Эдуард Хруцкий - На углу, у Патриарших... Страница 10

— Вспомнила! — воскликнула Наташа. — Когда он затаскивал меня в ванную, у него с головы слетела шапочка. Волосы тоже черные-черные…

— Опять?!

— А в них — седая прядь от виска к затылку.

— Спасибо! — облегченно вздохнул Сергей. — А то совсем запугали.

В кабинет торопливо вошли Беляков и Котов. Они тоже подсели к шахматному столику, не спуская с Наташи цепких взглядов.

— Хозяйка сказала, что вы фотографа сюда приводили, Румянцева, — напористо начал Беляков.

— Да, приводила, — пожала плечами девушка.

— Что он фотографировал? — продолжал Беляков с нажимом.

— Картины.

— Зачем?

— Для нашего музея. Мы составляем каталог, — пояснила Наталья.

— Кто этот фотограф? — вступил в разговор Котов. — Имя, телефон, адрес?

— Кажется, у меня с собой его визитная карточка. — Девушка покопалась в сумке и нашла. — Вот, пожалуйста.

Котов нетерпеливо выхватил карточку из ее рук.

— Я помчался, — объявил он, и дверь за ним захлопнулась.

— Что случилось? — полюбопытствовала Наташа.

— Пока ничего, — сухо ответил Беляков. — Идите, Румянцева, у вас отпечатки пальцев снимут. — Он дождался, пока девушка вышла, и добавил. — А еще хозяйка сказала, что видела фотографии картин у бандита.

— Наводка? — нахмурился Никольский.

— Чистая… Давно с барышней знаком? — вдруг спросил подполковник.

— А в чем дело? — тотчас ощетинился Сергей.

На самом деле он прекрасно понял, в чем дело: Беляков подозревает, что Наташа — наводчица. Но Никольский-то наверняка знал, сердцем чувствовал: не может быть преступницей эта восхитительная девушка. Не тот тип личности. Не стремится она к богатству, другие у нее интересы. Иначе осталась бы при Тарасове в качестве секс-куклы удачливого дельца. Но Сергей точно выяснил, у самого Алексея узнал: Наталья отвергла все домогательства бизнесмена. Значит, чужда ей алчность …

— Размышляю… — расплывчато пояснил между тем свой вопрос Беляков: он разом смягчился, увидев реакцию подчиненного.

— Зря размышляете, — отрезал Сергей. — Не она, головой ручаюсь.

И тут во всем доме, полном разноголосого шума, воцарилась такая тишина, что стало слышно, как на стене тикают часы.

Беляков и Никольский переглянулись и поспешили из кабинета.

Посреди гостиной возвышался генерал Колесников, окруженный свитой.

— Что взяли? — ни к кому не обращаясь, пророкотал он.

Беляков встал перед ним навытяжку.

— Картины и драгоценности, товарищ генерал! — рявкнул он, всем своим видом выражая усердие и готовность выполнить любой приказ начальства.

— Вы знаете, что это государственная собственность? — зловеще поинтересовался Колесников.

— Узнали час назад, — отозвался Никольский.

— А сколько она стоит, вам известно?.. Почему неизвестно?! Отвечайте! — распалился генерал.

— Два миллиона долларов, — сообщила Наташа из-за спины Никольского.

— Сколько?.. — неожиданно тихо переспросил Колесников, достал платок и вытер лоб. — Ну, так… Не найдете — Никольского сошлю в участковые, а тебя, Беляков — на дачку, грядки копать!

Он развернулся и величественно удалился, но при этом все же непроизвольно ссутулился: мысль о цене похищенного просто пригибала генерала к земле. Свита послушным стадом двинулась вслед за отцом-командиром.

— Вот и поблагодарили, — горько заметил Беляков, когда процессия скрылась за дверью квартиры и за ней щелкнул замок.

Наташа, стоявшая рядом с Никольским, тронула его руку:

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Конечно, — невесело улыбнулся Сергей. — Постарайтесь мне присниться.

Котов подъехал к отделению милиции, вылез из машины, прошел через дежурную часть, поздоровавшись с Митрофановым, и поднялся на второй этаж в кабинет Никольского.

— Ну, отработал я фотографа, — сообщил он с порога. — Подышал одним воздухом с талантливым человеком.

Беляков и Никольский сидели за столом, заваленным бумагами.

— Выкладывай! — оживился Беляков.

— Гущин Всеволод Георгиевич. Снимал картины и драгоценности вдовы на слайды. По заказу музея личных коллекций.

— На слайды? — переспросил Никольский. — А контрольные отпечатки на бумаге он делал? Или прямо с пленки на пленку?

— Делал, как положено, чтобы уточнить цвет, — ответил Котов. — По шесть фотографий с каждого кадра. Я проверил: все карточки на месте. Архив у него образцовый.

