Андрей Троицкий - Удар из прошлого (Напролом) Страница 10

– Ты спишь? – спросила Елена.

– Сплю, – ответил Девяткин, продолжая разглядывать потолок.

– Когда ты вернешься?

– Кто, я? – переспросил Девяткин, будто в комнате кроме него находился ещё кто-то, третий. – Через недельку.

– Зачем ты едешь в Москву?

– По делу.

– По какому делу?

– Слушай, у нас что, вечер вопросов и ответов?

Девяткин отвернулся к стене. Решено, в душ он не идет. И отмечаться на прощание не будет. Лена потерпит недельку. А если невтерпеж, если похоть одолела, пусть гульнет. Звонок в прихожей раздался так неожиданно, что Девяткин вздрогнул.

– Кто это? – спросила Лена.

– Может, твой бывший муж, – предположил Девяткин. – В очередной раз предложит тебе вернуться.

– Серьезно, кто это?

На этот раз он не ответил. Слез с дивана, вытянув вперед руку, шлепая по полу босыми ногами, дошел до стены и включил свет. Новый звонок, длинный и требовательный. Натянув на себя майку, Девяткин вышел в прихожую, заглянул в глазок. С той стороны порога незнакомая пожилая женщина. Девяткин крутанул замок, распахнул дверь. Не здороваясь, женщина полезла висящую на плече почтовую сумку, протянула Девяткину сложенный вчетверо листок.

– Срочная телеграмма.

Почтальон раскрыла регистрационную тетрадь, Девяткин расписался огрызком карандаша. Закрыв дверь, развернул листок и прочитал текст. «Навстречу мне, как баржи каравана, столетья поплывут из темноты. С чувством жму твою дружескую ногу. Леонид Тимонин». Телеграмма отправлена сегодня из подмосковного Сергиева Посада.

От неожиданности Девяткин опустился на табурет. Леня, вот он и объявился, вот и нашелся. Но какие баржи? И навстречу кому они поплывут?

Девяткин потянулся к телефону, набрал номер квартиры Леонида Тимонина. Ирина Павловна взяла трубку после третьего звонка.

– Простите, я не поздно? – Девяткин мял в руках телеграмму.

– Нет, нет, я жду вашего звонка. Вы взяли билет?

– Взял, – Девяткин назвал поезд и вагон. – А от Лени нет известий? Ни звонка, ни телеграммы не поступало?

– К, сожалению, нет, – Ирина Павловна кашлянула. – Если бы Леня дал о себе знать, я бы с вами немедленно связалась.

– Понятно. Это я так спросил, на всякий случай. Спокойной ночи.

– Спокойной. Водитель машины вас встретит.

Ирине Павловне лучше не знать об этом маразматическом послании, – решил Девяткин. В эту минуту он не мог объяснить себе, почему не рассказал жене Тимонина о телеграмме. Интуиция сказала – молчи. И он смолчал, потому что привык слушаться внутреннего голоса.

Но какие же баржи поплывут навстречу Лене Тимонину? Нет, поплывут вовсе не баржи, а столетья. Как это? Совсем он отупел от жары. Это же строчка из стихотворения Пастернака, из «Доктора Живаго». Но зачем стихотворение нужно дробить на строки и отбивать эти строки телеграммами? И при чем тут дружеская нога, которую жмет Леня? Чушь какая.

Девяткин решил, что задать себе безответные вопросы и сломать над ними голову он всегда успеет. А сейчас, поскольку он встал и согнал с себя дремоту, нужно сходить в душ и доставить женщине удовольствие.

Все– таки понедельник день трудный.

Вечером того же дня Зинаида Львовна Курляева, стройная женщина средних лет, подъехала на такси к гостинице «Интурист». Она думала, что спешит в ресторан. Но на самом деле опаздывала на встречу с большими неприятностями.

Курляева посещала это заведение словно по расписанию, один раз в неделю, по понедельникам в десять часов вечера. В ресторане она искала встреч с достойными представителями мужского пола. Но, несмотря на женскую настойчивость, эти поиски пока не увенчались полным успехом.

Курляева не была легкомысленной особой и знакомилась с мужчинами вовсе не из корысти. Ей, человеку материально независимому, свободному от брачных уз, принадлежали три коммерческие палатки в центре города и большой павильон на оптовом рынке. Зинаида Львовна не бедствовала. В ресторане «Интуриста» она хотела встретить серьезного, обеспеченного мужчину. А по большому счету, свою судьбу. Стосковалась она по простому женскому счастью, крепкому и сытному, как кусок копченой колбасы.

Вот и сегодня ровно в десять Зинаида Львовна была на месте. Она внимательно оглядела себя в высокое зеркало. Может, причиной тому ресторанный полумрак, но выглядит она недурственно, даже молодо. Лицо загорелое, а темное платье с короткими рукавами стройнит. Женщина поправила высокую прическу. Нет, и все-таки крест на себе ставить рано.

