрямь получилась неудачная. Балованная. Эгоистка.

– Эгоистка, – услышала она уже с другой стороны.

Бывшие подчиненные обступили Тимура. Сотрудники туристической фирмы старались держаться вместе. Ближе всех к нему стояла, разумеется, Марина. Она, кстати, была единственной, кто плакал. Но как же Люся ее ненавидела! Она еще смеет оплакивать Людочку Муратову! Тварь! Воровка! Украла мужа! И ревет она от страха: а вдруг выяснится, что он убийца? И правильно, что ревет! Пусть боятся! Она их всех разоблачит!