Наталья Андреева - Кен Страница 10

Возможно, он и в жизни был злодеем, но Ксения потащилась за подругой, мгновенно сообразив, что завтрак придется готовить снова на троих. Именно на нее Герман и посмотрел с интересом, проигнорировав Евгению Князеву. А та спокойно присела рядом с ним, указав Ксении ее место:

— Черри, сядь здесь.

Это чтобы он сразу понял, кто за все платит. Герман отбил мяч на лету:

— А ты кто? Богатая дочка богатых родителей или сама по себе?

Такими ударами пробить Женю Князеву было невозможно. Она была не звезда, но крепкая профессионалка:

— Я не только сама по себе. Я еще имею привычку хорошо оплачивать услуги тех, кто придется по мне.

И задумчивый Герман повертел в руках почти пустой бокал со светлым пивом:

— Мне ночевать негде.

— А за пиво ты заплатил? — спросила Женя.

И Герман рассмеялся:

— Да, но от стаканчика чего-нибудь покрепче не отказался бы.

И они друг друга прекрасно поняли. Женя догадалась, что деньги, потраченные только что Германом в баре, у него последние. И ночевать ему негде, кроме как на вокзале. Но не хочется. Следовательно, он продается. Или сдается внаем. Это уж как кто понимает. И она тут же достала тугой кошелек, чтобы сделать заказ.

Из бара они ушли втроем, и уже на улице, увидев машину новой приятельницы, Герман еще раз улыбнулся:

Не знаю, кому из нас больше повезло.

Ксения поняла только, что не ей. Потому что в тот вечер она выиграла не только его внимание к собственной персоне, но и ревность подруги. Ревность тем более непонятную, что о ней и бывшем ее муже Женя Князева говорила совершенно спокойно.

30: 15

— Черри? Проходи, сокровище мое, не стесняйся.

Герман посторонился, ровно настолько, чтобы, проходя мимо, Ксения почувствовала его запах, его тело. У него всегда были скверные манеры. Ксения замялась в прихожей. Прислушалась к звукам, доносящимся из квартиры.

— Может, я не вовремя?

— Да брось'

Герман подтолкнул ее в сторону спальни. Ксения прекрасно знала расположение комнат в квартире приятельницы. Интересно, они уже легли, или еще не вставали?

— Герман, я не…

И уже знакомый женский голос из спальни:

— Герман! Кто там?

— Давай, давай!

Он выдвинул Ксению прямо туда, в удушливое облако крепких духов и звуков томной музыки, должна быть располагающих к… Ксению передернуло, потому что приятельница лежала в смятых простынях и курила. Ее алое белье застыло на растерзанном смелыми ласками теле кровавыми рубцами. Ксения подумала об этом, ей отчего-то стало вдруг противно.

— Может, присоединишься? — где-то за спиной ухмыльнулся Герман. — Тебе не привыкать.

— Чем ты еще успел с ней поделиться? — огрызнулась Ксения. — Кроме своего щедрого тела и подробностей последнего года жизни?

Герман рассмеялся. Ксении показалось, что они с приятельницей немного выпили. А может, и накурились? В Германе Ксения подозревала многие пороки. Этот последний год ее и его жизни неумолимо вел к развязке драмы, которая слишком уж затянулась. Никогда еще жизнь в кругу приближенных Евгении Князевой не была такой нервной. Из всех «шуриков» Герман был самым самостоятельным. Он знал себе цену. И не давал подруге ее занижать. Иногда они сходились насмерть в словесных баталиях, и Ксения часто думала: «Или он сейчас придушит Женечку, или она выставит его вон».

Женя обычно отступала первой и потом говорила подруге:

— Трудный случай в практике.

Та спрашивала с надеждой:

— Что, этот парень тебе не по зубам?

— Он здорово натаскался бегать за мячом по всему корту. Его не загоняешь. Учителя, видно, хорошие были. Вернее, учительницы. Он все равно сам по себе, понимаешь? Видно, что парень нигде не работал и работать не умеет. Но деньги у него всегда были.

— Ну, ты же у него не первая…

— Б… — смело закончила Женя мысль близкой подруги. — Не то. Он не умеет зависеть от женщины. Он живет со мной… А черт его знает, зачем он со мной живет!

— Выгони, — подсказывала Ксения.

— Я хочу его понять. Тебе он ничего не рассказывал?

— Нет, — врала Ксения.

— Черри, а он не предлагал… Нет, не то. Он тебе нравится?

— Так же, как и другим женщинам, — пожала она плечами. В самом деле: странный вопрос. Кто ж может совладать с дрожью тайного обожания? И добавила на всякий случай: — Не больше.

— Но и не меньше. Ладно, продолжим. Любой матч рано или поздно подходит к своему концу.

— Да, но всегда можно сослаться на травму и отказаться.

