Наталья Перфилова - Капкан для глупой кошки Страница 10

– Я знала, знала, что вы придете, разве можно спрятаться от суда Божьего? Я говорила ему: от людей можно, да, а от Бога куда же убежишь? Хорошо, что все наконец кончилось, я сама давно хотела покаяться, мне и батюшка в церкви твердит об этом, но не было сил, не могла я подвести хорошего человека. Но он поймет, простит, он добрый. Вы прямо сейчас заберете меня или можно маму дождаться? Проститься хочу, вдруг не увидимся больше.

По дрожащим рукам, капелькам пота на лбу девушки, по горящим мрачным светом зрачкам безумных глаз Яна поняла, что Татьяна на грани срыва, и постаралась как-то разрядить ситуацию:

– Конечно дождемся. Вы знаете, я так долго была в пути, да еще застряла тут у вас в конце улицы. Если не трудно, не угостите чашечкой чаю, а лучше кофе, если есть...

– Есть. Сейчас сварю. – Девушка резко встала и пошла к двери кухни, по дороге остановилась, прислонилась к стене и горько-горько заплакала.

Кофе в результате гостье пришлось варить самостоятельно. Силком напоив Таню крепким напитком, успокоив ее в меру сил, Яна наконец услышала то, ради чего приехала, то, что так волнует Татьяну Шишкову вот уже целый год, доводит до безумия, лишает желания жить.

Глава 8

Родилась Татьяна Сергеевна Шишкова в деревне с «поэтическим» названием Гусихино. Детство ее, в общем, не отличалось ничем существенным от жизни других крестьянских детей того времени: лепила куличи в песочнице у дома, ходила в ясли, садик, когда пришло время, под торжественную музыку с букетом гладиолусов, нарезанных мамой прямо в палисаднике, с трепетом пошла в первый класс. Семья Шишковых среди местных жителей считалась интеллигентной: отец – агроном, мать – ветеринар. Материально жили неплохо, у девочки всегда были игрушки, книги, неплохая одежда.

В девяностых годах жизнь в деревне незаметно стала меняться. Из-за отсутствия финансирования закрылась мясо-молочная фабрика, на которой работала Таисия Шишкова. Совсем разладились дела у местной МТС – половина тракторов и комбайнов просто не могла выйти в поле по причине отсутствия исправных запчастей, вторая половина, кое-как доведенная за зиму до ума старательными руками трактористов, угрожающе скрипела, намекая тем самым, что и она в любой момент может превратиться в балласт. И без того мизерную зарплату не платили по полгода, а затем выдавали молоком, зерном, мылом, досками... Нищета подступила вплотную к домам крестьян. Постепенно она начала сквозить из всех щелей сельского быта. Закрытие фабрики сыграло огромную роль в экономическом положении местных жителей. Все мало-мальски работоспособные мужчины подались в город на заработки, дома появлялись редко, с подарками и деньгами, потратить которые здесь, в деревне, было практически не на что. Магазины стояли пустые, витрины кое-как были заполнены товаром, до этого годами пылившимся на складах, – крупы вперемежку с мышиным дерьмом, платья фасона семидесятых годов и ужасающе траурных расцветок. Из-за отсутствия денег закрылся Дом культуры, единственное место, где молодежь проводила досуг.

На фоне всего этого в сельской местности буйным цветом расцвело пьянство. Никогда раньше в Гусихине столько не пили. Днем люди кое-как еще ходили на свои рабочие места в полуразвалившемся колхозе, но к вечеру в деревне вряд ли можно было найти хоть одного трезвого представителя мужского пола. Пили все: молодые и старые, больные и здоровые, холостые и женатые. Самогон в огромном количестве гнали в каждой хате. Женщины старались держаться, нужно было заниматься огородом, кормить детей, содержать дом. Несмотря на это, хозяйства постепенно приходили в упадок: домики, раньше радовавшие глаз яркими расцветками, поблекли, скособочились заборы, совершенно ни у кого не возникало желания поправить разбитую грузовиками дорогу. Частенько отключали электричество, телевизор устойчиво ловил только один государственный канал. Несмотря на все это, в 1995 году Гусихину торжественно присвоили звание города. Одному Богу известно, чем это было вызвано, а главное, кому нужно. Счастливые новоиспеченные горожане отмечали это событие бурно – не просыхали и не ходили на работу в течение почти недели.