— Он мог и больше напечатать, — предположил Никольский.

— Верно! — азартно согласился с ним Беляков. — Вот откуда фотографии у бандита.

— Остыньте, ребятки, — вздохнул Котов и устало опустился на стул. — Семьдесят шесть лет старику. Войну прошел. Заслуженный художник. Персональные выставки — одна за другой. Можете себе представить, чтобы он с урками связался? Короче, не наш клиент. Чист, как стеклышко.

— А кому он слайды отдал? — сникнув, осведомился Беляков.

— Румянцевой в собственные руки. В чем она и расписалась.

— Но вдова видела у бандита карточки, а не слайды, — напомнил Никольский.

— Со слайдов нетрудно карточки напечатать, — заметил, пожав плечами, Котов. — Неужели барышня навела?

— Тогда бы ее не было у вдовы при ограблении, — возразил Никольский.

— Ну, может, по глупости, — неуверенно сказал Котов. — Или, наоборот, умна чересчур… Кому в голову придет подозревать потерпевшую?

— Мне, — объявил Беляков. — Уж больно нежно с ней бандит обошелся. Старуху чуть жизни не лишил. А ее не ударил ни разу. С чего бы это? Понравилась, что ли?.. Хотя она многим нравится, — и он покосился на Никольского.

Котов не понял намека.

— Да, на вид скромная такая…

— Тихая, — уточнил Беляков. — Как омут.

Сергей промолчал. Он ни секунды не верил в виновность Наташи. Но ситуация складывалась поганая: теперь Никольский не имел права ни на какие попытки развить свои отношения с девушкой, узнать ее лучше. Ведь теперь она главная подозреваемая по делу, которое расследует Сергей. И любые неслужебные контакты с Наташей для Никольского теперь исключены. Не на что и надеяться.

Утром следующего дня Никольский стоял на своем балконе и снимал с веревки белье. Когда он вернулся в комнату, то обнаружил там Тарасова, с любопытством наблюдавшего за хозяйственными хлопотами приятеля.

— Алеша! — расплылся в улыбке Сергей.

— А дверь у тебя всегда нараспашку? Я это учту, когда приду сводить с тобой счеты. Но пока ты мне еще нужен, старик! — объявил он с шутливой важностью.

— Пошли на кухню, позавтракаем, — предложил Сергей.

Алексей кивнул. Они прошли на кухню, где Никольский за считанные минуты сварганил нехитрый завтрак. Поели мужчины быстро и молча. Потом Сергей убрал тарелки в мойку и снял с плиты кипящий чайник.

— Я в курсе вашего дела об ограблении писательской вдовы, — сообщил Тарасов за кофе. — Наташе вчера звонил. Ну, беспредел! И главное — средь бела дня.

— Да, надо полагать, этот бандюга — большой любитель живописи, — усмехнулся Никольский. — Хотел получше рассмотреть, что берет.

— Не оскорбляй любителей, Сережа, — сказал Тарасов. — Я сам любитель, — и добавил с неожиданной ненавистью. — А подонка этого растерзал бы! Гнида! Уголовник! Ох, попадись он мне!.. Ниточка есть какая-нибудь?!

— Нет пока. Чего ты так раскипятился-то? — слегка удивился Сергей.

— Девку жалко, — объяснил Тарасов. — Перенервничала — сама не своя.

— Естественно, — сказал Никольский. — Не каждый день мирным гражданам под дулом пистолета стоять приходится. Даже в нынешние милые времена.

— Кстати, как тебе Наталья?.. — поинтересовался Алексей с деланным равнодушием. — Можешь не отвечать, но учти: я не против. Мы с ней просто добрые знакомые…

— Ты мне это уже говорил, помнишь? — перебил его Сергей. — Когда мою майорскую звезду обмывали.

— Ах, да… — спохватился Тарасов. — Действительно… Но все равно: Наташа — очень милый, приятный человечек, и я переживаю за нее. Знаешь, слава Богу, что хоть для Наташки дело закончилось относительно благополучно…

— Не совсем закончилось, — заметил Сергей официальным тоном.

— То есть? — напрягся Алексей.

— Придется вызвать, поговорить, — пояснил Никольский.

— Да что она знает?! — возмутился Тарасов.

— Возможно, детали какие-то… короче, положено! — отрезал майор, от некоторого смущения придавая своему голосу сурово-металлическое звучание.

— Серж, не надо бы… А?.. Не мучай ты ее! — попросил Алексей.

— У нас не камера пыток, Алеша, — напомнил Никольский строго.

— Она что, подозреваемая? — напирал Тарасов.

Сергей промолчал.

— Понимаешь, грязное дело, — продолжал делец, так и не дождавшись ответа. — В музее коситься начнут. А у них там сокращение штатов начинается. Оставь ее в покое.

— Не могу, — признался Никольский глухо.