Джеймс Чейз - Ударь по больному месту («Врежь побольнее») Страница 10

— Извините за вторжение, мисс Торенс, — сказал я. — Мне пришло в голову, что вы можете помочь в одном важном деле. Она улыбнулась и кивнула на стул:

— Возможно, и смогу, мистер Уоллес. Садитесь, пожалуйста. Хотите чаю или кофе?

— Спасибо, не хочу, — сказал я, присаживаясь.

— Вы — частный детектив?

— Именно так, мисс Торенс.

— Ваша жизнь, должно быть, полна приключений? Я читала много книг о работе агентов. — Жизнь частного детектива, мисс Торенс, совсем не так интересна, как это описывается в книгах. Значительную часть времени приходится просиживать в машинах или пытаться разговаривать с людьми, которые совсем этого не хотят. Она снова улыбнулась:

— А теперь вы пришли ко мне. Разрешите узнать, почему?

— Я должен разыскать вашего брата.

— Моего брата? Тома?

— Да. Видите ли, одна дама завещала вашему брату деньги, и, пока мы его не найдем, деньги останутся в банке. Я как раз занимаюсь этим делом.

— Вы говорите, какая-то женщина оставила Тому деньги?

— Именно так, мисс Торенс.

— Очень мило с ее стороны. И кто же она? Мое лицо сделалось скорбным.

— Вот вам проза моей специальности. Шеф приказал мне лишь найти Тома Торенса, так как ему оставлены деньги, а имя этой женщины мне неизвестно. Знаю только, что сумма немалая — сто тысяч долларов. Мне приходится ходить и наводить справки.

Она подалась вперед:

— Вы говорите, сто тысяч долларов?

— Именно такую цифру мне назвали. Анжела откинулась на спинку шезлонга:

— Здорово!

— Для него — очень. Но не для меня, потому что я никак не могу его найти. Вы сможете мне помочь?

— К сожалению, нет. Я уже давно не видела брата.

— Может быть, он писал вам или звонил?

— Нет, — улыбка сошла с ее лица, — мне очень больно, но мы не общаемся, мистер Уоллес. Раньше мы с братом были так дружны…

Я не мог понять, правду ли она говорит, но если это было ложью, то ложью мастерской.

— Может быть, вы знакомы с каким-то его другом, который мог бы мне помочь? — предположил я. Она печально покачала головой:

— К сожалению, я не знаю его друзей.

— Вы, должно быть, слышали, что он играл на пианино в «Дэд энд Клаб», а потом неожиданно исчез?

Глаза ее немного расширились, кажется, девушка была удивлена.

— Нет, я этого не знала.

— Итак, вы мне не поможете?

— К сожалению, нет. Оставьте мне свой телефон, если я что-нибудь услышу о Томе, обещаю вам позвонить. Я поднялся:

— Был бы вам очень признателен за это. Просто обидно, что такие деньги лежат в банке, а ваш брат, возможно, нуждается и ничего не знает о наследстве.

Она кивнула и тоже поднялась.

— Действительно, обидно.

На прощание я подкинул ей вопрос, чтобы окончательно выяснить, говорит она правду или артистически врет:

— А вы случайно не знаете, где бы я мог найти Хэнка Сэнди? Если бы я не был насторожен, то не заметил бы едва уловимого движения ее глаз и легкого напряжения, которое появилось в безмятежной улыбке. Я знал наверняка, что теперь сделался ей подозрителен. Небольшая пауза, и улыбка ее вновь сделалась беззаботной.

— Хэнк Сэнди? Удивительно. Вы имеете в виду того чернокожего мальчугана, который когда-то работал у нас в саду?

— Да, мисс Торенс, — решил я сыграть роль простачка. — Хэнк — сын миссис Сэнди. Где бы я мог его найти?

— Не знаю. Я давно не видела его, также как и его мать. Партия была закончена. Я понял: Анжела лгала, и делала это очень артистично. Я бы даже поверил ей, если бы своими глазами не видел, как она входила в этот вертеп «Блэк Кэзет». А теперь я решил играть роль до конца.

— Похоже, вашего брата будет нелегко отыскать, но мы будем стараться, мисс Торенс. Если наше агентство за что-нибудь берется, то всегда завершает дело. Вам, наверное, захочется узнать, найдем ли мы вашего брата. Я обязательно сообщу вам об этом.

Оставив ее стоять неподвижно, я прошел в коридор, надел плащ, нахлобучил шляпу и вышел на обочину, где стояла моя машина.

Миссис Торенс сказала, что ее дочь некрасива и отстает в развитии. Какая чушь! Эта двадцатичетырехлетняя девушка оказалась искусной лгуньей. Такие встречаются нечасто. Она пыталась сделать из меня дурака! Если бы я не спросил ее о Хэнке, у меня не было бы ни малейшего повода подозревать ее во лжи.

Тронувшись с места, я подумал о том, что же Анжела предпримет теперь? Свяжется с братом? Сообщит Хэнку о том, что я им интересовался? А может быть, ничего?

Я развернул машину и выехал на шоссе.

