Ольга Баскова - Вуаль темнее ночи Страница 10

– Как вас зовут? – поинтересовался он.

– Вера, – тихо ответила девушка.

– А меня Роман, – он подошел к доспехам и взял их в руки. – По-моему, прекрасно. Вы настоящий гений.

Вера зарделась.

– Я говорю правду, – Бучумов положил доспехи на стол. – Кстати, а что вы делаете вечером? После репетиции я совершенно свободен.

Девушка боялась дышать. Ей казалось: она видит прекрасный сон. Конечно, мечта мечтой, но возможно ли, чтобы и в ее жизни действительно появился прекрасный принц? Она помедлила с ответом, и Роман повторил:

– Так вы свободны?

Вера кивнула:

– Да… Я свободна.

– Тогда давайте встретимся возле театра в скверике, – ее не насторожило, почему он не мог зайти за ней в цех. – Я свожу вас в один прекрасный ресторан.

– Да, я приду. – Когда Роман ушел, Вера еще долго стояла неподвижно, пока не пришли ее коллеги. Они заметили ее бледность и растерянность и спросили, что случилось, однако девушка им не рассказала. Сейчас ей никому не хотелось поведать о своей радости.

Как только закончился рабочий день, Вера, как могла, привела себя в порядок возле маленького зеркала в цехе и рванула в сквер. Роман явился с опозданием на полчала.

– Главреж задержал, – пояснил он и взял Веру под руку. – Пойдем к моей машине. Она припаркована за оградой.

Они пошли по аллее, и Бучумов крепко прижал девушку к себе. Ее, никогда прежде не встречавшуюся с парнем, не насторожило такое поведение. Она считала: если он сразу полюбил ее, то почему бы им не обниматься и не целоваться? Пусть она некрасива, а его окружают блестящие женщины, но вдруг Роман, как Грей, понял: ему нужна именно она, Вера. Ее не смутило и то, что Бучумов постоянно оглядывался, словно кто-то следовал за ними по пятам. Потом он как-то слишком быстро толкнул ее в салон, закрыл дверь, прищемив край ее плаща, и повернул ключ в замке зажигания. До ресторана они доехали за двадцать минут. Вопреки представлениям Веры, это оказалась какая-то маленькая забегаловка. Роман торопливо открыл дверь и помог Вере выйти. Они направились к маленькому кафе в малолюдном районе города.

– Я люблю это место, – пояснил артист. – Здесь не бывают мои знакомые, и никто нас не потревожит.

В тот вечер их действительно никто не потревожил. Если бы Вера часто посещала рестораны, она бы отметила ужасную кухню, недосоленные и недожаренные бифштексы, подгорелую картошку и кислое вино. Роман был чрезвычайно мил. Он постоянно подливал ей в бокал, а потом вдруг резко поднялся и подозвал официанта:

– Рассчитайте нас.

Официант не замедлил исполнить его просьбу. И Бучумов повел девушку к машине.

– Я с ума по тебе схожу, – шептал он ей в ухо. – Поехали к тебе.

Она растерялась:

– У меня дома мать. Она…

Он все понял:

– Тогда ко мне, я живу один.

Вера наморщила лоб. Мать учила ее, что это нехорошо, однако она учила ее и другому: тому принцу, который придет за ней, не будет нужен никто другой. Тогда какая разница, когда это случится? Какая разница, если они все равно будут вместе?

– Да. Поехали к вам, – кивнула девушка. Автомобиль помчался по темным улицам. Шел мелкий снег. Бучумов остановил машину возле новостройки и открыл дверцу:

– Выходи.

Он закрыл машину и потащил Веру наверх. Войдя в квартиру, Бучумов накинулся на девушку. Она почти не сопротивлялась.

– Ты могла сказать, что девушка, – заметил он после всего. – Такие вещи не нужно скрывать. Надеюсь, у тебя не будет никаких претензий.

Она побледнела:

– Претензий? Но почему у меня должны быть претензии?

Он сел на кровати:

– Ты, наверное, понимаешь, что все, что между нами произошло, ничего не значит. Тебе было хорошо со мной, а мне – с тобой. И все.

Вера дернулась на постели:

– Как все?

Бучумов усмехнулся:

– А ты нафантазировала, что я женюсь на тебе? Но, милая моя, запомни на будущее: если мужчина планирует жениться на даме, он никогда не потащит ее в постель в первый же вечер. Давай я отвезу тебя домой, ложись спать и ни о чем не думай. Хорошо?

Она закусила губу. Бучумов потрепал ее по плечу:

– Ну, не дуйся, будь умницей. Может, мы еще встретимся. Тебе же понравилось, правда?

Вера молчала. Из глаз катились слезы и падали на обнаженную грудь. Бучумов посмотрел на нее:

– Эй, так дело не пойдет. Давай одевайся. Я хочу отдохнуть. У меня завтра спектакль.

