Адам Кеннеди - Принцип домино Страница 10

— Хотите есть? — поинтересовался Пайн. Он расслабился и теперь отдыхал, глубоко убежденный в том, что загнал меня в угол, где я и останусь до тех пор, пока не стану нужен. После этого меня накрахмалят, отгладят, и я буду готов угождать, буду так же послушен, как обученный пес. Я покачал головой.

— Это никуда не годится. На первом этаже есть очень хороший ресторан с морской кухней.

Зазвонил телефон, и женщина взяла трубку.

— Соединяют, — сообщила она.

— Хорошо, — ответил Пайн и взял трубку. Он тихо заговорил, повернув голову в мою сторону. Я не слышал слов. Внезапно он протянул мне трубку. — С вами хотят поговорить.

Пять лет я вынуждал себя не думать о ней, заставлял себя забыть о том, как она выглядит, как звучит ее голос, как она движется, говорит, какая у нее кожа на ощупь. Я затупил нервные окончания, сжал в кулак ощущения, как мог, постарался забыть ее облик. Но когда я услышал ее голос, все вернулось.

— Рой? — спросила она. Ее голос звучал робко, неуверенно, с придыханием.

— Здравствуй, девочка.

— Господи, Рой…

— Не плачь.

— Я ничего не могу сделать. Мне было так страшно… Я думала…

— Девочка, все в порядке. Все будет хорошо.

— Я так скучала без тебя…

На другом конце провода наступило молчание. Потом мужской голос сказал:

— Это Марвин Тэгг. Я только хотел сообщить, что ваша жена в полном порядке и страшно хочет видеть вас. Я ей объяснил, что если все пойдет по графику, вы увидитесь через три-четыре дня. — Разговор оборвался. Я положил трубку на место.

— Где она? — спросил я Пайна.

— За границей.

— Идите к черту. Долго вы со мной будете играть? Где она?

Пайн пристально посмотрел на меня, потом повернулся к Брукширу и женщине и сказал:

— Через десять минут жду вас внизу. — Они поднялись и вышли из комнаты. Когда дверь закрылась, Пайн сразу же заговорил. — Я пытался объяснить вам положение вещей как интеллигентному человеку, но вы, видимо, не поняли. Поэтому вынужден повторить еще раз.

Он закурил сигарету.

— История вашей жизни мне известна, — продолжал он, — возможно, лучше даже, чем вам самому. Я знаю, что у вас было несколько тяжелых периодов, вы чаще получали пинки по заднице, чем заслуживали. В этом нет сомнения. Но могу обещать одно — если вы попробуете обвести нас вокруг пальца, если захотите водить за нос меня, Тэгга и кого-то из наших людей, у вас будут такие неприятности, которых вы и представить себе не можете.

Я смотрел вниз, пытаясь найти лазейку и понимал, что если и найду, то не смогу ей воспользоваться. И все же я пытался найти выход.

— Ну, хорошо, — сказал Пайн перед уходом. — Пока я могу сказать только это. Ведите себя разумно, и все будет в порядке. Вы зарегистрированы под именем Гарри Уолдрон. Счет за гостиницу оплачен. Когда будете уезжать отсюда, вам только нужно оставить ключи. Ваш паспорт в кармане коричневого пиджака, в стенном шкафу. Бумажник с документами, кредитными карточками и деньгами — в кармане брюк. У вас есть наличными пятьсот долларов. Если еще понадобятся деньги, свяжитесь с нашими людьми. Гэддис сообщит вам, когда нужно будет уезжать. Она подробно расскажет о деталях и поможет достать билет. Во всем остальном вы сами себе хозяин. Здесь не тюрьма. За дверью нет охраны. Вы можете приходить и уходить, сколько угодно.

— А полиция?

— Что полиция?

— Насколько мне известно, сегодня утром я бежал из тюрьмы Хобарт. Ведь меня же, наверное, ищут?

— Не думаю.

— Что вы имеете в виду?

— Скажем так: гарантирую, что в Чикаго вас искать не будут.

— Как вы можете это гарантировать?

Он улыбнулся и ответил:

— Из тюрьмы вы вышли своим ходом?

Он поднялся и подошел к двери.

— Расслабьтесь и несколько дней развлекайтесь. Пообедайте как следует, гуляйте, ходите в кино, напишите письмо жене.

— Это довольно сложно, я не знаю, куда его послать.

— Вы правы, — заметил он, потом добавил: — Все равно напишите, через несколько дней вы сможете вручить его лично.

Стоя в дверях, он добавил:

— Вы многое поставили на карту. Мы рассчитываем на то, что вы достаточно умны и будете помнить об этом. Нам известно, что в Чикаго у вас есть друзья, например, ваш адвокат Шнейбл и доктор Эпплгейт, но не советовали бы связываться с ними. Даже если вы им позвоните, это вам не поможет. А им только доставит неприятности. Большие.