Приехав в агентство, я нашел Билла, который корпел над пишущей машинкой, двумя пальцами отстукивая свой рапорт. Я рассказал ему об интервью с Анжелой и закончил такими словами:

— Да, это крепкий орешек, характерец еще тот. У девчонки стальные нервы, а тело так и жаждет удовольствий. Уж я-то чувствую такие штучки. Она притворяется, что не знает, где найти брата, и, не моргнув глазом, заявляет, что уже давно не видела Хэнка.

— Мне все же непонятно, почему ты так рвешься найти Тома Торенса? — сказал Билл. — По-моему, главная фигура здесь — Хэнк. Нужно заниматься им, а не отвлекаться на пустяки.

— Возможно, ты и прав, — сказал я, придвигая пишущую машинку к себе, — но я подозреваю, что ключевая фигура во всем этом — молодой мистер Торенс. Конечно, может быть, я и ошибаюсь.

Было уже 19.20, когда мы докончили свои рапорты и положили их в досье Торенсов. — Что дальше? — спросил Билл.

— Пойдем в итальянский ресторан, — предложил я. — Там можно будет что-нибудь узнать об этом Хэнке. Билл выжидательно посмотрел на меня:

— Уж не собираешься ли ты наведаться в их клуб?

— Именно это я и собираюсь сделать.

— Отлично, я пойду с тобой.

Я открыл ключом нижний правый ящик письменного стола, достал свой тридцать восьмой калибр, проверил его и засунул за ремень.

— Захвати свою пушку, Билл. Может быть, пригодится. Но Билл, открыв ящик стола, извлек лишь пару кастетов и, надев их на руки, стал любовно разглядывать.

— Раз ты берешь револьвер, Дирк, мне он уже не понадобится.

— Но ведь этими железками пользоваться запрещено!

— Правильно, запрещено, — сказал он, сунув кастеты в карманы, — но нет ничего удобней, когда дело доходит до драки.

Я пожал плечами, потому что помнил: своим ударом Билл способен свалить быка, а с этими игрушками — даже слона.

— Мне нужно позвонить, а потом мы отправимся, — сказал я.

Звонок в «Бельвью-отель» оказался удачным: Мне удалось застать Сюзи. Я услышал голоса людей, стоящих у ее конторки.

— Только одно слово, дорогая. Спасибо за новые замки и перекрашенную стену. Ты — чудо!

— Прими тот же комплимент от меня, мой герой. И держись подальше от неприятностей. Встретимся в среду, — и она повесила трубку.

Мы с Биллом спустились вниз. Дождь все еще моросил. Подъехав к ресторану Лючиано, я с трудом нашел место для машины. Я часто обедал в этом ресторане, и Лючиано, толстый, приземистый итальянец, радостно приветствовал наше появление. Пожав нам руки и сказав несколько ничего не значащих слов, он проводил нас к столику в дальнем углу. Час был еще не поздний, и зал не наполнился.

— Давай свое фирменное, Лючиано, — сказал я, усаживаясь.

— Все самое лучшее — для вас, мистер Уоллес. Он принес простого итальянского вина, разлил по бокалам и удалился.

— Если мы выберемся из этого кабака живыми, что ты намерен делать дальше? — поинтересовался Билл.

— Мы пойдем туда как представители «Акмы». Я попрошу позвать Хэнка. Если к тому времени коротка не будет полной и если Хэнк выйдет, я спрошу его, не поможет ли он нам разыскать Тома. Теперь ты видишь, что Том в нашем расследовании может оказаться очень полезной фигурой.

Билл почесал затылок.

— Ты спрашиваешь, что мы будем делать потом? — продолжал я. — Это зависит от поведения Хэнка. Я сомневаюсь, что он захочет нам помочь. Ну а потом мы прилепимся к Анжеле и проследим за ней с момента, когда она встанет утром, до того, когда она захочет бай-бай.

Билл понимающе кивнул. Такая работа ему нравилась.

— Думаешь, из этого что-нибудь выйдет?

— Точно не знаю, но нужно попробовать.

Появился Лючиано, неся большое блюдо спагетти, украшенное похрустывающим жареным осьминогом, кусочками цыплят и креветками. Он поставил на стол кувшинчик с соусом, от которого поднимался аромат чеснока и помидоров. — Все самое вкусное — для вас, мистер Уоллес, — млея от собственной услужливости, повторил Лючиано.

Мы принялись за еду. Когда все было подчищено, мы снова развалились в креслах и посмотрели друг на друга.

— Ну что, подкрепился, Билл? — спросил я. — Теперь нам не страшна их коробка?

— После такой еды — хоть в огонь.

Было всего 20.15. Жизнь в «Блэк Кэзет» начинала кипеть позже. Я поехал к побережью, нашел стоянку, и остаток пути до заведения мы проделали пешком.

Подойдя к дверям клуба, я ослабил ремень брюк, за которым был револьвер, а Билл опустил руки в карманы. Широко распахнув дверь, мы вошли в большую комнату, вдоль стен которой стояли небольшие столики, а в углу находился бар. Пол был натерт до блеска и, кажется, с нетерпением ждал танцоров. В воздухе висел тонкий аромат табака, сдобренного марихуаной.