— Оставь! Он всего лишь очередной «шурик».

Это имя Герман принимал со злой улыбкой. Как и все, что Женя заставляла для себя делать. Надо было видеть, с каким лицом он подавал ей чашку кофе или стакан сока! Как будто заранее всыпал туда яд. Стоило взглянуть ему в лицо, как пить уже не хотелось. Ксения вздрагивала, а подруга ничего, пила. Яда там не было.

На людях они первое время держались словно два голубка. Ксению настораживало только одно: Герман всегда отворачивался от телекамеры. Уходил в тень и, кроме того, запрещал себя фотографировать. Говорил, что ужасно не фотогеничен. Это была откровенная ложь: застывая, черты его красивого лица становились еще привлекательнее. Первое время Евгения не придавала этому значения. А потом поведение Германа и ее насторожило. Почему такой интересный парень не хочет покрасоваться на экранах? Почему его не прельщают фотографии в журналах? Однажды она насильно выставила Германа напоказ. Их засняли вместе, а после этого произошел жуткий скандал. Это и было начало разрыва. Герман перестал повиноваться совсем.

— Шурик, подай полотенце! — кричала Женя из ванной.

— Сама возьми! — слышала в ответ.

А потом Герман появлялся перед ней во всей красе, высокий, с крепкими, широкими плечами и высокими скулами, под смуглой кожей перекатываются желваки, руки нервно сжимаются в кулаки, а зубы стиснуты. И глаза от злости совсем зеленые, яркие, словно просветление на него вдруг находило:

— Я тебе не Шурик. Запомни!

Ксения сжималась от страха, а подруга только фыркала:

— Подумаешь! Только не думай, что я тебя боюсь!

И Ксения тащила Германа прочь, тщетно пытаясь разжать его пальцы с побелевшими костяшками. А потом слышала злое:

— Я ее ненавижу!

— Но как же так? — терялась Ксения.

— Ей все досталось даром. А если б, как меня, в веселую семейку, где папаша-пьяница и братец наркоман? А мамочка надрывается с утра до ночи, устраивая быт богатым постояльцам. И то только летом, потому что зимой просто холодно. И жрать нечего.

— И ты?..

— Что я? Нет, я себя не продавал. Это они думали, что продавал. Но я не такой. Я сильный. Слушай, Черри, ты-то здесь как оказалась? — Герман всегда знал ее только как Черри. Никакой Ксении Вишняковой для него не существовало. И поэтому он спокойно говорил такие вещи: — Давай кинем ее? Ты и я. Мы классно устроимся. Ты красивая девушка, у нас с тобой будет свой маленький бизнес.

— Какой?

— А ты как думаешь?

— Я думаю, все это плохо кончится, Герман.

— Как бы ни кончилось. В принципе до нее я не был такой сволочью. В смысле не думал, что с такой силой захочу кого-нибудь убить. Просто так. Не за деньги, не из мести и не из ревности. Самое страшное — это захотеть убить просто так. Из тупого инстинкта, а не из каких-то там корыстных соображений. Зайти со спины, положить руки ей на горло, и…

В этот момент Ксения чувствовала на своем запястье его сжимающуюся руку и вскрикивала оттого, что боялась: вдруг тонкая кость сейчас хрустнет?

— Прости, — вытирал он со лба пот. — Ты-то здесь точно ни при чем, Черри.

Ксения разводила их тонко. Противостояние Германа и Жени Князевой не могло угаснуть, как огонь под проливным дождем. Даже всей воды на земле здесь бы не хватило. Она вздохнула с облегчением, когда подруга наконец указала Герману на дверь.

Ксения обрадовалась своей маленькой победе, потому что не поняла, как и почему это случилось на самом деле. Последнее объяснение состоялось без нее. Она пришла на площадку к последнему гейму, когда Женя уже имела матч-бол. Потому что победила она. Это было видно по лицу Германа, который молча собирал свои вещи.

— Когда я вернусь, чтобы тебя уже здесь не было, — сказала Женя, швырнув ему в лицо джинсы. — И ни одной из твоих мерзких вещей. Мразь. Черри, проследи.

Услышав, как хлопнула дверь, Ксения испуганно спросила:

— Что это с ней?

— Не знаю, — хмуро ответил Герман. — Черт, надо же, не подготовился! Не знаешь, где можно несколько дней пожить? Пока я сниму квартиру.

И Ксения послала его к своей приятельнице. И ошибочно засчитала себе выигранное очко.

0: 40

Почему-то у Черри Герман отказывался брать хотя бы один гейм. Ксения долго пыталась понять причину этой симпатии. Герман говорил ей, что они очень похожи. Сходные биографии, родительская любовь, доставшаяся их старшим братьям, невозможность жить в отчем доме, бедность, которую оба хорошо знали.