Он долго смотрел на меня, выглядел уверенным, элегантным, невозмутимым, способным добиться своего и полностью уверенным в будущем. Потом он открыл дверь и вышел.

25

Я подошел к окну и посмотрел вниз. Стоял великолепный осенний день. Жара спала, но на улице было по-прежнему совсем светло. Я долго смотрел на пляж, на машины и автобусы. Мой мозг метался, как затравленное животное в пустыне, пытаясь найти щель. Но я ничего не находил. Единственное, что я видел, — тень ястреба. Наконец я отвернулся, подошел к висевшему над столом зеркалу и посмотрел на себя.

В тюрьме не так много зеркал. Большинство заключенных совсем не рвутся смотреть на себя, даже если бы зеркала и были. Любовь и даже уважение к себе быстро улетучиваются, когда попадаешь в тюрьму. И привычка смотреться в зеркало, если она была, исчезает.

Поэтому человек, которого я рассматривал в зеркале, не то чтобы нравился, не нравился или просто удивил меня. Я рассматривал его скорее с любопытством, чем узнавая. Скорее узнавая, чем одобряя.

Я был ниже, чем мне хотелось, лицо более плоским и серым, чем раньше, нос слишком широким и не совсем правильным, глаза — маленькими и мутными, скулы высокими, а зубы — как у ребенка из сиротского дома. Волосы надо лбом поредели, на щеках появились складки, как у мужчин из семьи отца, а на лице застыло холодное выражение, которое не изменилось даже тогда, когда я растянул рот, пытаясь улыбнуться.

И одежда тоже никуда не годилась. Она была новой и дорогой — темно-красный халат, голубая хлопчатобумажная пижама и черные тапочки. Из-за этого лицо казалось постаревшим, поношенным. Я разделся, не отходя от зеркала, и впервые за долгие годы посмотрел на свое тело — белое, худое, с узловатыми твердыми мускулами, выпирающими сухожилиями, угловатыми костями и набухшими венами на руках.

— Ты похож на моего отца, — сказала Телма в первый раз, когда увидела меня без одежды. — У тебя тело, как у шахтера.

Я наполнил ванну водой и долго отмокал, ни о чем не думая, позвонил коридорному, распорядился прислать в номер две бутылки пива и три сигары, и больше часа пил пиво и курил, сидя в ванне.

На умывальнике лежал туалетный набор — бритва, щетка для волос, зубная щетка, мыло для бритья, словом, все, что нужно. Я побрился, почистил зубы и втер в волосы какую-то жидкость, чтобы они лежали. Потом оделся.

В кармане пиджака был паспорт, в бумажнике — деньги, карточка социального страхования, водительские права, кредитные карточки и приписное свидетельство, все на имя Гарри Уолдрона, и указан адрес в городе Норман в штате Оклахома. В шкафу висели коричневый и серый костюмы, на отдельной вешалке — твидовый пиджак и пара серых брюк.

Одежда была дорогой и сидела, как сшитая по заказу. Все белье было только что из химчистки, выглаженное, но выглядело так, будто его уже носили. Две пары туфель — черная и коричневая, тоже дорогие, немного поношенные и по моей ноге. На вешалке висели четыре галстука, на полке лежали шесть рубашек, дюжина носовых платков, десять пар трусов, шесть пар носков, плащ и мягкая коричневая шляпа. В шкафу лежал кожаный портфель с проспектами медицинского оборудования на испанском и английском языках, с размерами приборов и ценами в валюте десяти-двенадцати стран.

Теперь на моем лице появились краски. Я оделся, испытывая странное ощущение из-за чужой одежды, потом сел читать газеты, которые лежали на подносе рядом с пивом и сигарами.

На предпоследней странице первой части была напечатана коротенькая заметка, единственное сообщение на странице объявлений. Заголовок гласил: «Побег двух заключенных из тюрьмы Хобарт», а сказанное в первом абзаце я уже знал. Но меня интересовала вторая часть заметки.

«В дюнах на побережье найден грузовик, в котором бежали заключенные, в нем — труп Спивенты. Полиция штата считает, что его убил Такер, а затем скрылся в дюнах, взяв водителя грузовика заложником. Во всей северной части штата Индиана ведутся тщательные поиски».

Я отложил газету, поднялся и подошел к телефону.

— Говорит Гарри Уолдрон из комнаты 1705. Я сегодня заказывал междугородный разговор, но не могу найти номера, который вызывал. Проверьте, пожалуйста, и скажите мне.

Телефонистка помолчала, потом сказала:

— Уолдрон из номера 1705?

— Да.

— Прошу прощения, ваш вызов не зарегистрирован.