Григорий Симанович - Отгадай или умри Страница 10

Старая кабинетная мышь – и всемогущий правитель государства. Фогель и Мудрик.

Алексей Анисимович Тополянский сменил положение в кресле и посмотрел на деликатно молчащего Жирафа. Собственные размышления отнюдь не помешали следователю услышать и запечатлеть в памяти доклад Мариничева. Специальный тренинг, который Тополянскому посчастливилось полуподпольно пройти еще в институтские времена под руководством одного гениального парапсихолога, до сих пор позволял управлять своим вниманием: например, раздваивать его, воспринимая сразу два информационных потока.

– Скажи мне, о мой высокий во всех отношениях друг, – прервал наконец молчание Тополянский, – какой вопрос паче других тревожит тебя, что вносит смятение в душу твою, что особенно удивляет во всей любопытнейшей истории, каковая приоткрылась нашему взору?

По настроению Тополянский порой начинал изъясняться на архаичный, былинно-сказочный манер с легким театральным распевом, внезапно переходя на лексику полувоенной команды или экспрессивное бытовое общение. Вадик еще не привык к этой странности шефа, но благоразумно не подыгрывал, считая нарушением некоей этической субординации и даже авторского права.

– Меня удивляет, почему до сих пор жив Фогель.

– Во-о-от, мой талантливый друг, – оживился Тополянский, – и меня до крайности изумляет сей отрадный факт. Но примем это как благую данность, озаботившись вместе с тем и дальнейшим земным существованием раба божьего Ефима… Негласное наблюдение, оно же охрана! Двадцать четыре часа в сутки! Немедленно, как закончим. Вопросы?

– Ясно! – ответил Вадик.

– Что тебе может быть ясно? – опять перешел на распев Тополянский. – Ниспослал Господь нам с тобой испытание великое. Обязаны мы по долгу службы нашей дознаться до того, до чего лучше бы и не дознаваться вовсе. Уразумел, отрок?

– Да все я понимаю, Алексей Анисимович, влипли мы по самое некуда. Но вы мне скажите, если можно, какая установка сверху?

– И опять в корень зришь, в самую сердцевину, – вздохнул Тополянский. – Работать надобно со всею истовостью, как долг велит, без промедлений и оглядок на громкие имена. Такова воля иерархов наших прокурорских, а стало быть, и у нас, оперов, нет иного пути, ибо… Дактилоскопия мне нужна завтра не позже середины дня, и результаты по трупам, и все по составу водки, и все контакты убитых, и заключение экспертов по взлому компьютеров, всех – и фогелевского в том числе. В лабораторию Оксане я позвоню, попрошу. Да они и сами просекли, приоритетное дело… Свободен!

Вадик вышел. Тополянский вызвал практикантку Шурочку – секретарь ему был по рангу не положен. Распорядился доставить ему срочно основные газеты, в том числе бульварные. Влез в Интернет. Как и следовало ожидать… Живем, чай, в эпоху информационных технологий, а не хухры-мухры. Вот суки! Кто-то уже слил. На популярном сайте торчала информация. Короткая, но для начала скандала вполне подходящая:

«В субботу 22 апреля в ответах на кроссворд, опубликованный в газете «Мысль», прошла ошибка, имеющая явный политический подтекст. Вместо слова «суслик» редакция дала всем известную фамилию «Мудрик». Несмотря на вышедшую сегодня поправку и извинения перед читателями, остается неясным, как могла пройти эта ошибка. По информации из источника, близкого к редакционным кругам, подмену произвел сам автор кроссворда Е. Фогель, опытный специалист, ранее не замеченный ни в чем предосудительном.

Сегодня получена неофициальная информация из правоохранительных органов, которую без преувеличения можно назвать сенсационной: накануне, в субботу или воскресенье, два редактора, ответственные за публикацию кроссвордов в газете «Мысль», найдены мертвыми в своих квартирах. Это редактор отдела информации Антон Буренин и сотрудник отдела Константин Ладушкин. Главный редактор «Мысли» Андрей Малинин и автор кроссворда Ефим Фогель не выходят на контакт с прессой. Получить официальный комментарий в городской прокуратуре, которой поручено вести это дело, пока не удалось».

Принесли газеты. Тополянский ничего не нашел. Значит – завтра, залпом из пяти-шести орудий, которым еще не отпилили стволы. Каждая газетка даст на свой манер, с подробностями, высосанными из пальца. Еще западное радио, Интернет. Информационный фон, в дозволенных пределах, будет. Убийца или, скорее, убийцы не могли этого не предвидеть. Но им было наплевать. Или… они как раз и хотели гласности, рассчитывали на бесплатную рекламу своих злодейств? Не исключено, что именно ради шума и скандала все затеяно. Но кому выгодно? Что это дает? Кто против кого играет?

