Елена Арсеньева - Клеймо красоты Страница 10

– Дай закурить.

Асипов начал шарить по карманам. Всполошенно закричала какая-то птица, и он уронил спички.

Катерина поежилась от вечерней сырости, оглядываясь на темную массу деревьев, сгрудившихся в конце двора. Птица еще раз сердито крикнула и улетела, шумя крыльями.

Асипов первым вошел в квартиру, прошарил все углы, даже под диван заглянул и удовлетворенно зевнул:

– Ну, я пошел. Спокойной ночи. – Взглянул на несчастное лицо хозяйки и замешкался: – Хотя… знаете что? Вы ведь все равно боитесь, да?

– Боюсь, – угрюмо призналась Катерина.

– Давайте сделаем так. Вы свет в комнате погасите, а на кухне пока не выключайте. Не полная темнота, не так страшно будет. А часика, к примеру, через два я нарочно заеду к вам проверить, как дела. Придумаем сигнал, просто на всякий случай. Ну… если вам станет совсем худо, вы включайте свет в комнате. Если же заснете и не захотите, чтобы я вас побеспокоил, погасите везде свет. Договорились?

Катерина задумчиво поскребла ногтем косяк, на который опиралась. Она подумала, что человек, мечтавший ее убить, может каким-то образом все-таки проникнуть в квартиру еще до истечения этих двух часов, сделать то, что хотел, и уйти, аккуратно выключив за собой свет.

Но она ничего не сказала Асипову. Кто его знает, может, он правильный мент, кажется, так это называется, и решит, что его долг – остаться караулить гражданку Старостину. Тогда еще и его убьют. Да и вообще…

– Ну, договорились? – пробормотал Асипов, зевая на разрыв рта и думая сейчас только о том, что успеет вздремнуть в машине, а потом найдет в отделении свободную каморку и хоть на час, хоть на полчаса прикемарит украдкой! – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – прошептала Катерина, запирая за ним дверь.

Потом она погасила люстру и в полутьме, при слабых отсветах из кухни, начала стелить постель.

Что-то пыхтело, кряхтело и звучно чавкало за спиной, а также стукалось глухо. Топталось множество ног. Иногда земля вдруг начинала гудеть, словно от падения чего-то тяжелого.

Ирина все еще стояла на коленях, прижав к груди платочек, не в силах не только подняться, но и обернуться, посмотреть, что же происходит за ее спиной. Что-то страшное, судя по разгоревшемуся лицу девахи в красном платье, которая топталась рядом, стиснув на груди руки и азартно блестя глазами.

Наконец взгляд ее снова упал на Ирину.

– Обезножела, что ли? – спросила с брезгливой жалостью. – Давай помогу!

И, ловко ухватив под мышки, вздернула Ирину на ноги.

– Эх а-яй, ну и каблуки! – хмыкнула чуть ли не испуганно. – Как ты на этих ходулях хоть шаг сделала? А ну, повернись, платок завяжу.

Ирина только и могла, что тупо смотреть на энергичное румяное лицо, яркие зеленые глаза. Тогда деваха развернула ее, как тряпичную куклу, к себе спиной и ловко завязала концы платка между лопатками. Платок оказался довольно большим и спереди прикрыл не только грудь, живот, но и немножко бедра.

– У тебя булавочки нет? – озабоченно спросила деваха, шныряя глазами от Ирины к какой-то бесформенной темной куче, мотавшейся по дороге. – Еще бы на заднице застегнуть – и хоть на бал.

Ирина захихикала. Все плыло у нее перед глазами, ноги подгибались, однако вдруг сделалось дико смешно: ну куда она пришпилила бы эту булавочку, прямо к телу, что ли?!

– Хотя да, – хохотнула и деваха. – Что я говорю! У меня же у самой есть.

Она провела рукой по карману и отколола с изнанки преизрядную булавищу.

– Бабка дала, – пояснила деваха, отшагнув за спину Ирины и стягивая нижние концы платка чуть ниже попы. – От сглазу. Ну, вот и все. Ты только садись покуда осторожнее, не дай бог, расстегнется да вопьется – так заорешь…

И внезапно заорала сама:

– Петька! Сзади!

У Ирины от этого вопля, перекрывшего все допустимые децибелы, даже в глазах прояснилось. И она увидела, что темная кряхтящая масса, которая мечется по дороге, – это пять дерущихся человек.

Двое были ей знакомы – слишком хорошо знакомы… Виталя и Змей. Трое других… вроде бы она их тоже где-то видела. Ну конечно, это они так своевременно прикатили на черном автомобиле. Спасители! Сейчас они измолотят этих ненавистных отморозков, в порошок их сотрут! Все-таки их трое, а тех гадов только двое! Так их, так!

Ирина всхлипнула от избытка чувств.

– Да ладно-ка, – покосилась деваха. – Чай отобьются, ребята крепкие.