Возможно, для дискотеки она старовата. Третьяковская галерея и Пушкинский музей сами собой отпадают. Туда ходят только дремучие провинциалы и нищие эстеты. Ни бедных эстетов, ни провинциалов Зинаида Львовна не желала. Возраст не позволяет размениваться на подобные сомнительные варианты. Иностранцы тоже не привлекают внимания. Уже пару раз с ними накалывалась. С виду прикинутые и лощеные, а под дорогими тряпками одна гнилая труха. И по-русски ни бе, ни ме.

Вообще же, за хорошим мужиком необязательно в Москву ездить. Сергиев Посад – туристическая мека. Среди приезжих попадаются вполне приличные состоятельные господа. А ресторан подходящее место для знакомств. Курляева последний раз глянула в зеркало, вошла в зал и заняла столик у окна с видом на центральную площадь.

Она заказала холодную закуску, бутылку десертного вина и выглянула в окно. В высоком небе рассыпались звезды, синие сумерки раскрасили площадь в живописные неземные цвета. Курляева повернула голову в зал и стала без видимого интереса показного разглядывать посетителей.

Так, что у нас тут сегодня? За ближайшим столиком ужинает какой-то сомнительный тип. Ножом пользоваться не умеет, ест неряшливо. Простоватое лицо, облепленное веснушками, лоб прикрыт рязанским чубчиком. И как только в приличное заведение пускают таких вахлаков?

За вторым столиком в этом же ряду другой мужик, посолиднее, одет неплохо. Но этот приперся в ресторан, видимо, в компании собственной жены, толстой бесформенной клуши. Называется: в Тулу с самоваром приехал. Вот уж эти мужики.

А вот дальше, за третьим столом, сидит настоящий красавец. Широкоплечий брюнет с точеным лицом. Прекрасный костюм, золотые часы. С приборами управляется так, будто всю жизнь этикет изучал. Женское сердце сжалось в сладостной истоме. Вот только напротив красавца за столом, спиной к Курляевой, присливился какой-то молодой парень в дешевом мятом пиджачке. Интересно, они вместе? Или жизнь случайно свела двух посторонних людей за одним столом?

Оркестр на эстраде заиграл какую-то джазовую импровизацию. Курляева взглянула на часики. Без четверти одиннадцать объявляют белый танец. Это её шанс. А пока есть время, она затеет с незнакомцем волнительную игру взглядами.

Тимонин, на которого Зинаида Львовна положила глаз, торчал в ресторане уже третий час. Он обильно поужинал и много выпил, а затем ещё раз поужинал и ещё выпил. Четверть часа назад за его столик подсел студент Сережа, приехавший в Сергиев Посад из Питера осмотреть достопримечательности. Тимонин затеял с парнем приятный разговор.

– Никогда не расслабляйся, – говорил Тимонин. – В этой жизни всегда так: стоит только немного расслабиться…

– И что?

– И тебе сразу оторвут яйца.

– Кто оторвет? – студент выпучил глаза.

– Кто-нибудь. Не важно, кто. А без яиц плохо молодому человеку живется. Как думаешь?

– Разумеется, плохо. Даже очень.

Вежливый молодой человек кивал головой и внимательно слушал собеседника. В другое время Сережа не стал бы тратить время на всю эту ахинею про оторванные яйца, давно бы послал мужика куда дальше, но Тимонин угощал водкой с пивом и, кажется, собирался оплатить скромный студенческий ужин. В этой ситуации оставалось только поддакивать. Накануне на территории Лавры студент встретил приличную чистенькую девочку.

Девочка училась в московском институте и, как выяснилось позже, подрабатывала проституцией. Правда, теперь это в прошлом. В смысле, учеба в институте. Сережа потратил на плотское удовольствие отцовские деньги, выданные исключительно на образовательную экскурсию. И вообще студент сильно поиздержался в дороге. Сережа пришел в ресторан и подсел к подвыпившему, но солидному Тимонину. Дармовой ужин и выпивка сейчас – очень кстати.

Из– за своего столика, как капитан с мостика, Курляева наблюдала за красавцем мужчиной и его юным собеседником. Когда заиграли белый танец, Зинаида Львовна встала и пошла в наступление. Она подкатила к столику, смерила студента презрительным взглядом.

Наклонилась к уху Тимонина и прошептала заранее приготовленные слова. Тимонин поднялся, взял женщину за руку. И они закружились в танце на тесном пятачке возле эстрады.

– Вы так напряженно смотрите по сторонам, будто что-то ищите, – спросила Зинаида Львовна. – Правда, ищите?