Вера хотела бросить ему в лицо обидные обвинения, но промолчала. Зачем? Чтобы он еще раз унизил ее? Роман довез ее до дома, даже не поцеловал на прощанье, а просто махнул рукой:

– Бывай.

На негнувшихся ногах девушка дошла до своей квартиры. Встревоженная мама открыла дверь.

– Что случилось? Ты почему так поздно?

Вера собиралась солгать, что задержалась после спектакля с артистами, но не смогла. Девушка упала на грудь родному человеку и зарыдала.

– Ничего, – утешала ее женщина. – Мы все переживем.

На следующий день Вера столкнулась с Романом в фойе, но он едва кивнул ей. И она поняла: теперь Бучумов будет всячески избегать ее. А если она выйдет на серьезный разговор, то артист, еще чего доброго, наговорит ей неприятные вещи. Нет, пусть все останется так, как есть.

Она принялась за изготовление доспехов, при этом думая, как отомстить.

– Но я не придумала ничего лучше, чем испортить его фотографию, – пояснила она Пете. – Ее я взяла с его столика, когда мы… – девушка зарделась. – Думала, снимок все время будет со мной. Но подменить оружие… Нет, я бы не смогла…

Прохоров нахмурил рыжеватые брови:

– Вера, – сказал он, – ну посудите сами, у вас был мотив, вы, впрочем, его и не отрицаете, и вы имели доступ к бутафории. Если наше начальство распорядится, я буду вынужден вас задержать.

Она опустила голову:

– Я понимаю.

Прохоров встал:

– Пройдемте со мной. Сейчас вы повторите то же самое моему начальнику.

Вера не возражала.

Глава 5

Леонид Сомов, молодой белокурый лейтенант, терпеливо сидел в коридоре кардиологического отделения и ждал, когда пожилой врач с длинным острым носом позволит задать Валерию Руденко несколько вопросов. Сначала доктор вообще не хотел исполнять его просьбу:

– Вы понимаете, что пациент доставлен в тяжелом состоянии? – все время повторял он.

Леонид пытался парировать:

– А вы понимаете, что в театре произошло убийство? И ваш пациент может нам помочь.

Наконец врач махнул рукой.

– Вы ведь отсюда не уйдете, – констатировал он. – Ладно, когда Руденко придет в себя, я разрешу вам побыть с ним несколько минут.

– У него сердечный приступ? – поинтересовался Сомов. В его вопросе врачу послышалось недоверие.

– Представьте себе, самый настоящий, – презрительно бросил он. – Если вам неизвестно, что это такое, могу провести ликбез. У больного наблюдаются дискомфорт, давление, боль в груди, заложенность в ушах, потоотделение, тошнота, учащенное сердцебиение. Кардиограмма также не очень хорошая. Слава богу, нет инфаркта. Однако сердце этому человеку просто необходимо подлечить.

– Верю, – кивнул Леонид.

Доктор неожиданно смягчился:

– Я обещаю, как только – так сразу.

И врач не обманул. Правда, Сомову пришлось подождать около часа, однако симпатичная черноволосая медсестра, появившаяся из палаты Руденко, махнула ему рукой:

– Заходите. Но только на пять минут.

– Разумеется, – согласился лейтенант. Он вошел в палату и обрадовался, что Руденко находился там один. Больной лежал на кровати и тяжело дышал. Его синеватые губы чуть дрогнули при виде полицейского. Некрасивое лицо, словно изъеденное оспой, было бледно.

– Доктор не хотел, чтобы я сегодня разговаривал с вами, – начал Руденко. – Но я не могу молчать. Если мои показания хоть чем-то помогут, я хоть умру спокойно. Вы не представляете, как у меня тяжело на душе. Как бы там ни было, я убил человека. Причем дорогого мне человека. Боже, как это страшно!

Сомов наклонил голову:

– Я представляю ваше состояние. Очень хорошо, что вы не отказались от разговора со мной. Возможно, кое-что действительно окажется полезным.

Руденко нервно глотнул:

– Спрашивайте.

– Скажите, а вы не почувствовали, что кинжал не бутафорский? – поинтересовался Сомов. – Наверное, имеются видимые отличия.

Валерий кивнул:

– Скорее, ощутимые. Я почувствовал, что кинжал тяжелее, чем обычно, однако как-то не придал этому значения. Видите ли, наши девочки из бутафорского цеха постоянно твердят о новых технологиях, которые позволяют сделать бутафорию лучше, и решил: возможно, более тяжелый вес оружия – это нечто новое. Поймите, у меня и в мыслях не было… – он закашлялся.

Леонид поспешил его успокоить:

– Да, я понимаю. Вы не волнуйтесь.

Губы больного скривились:

– Легко сказать – не волнуйтесь. Я, пусть случайно, но все же убил своего друга. Вы это понимаете? Я уже двадцать лет работаю в этом театре, и ни один человек за все двадцать лет не удостоил меня даже ласковым взглядом. Причина проста: я урод. Но даже если я урод, то все равно человек, правда?