Нарушив режим, Алексей Анисимович закурил сигарету, причитавшуюся ему только после обеда. «Галуаз» необходим именно сейчас, когда он должен сформулировать для себя допущение четвертое – недопустимое, политически порочное. Безумное. Немыслимое в его положении, при его статусе. И все же…

Всесильный Мудрик уязвлен до предела. Какая-то вошь, моль библиотечная выставила его на посмешище. Можно сказать, прилюдно обозвала, да еще на редкость обидным зверьком окрестила. Ладно бы волком, удавом, лисой, наконец. Но тут жалкий, трусливый степной грызунок, да еще всем известный разносчик инфекций! А эти мерзавцы газетные, ротозеи, дармоеды – пропустили. Не исключено, что умышленно.

Месть.

Месть? Но это все равно что объявить о ней по телевизору. Его оскорбили, он разбирается круто руками своих сверхсекретных служб, как и надлежит пахану целого государства. Прозрачно? Ну и пусть! Визг в оставшихся жалких изданьицах? Х… с ними! Главные телеканалы не пикнут. Запад? Да положил с прибором, пусть докажут… Мудрик провел акцию устрашения, укрепив реноме жесткого, всемогущего, но теневого хозяина державы. Может себе позволить? Может.

Отчаянно смелая версия. Однако есть более реалистичная. Некие тайные силы, противостоящие Мудрику (вспомним диспозицию Мудрик – президент), рассуждают иначе. Они подставляют Федора Захаровича по полной программе, надеясь скомпрометировать его не по политической, а по уголовной части: униженный властелин отправляет на тот свет своих обидчиков. Для Запада это уж слишком. Недобитые либералы поднимут головы, простой народ ужаснется, и чье-то сознание сдвинется в сторону протеста.

Но, черт подери, живой до сих пор Фогель не укладывается ни в одну из версий. Не говоря уж о столь странном методе убийства. Для чего эти кресты из бутылок, насильственное спаивание, при чем здесь двухтомный словарь под редакцией Прохорова и что хотели сказать, натянув жертвам дурацкие войлочные тапочки-валенки?

Глава 7

Ужас Фимы Фогеля

С утра Ефим Романович впихнул в себя Юлькину яичницу с помидорами и пару ложек творога с кофе, после чего сел в любимое кресло у рабочего стола и вошел в ступор. Жена пыталась затеять очередное обсуждение ситуации, но выпал тот редкий случай, когда Юлькино участие раздражало. Он извинился, и Юлька вышла, слегка обиженная и огорченная.

Он замкнулся, неподвижно уставившись в одну точку, словно больной кататонией. Накануне вечером он прочел на одном из интернетовских сайтов про Буренина и Ладушкина. И сразу велел Юльке запереть дверь на второй замок и выключить телефон.

Если два минувших дня он истязал себя вопросом, как дальше жить, то теперь формулировал иначе: как выжить? Точнее, как спастись? А следом подкатывали другие, более конкретные: куда бежать, где спрятаться, что будет с Юлькой, не дотянутся ли до сына Сашки, вот уже пять лет живущего и работающего в Праге, где у него пивной ресторанчик?

Мысли переплетались, затейливо скручивались, хаотически сменяли друг друга. Он не мог сочинить до конца ни одного сколько-нибудь стройного плана действий. Он не понимал, почему до сих пор жив, за что расправились с теми людьми и, главное, кому понадобилась его, именно его скромная персона.

Усилием воли Фима попытался выйти из ступора. Кажется, удалось. Заставил себя сконцентрироваться на плане спасения.

Он не виноват. Он ни в чем не виноват. Кто его подставил? Кто угодно, только не сам Мудрик, не его структуры. Они не стали бы огород городить, проворачивать столь сложную комбинацию, убивать лояльных журналистов. В конце концов, мало ли тех, кто реально еще что-то вякает про авторитарный режим! Или так: находят ученого, яйцеголового «ботаника», подбрасывают стопку листовок с подходящими «долой!» и «да здравствует!», берут за яйца и раздувают заговор. Чего проще, надежнее… Нет, с ним работают не спецслужбы имени Мудрика. Исходим из этого. Тогда остается одно: его подставили под Мудрика. Его руками, пользуясь малоизвестным, негромким именем некоего Фогеля, затеяли какую-то крайне хитроумную и рискованную игру против председателя ФКП, всесильного и всевластного. Доказать это нужно только одному человеку – самому Мудрику. И тогда есть шанс, что именно оттуда и придет спасение. Защитят они. Ведь получается, что я как бы их человек.