Маргарет Миллар - Совсем как ангел Страница 10

— А куда он потом делся, этот незнакомец? — поинтересовался Куинн.

Ронда закурил и сердито уставился на горящую спичку.

— Вот это — самое слабое звено во всей истории, — признался он. — Чертов незнакомец исчез так же бесследно, как и О'Горман. Шериф в ту пору рвался арестовывать едва ли не каждого, кто не родился в Чикоте, но так ни до чего и не докопался. Сам-то я в розыске, конечно, полный дилетант, но мне кажется, что это было из тех преступлений, которые совершаются импульсивно, под влиянием момента. По моим представлениям, именно такие преступления чаще всего остаются нераскрытыми.

— А кто-нибудь еще придерживается этой версии?

— Коронер[6] пришел к тому же выводу. А что? Вы не согласны?

— Я ведь ничего не знаю, кроме того, что вы мне сейчас рассказали, — пожал плечами Куинн. — Однако этот незнакомый попутчик мне лично кажется фигурой довольно туманной.

— Вы правы.

— Если у него возникла драка с О'Горманом, да еще не на жизнь, а на смерть, мы вполне можем предположить, что на его одежде тоже остались следы. Например, пятна крови. Тут нет поблизости каких-нибудь одиноко расположенных коттеджей или хотя бы лачуг, куда он мог бы вломиться, чтобы сменить одежду, стащить какую-нибудь еду и так далее?

— Есть несколько. Но в них никто не вламывался. Люди шерифа проверили каждую.

— Стало быть, мы оказываемся лицом к лицу с очень промокшим незнакомцем, возможно, с пятнами крови на одежде.

— Ее мог смыть дождь.

— Не так-то это просто, — усмехнулся Куинн. — А теперь поставьте себя на его место. Что бы вы сделали в первую очередь?

— Отправился бы в город и купил какую-нибудь одежду.

— Вы же сами сказали: была ночь. Ночью магазины закрыты.

— Тогда, наверное, я снял бы комнату в каком-нибудь мотеле.

— Для такого маленького городка вы выглядели бы достаточно подозрительно. Незнакомец, пешком, в мокрой и рваной одежде, может, даже в крови… Служащий наверняка бы вас запомнил.

— Но, черт возьми, что-то он же должен был сделать! — воскликнул Ронда. — Может, поехал к кому-нибудь еще — откуда мне знать? Все, что я знаю, это то, что он исчез.

— Или она. Или они.

— Хорошо — он, она, они, оно!.. Исчезли.

— Если только они вообще существовали.

Ронда перегнулся через стол.

— К чему вы клоните?

— А если предположить, что человек в машине не был незнакомцем? Допустим на минуту, что это был друг. Близкий друг. Даже родственник.

— Я же вам говорил: шерифу не удалось найти ни одного человека, который сказал бы об О'Гормане хоть одно дурное слово.

— Ну, положим, если кто-то действительно убил О'Гормана, вряд ли он стал бы лезть вперед, рассказывая всем и каждому, какие у него для этого были доводы. Или у нее.

— Вы все время повторяете: «она», «у нее». Почему?

— А почему бы и нет? Мы ведь пытаемся рассмотреть все варианты.

— Мне кажется, что вы намекаете на Марту О'Горман.

— Истории известно множество жен, испытывавших к своим мужьям далеко не нежные чувства, — сухо заметил Куинн.

— К Марте это не относится. К тому же той ночью она была дома. С детьми.

— Мирно спавшими в своих постельках.

— Естественно, они спали, — раздраженно признал Ронда. — Предполагается, что катастрофа случилась около половины одиннадцатого. Может, вы решили, что именно в это время им вздумалось перекинуться в покер или опрокинуть по кружечке пива? Ричарду было тогда только семь, а Салли — пять.

— А самому О'Горману?

— Он был приблизительно вашего возраста. Около сорока.

Куинн не стал поправлять собеседника. Он и чувствовал себя сорокалетним, так что выглядеть на этот возраст казалось всего лишь справедливым.

— Если нетрудно, опишите мне его, пожалуйста.

— Голубые глаза, светлая кожа, черные вьющиеся волосы. Сложение среднее, рост — пять футов девять или десять дюймов. Ничего особо примечательного в его внешности не было, но я бы сказал, что он был красив.

— Фотографии у вас случайно не найдется?

— Пять-шесть любительских снимков. Марта мне разрешила их взять, когда еще надеялась, что он вот-вот найдется. Она боялась: вдруг у него что-то вроде амнезии. Вообще ее надежды угасали медленно, хотя в конце концов это, конечно, произошло. Сейчас она совершенно убеждена, что О'Горман просто не справился с управлением, сбил перила и свалился в реку, а тело унесло течением.

— Но лоскут рубашки с кровавыми пятнами?