Ирина взглянула на нее дикими глазами, не понимая такого сочувствия к избиваемым злодеям, однако, всмотревшись в картину боя повнимательнее, поняла, что грани между избиваемыми и избивающими были порядочно стерты.

Численное преимущество мало что давало защитникам Ирины. Виталя стоял неколебимой скалой. Вдобавок у этой скалы имелись мощные ручищи, которые мелькали, будто крылья ветряной мельницы при урагане. Их стремительные движения почти невозможно было уловить, однако то один, то другой нападающий отлетали на дорогу, мгновение валялись плашмя, оглушенные, потом, словно спохватившись, вскакивали и бросались вперед, чтобы снова нарваться либо на удар Витали, либо на неуловимый бросок Змея. Он, чудилось, прошивал эту кучу малу своим цветастым телом, будто иголка с ниткой, предпочитая нападать сзади и бить по самым чувствительным местам, потому что оттуда, где появлялся Змей, то и дело слышались болезненные вскрикивания.

– Петька! Дай ему бодка! – вдруг заорала деваха.

Из переплетения тел вырвалось одно, в серой рубахе, и, словно только и ждало подсказки, с силой ударило Змея в живот раскосмаченной русой головой. Громко ахнув, Змей отлетел на несколько метров и, распростершись у самых колес автомобиля, остался недвижим.

– Маришка, в машину! – крикнул русоголовый, на миг блеснув такими же зелеными, как у девахи, глазами, и снова ринулся в гущу боя.

– Командует еще! – обиженно буркнула деваха, однако послушно двинулась к автомобилю, волоча за собой спотыкающуюся Ирину.

– Это ты, значит, Маришка? – догадалась та, когда обе девушки забрались внутрь и прилипли к стеклам.

– Ну, – кивнула деваха, не оборачиваясь. – А ты кто?

– Ка… Как мое имя, ты имеешь в виду?

– Ну, хоть имя скажи.

– Ирина. Ира.

– Иришка, значит. Маришка с Иришкой сидели в затишке, – проворчала деваха, втискиваясь носом в стекло и нетерпеливо теребя подол сарафана. – А мужички давали друг дружке тычки.

– Спасибо тебе, – пробормотала Ирина, только теперь осознав, кому обязана своим спасением. – Это ведь ты парней привела?

– Ну да, увидела, как тот слон тебя гнет, – и подняла на деревне крик. Ребята сразу схватились – и ходу.

– А говорят, там только старики да старухи…

– Старик, – уточнила Маришка. – Один старик на всю деревню, остальные жители – пять бабок. А на этих парней просто повезло, они буквально за час до тебя приехали по всяким делам. Я их и не знаю толком никого, кроме Петьки. Вроде бы вон тот, в синей майке, каратист, – Сергей, это его машина, а который в черном – Павел. Ну а в серой рубахе – Петруха.

Ирина добросовестно пыталась различить цвета, но черное, синее и серое пятна перемещались слишком быстро.

– У Петрухи глаза точь-в-точь как у тебя. Он твой брат? – спросила она, рассудив, что постороннего человека не станут называть уменьшительным именем. Маришка бросила на нее странный взгляд, потом снова отвернулась к окну:

– Друг брата.

– А-а…

Действительно, это многое объясняло!

Судя по напряженным Маришкиным плечам, ей совершенно не хотелось продолжать светскую беседу. Теперь соотношение сил было трое на одного, однако рыжеволосая скала по имени Виталя все еще казалась неколебимой, несмотря на то, что каратист Сергей и крутился вкруг своей оси, и размахивал пяткой, и кричал пронзительным голосом. Скале все было нипочем, разве что нос у Витали сделался расквашен и глаза заплыли. Однако и противники выглядели не лучше, а конца сражению не предвиделось… Вдобавок на земле началось какое-то шевеление, и Ирина с ужасом увидела, что оживает поверженный Змей.

Он поднялся сначала на четвереньки и какое-то время стоял так, ошеломленно мотая головой. Потом выпрямился и шатучей походкой двинулся в бой, однако Ирина успела увидеть, как рука Змея скользнула в карман и выхватила оттуда что-то длинное, блестящее. Нож!

– Нож! – выдохнула Ирина.

– Нож! – завопила Маришка, ныряя рукой под сиденье, выдергивая оттуда монтировку, а затем вылетая из машины. – Петька! У него нож!

Со сверкающими глазами, румяная от ярости, в красной, словно бы обагренной кровью одежде, она была сейчас похожа на какую-нибудь былинную девку-богатырку, а то и вовсе на Магуру-перуницу, славянскую валькирию. Маришка сделала мощный взмах, готовая смести Змея с лица земли монтировкой, подобно тому, как хоккеист сметает шайбу со льда клюшкой, однако Петруха успел выхватить грозное оружие из слабых женских ручек и подсек Змея под коленки. Словно подломившись, он грянулся оземь и вновь сделался неподвижен. Нож подлетел к ногам Петра, и тот азартно пнул его, да так, что просверк прочертил подлесок обочь дороги и исчез.