— Ну и что? Он мог порезаться, когда налетел на парапет. Кстати, в машине было разбито лобовое стекло и еще два окна, так что это вполне возможно. По сути есть лишь один довод против этой версии: у О'Гормана была репутация очень осторожного водителя.

— Возможность самоубийства не рассматривали?

— Тоже вполне вероятно, — кивнул Ронда. — И тоже есть детали, которые это опровергают. Во-первых, он был абсолютно здоровым человеком как физически, так и психически. Ни единого психического срыва во всем обозримом прошлом. И никаких стрессов — во всяком случае по виду, которые позволили бы предположить такую возможность. Во-вторых, он, как и Марта, был ревностным католиком; я имею в виду, настолько ревностным, когда каждое слово и даже каждая запятая Священного писания понимается буквально. В-третьих, он обожал свою жену и буквально боготворил детей.

— Ну, фактов-то в ваших доводах раз-два и обчелся, — заметил Куинн. — Большей частью домыслы. Вы об этом не задумывались?

— Задумайтесь вы, — хмуро усмехнувшись, предложил Ронда. — Когда крутишь в голове эти доводы пять лет подряд, не так-то просто взглянуть на них со стороны.

— Хорошо. Сначала давайте выделим в цепи ваших рассуждений бесспорные факты. Первый — он был здоров. Второй — он был убежденным католиком, и, следовательно, самоубийство означало для него смертный грех и пребывание в аду до конца света. Все остальное — не факты, а всего лишь ваши умозаключения. У него могло быть сколько угодно и финансовых, и эмоциональных, и любых других трудностей, о которых он просто не рассказывал. Вполне возможно и то, что он вовсе не так уже безумно обожал своих жену и детей, как это демонстрировал.

— Тогда он был великим актером. И я, честно говоря, не верю, что у О'Гормана хватило бы мозгов так водить всех за нос. Марте я, конечно, никогда ничего подобного не говорил, но сам-то всегда относился к его умственным способностям с большим сомнением.

— Чем он, собственно, занимался?

— Работал клерком в нефтяной компании, оформлял платежные ведомости. Я бы не удивился, узнав, что Марта ему помогала, хотя она скорее умрет, чем в этом признается. Она очень верный человек — готова хранить верность даже собственным ошибкам.

— Одной из которых был О'Горман?

— Он был бы ошибкой для любой умной женщины, согласившейся выйти за него замуж. О'Горману вообще не следовало этого делать. Их взаимоотношения с Мартой больше напоминали отношения матери и сына, чем мужа и жены, хотя Марта была на несколько лет моложе. Думаю, все дело в том, что в Чикоте у такой блестящей женщины попросту не оказалось достойного выбора. Вот она и выбрала лучшее из того, что было. Я ведь вам уже говорил, О'Горман был красив: грива кудрявых темных волос, ну, и все прочее… Когда дырки в голове замаскированы большими голубыми глазами, даже такая женщина, как Марта, может поддаться. Хорошо еще, дети пошли в нее…

— У меня создалось впечатление, что к полиции миссис О'Горман испытывает некоторую антипатию.

— Еще бы! Ей пришлось немало натерпеться от них. У нас ведь не очень цивилизованный город. Шериф пер на нее, как бык на красную тряпку. Он клонил к тому, что Марте не следовало той ночью отпускать мужа из дома. Тогда, мол, ничего бы не случилось.

— Кстати, действительно, а куда его понесло?

— Марта говорит, ему показалось, что он сделал ошибку в какой-то из своих книг, и он решил вернуться в контору, чтобы ее исправить.

— Кто-нибудь сообразил проверить его книги?

— Естественно. Он оказался прав, действительно, была ошибка. Бухгалтер легко ее обнаружил. Ничего криминального — обычная описка, легко исправимая.

— И что, по вашему мнению, это доказывает?

— Доказывает? — Ронда нахмурился. — Всего лишь то, что О'Горман был человеком глупым, но ответственным и добросовестным. Как я вам и говорил.

— А может быть, и еще кое-что.

— Например?

— Он мог ошибиться и умышленно.

— С чего это вдруг?

— Таким образом у него появлялась уважительная причина, чтобы вернуться в контору на ночь глядя. Он часто работал по вечерам?

— Я же вам сказал: мне кажется, Марта частенько ему помогала. Хотя она никогда и не признается. Как бы то ни было, тут вы попали пальцем в небо. У О'Гормана даже не хватило бы ни мозгов, ни характера, чтобы затеять какую-нибудь интригу. Я готов даже предположить, что он притворялся более глупым, чем был на самом деле. Но никто не сможет притворяться двадцать четыре часа в сутки и триста шестьдесят пять дней в году! Нет, Куинн. Возможна только одна причина, которая могла бы заставить его тащиться в контору поздно вечером, сквозь самую сильную бурю, какая когда-либо разражалась над этим Богом проклятом городишком. Он до смерти испугался того, что допустил ошибку и может потерять работу.