Начало двадцать первого века ознаменовалось для семьи Шишковых несколькими важными событиями: во-первых, с интервалом в полгода умерли отец Тани и сестра Таисии Владимировны. Сергей Васильевич замерз в сугробе, после ссоры и драки в процессе совместного распития спиртных напитков, как было сказано в заключении местного участкового. Семье он оставил самогонный аппарат в отличном состоянии и сломанный мотоцикл с коляской, колеса с которого были проданы года два-три назад. Сестра же матери Светлана Владимировна, напротив, оставила семье Шишковых очень даже приличное наследство. Светлана, в отличие от Таисии, лет пятнадцать назад уехала в город, окончила диковинные тогда курсы стенографисток, устроилась секретаршей в очень приличную организацию. Благодаря уму, житейской хватке и внешней привлекательности она вскоре вышла замуж за своего начальника – вдовца. Получила Светлана от этого брака многое – прекрасную квартиру в элитном доме, машину с водителем, наряды, драгоценности. В общем, все, кроме детей и счастья. И для того, и для другого супруг был слишком стар. Прожив с молодой женой около десяти лет, он благополучно скончался от обширного инфаркта, почти подойдя к семидесятилетнему рубежу. Оставшись вдовой, Светлана так и не обрела новой семьи, посвятив себя целиком работе. В возрасте сорока двух лет Светлана Владимировна Шишкова скончалась от внезапного сердечного приступа прямо на рабочем месте, не оставив после себя наследников, кроме сестры Таисии и ее дочери.

Через несколько лет Татьяна окончила школу с довольно приличными оценками. О том, чтобы остаться в Гусихине, девушка даже не помышляла. Квартира, оставшаяся от тетки, никак не повлияла на решение Тани ехать учиться в университет, отчий дом она бы покинула в любом случае.

Переехав в квартиру Светланы Владимировны, девушка начала новый, к сожалению недолгий, этап своей жизни. Поступила в университет, завела множество друзей и подружек, жила весело, не нуждаясь. Она постоянно уговаривала мать бросить халупу в Гусихине и перебраться в уютную квартиру со всеми удобствами. Мать отчего-то противилась, ей жаль было покидать место, где прошли самые счастливые годы ее жизни.

В начале третьего курса Таня познакомилась с прекрасным молодым человеком. Он занимался научной работой и подрабатывал на кафедре химии лаборантом, чтобы проводить кое-какие исследования на университетских приборах, как он говорил. Несмотря на квартиру, приличную сумму денег, оставшуюся после тетки, девушка так и не смогла стать вполне городской жительницей. Осталась в ней какая-то сельская робость, простоватость. Деньги на дорогую одежду тратить считала глупым, шумные студенческие сборища в своей квартире не приветствовала. Наверное, поэтому она не была избалована вниманием противоположного пола. Славу же привлекала как раз простота и непритязательность девушки. Он не раз говорил ей об этом. Красивый и умный, он казался Татьяне принцем из сказки. Прежние знакомые рядом со Славой становились серыми и неинтересными. Таких, как он, девушка еще не встречала, хотя однажды она уже влюблялась, в Гусихине у нее даже остался жених. Милый, ласковый Гришенька... Но куда ему до Славы! Молодой человек показал ей жизнь такой, какой она ее еще не видела. С казино, ночными клубами, театрами, музеями, ипподромом. Слава научил ее любить. Близость с мужчиной всегда казалась Тане чем-то страшным, неприятным и пошлым. Молодой человек не торопил ее, и когда наконец это должно было случиться, проявил максимум такта и внимания. Свечи, музыка, красивые слова, немного вина сделали для Татьяны миг взросления незабываемым и прекрасным.

Слава не останавливался на достигнутом, мягко заставив ее сделать модную прическу по его выбору, он сам занялся гардеробом девушки, потом убедил ее пойти на курсы вождения. «Современная девушка должна уметь многое: танцевать, хорошо выглядеть, быть нежной любовницей и, безусловно, водить машину», – настаивал молодой человек. Таня готова была для него на все, – что стоило выполнить столь невинный каприз! Через три месяца они должны были торжественно отметить получение девушкой прав, а за неделю до этого на деньги, оставшиеся от сбережений Светланы Владимировны, была куплена абсолютно новая темно-синяя «мазда». Татьяне не нравилось вождение, она боялась перекрестков, проносящихся мимо машин, снующих тут и там пешеходов. «Это не страшно, все зависит от привычки, подожди, через несколько месяцев ты сама не поймешь, как раньше обходилась без автомобиля», – утешал ее друг. Чтобы как-то привыкнуть к рулю, Таня в сопровождении Славы выезжала за город и колесила по малолюдным дорогам.

В тот злополучный день девушка чувствовала себя особенно неуверенно, кроме обычного страха ее беспокоило легкое головокружение и тошнота. «Это ничего, сейчас на природу выедем, погуляем в лесу, развеемся, все пройдет», – утешил ее Славик. По городу машину вел он, после поста ГИБДД на выезде уступил руль подруге. Чтобы не отвлекаться, Татьяна даже не включала магнитолу, во все глаза смотрела на дорогу, но так и не может понять до сих пор, откуда перед капотом ее машины оказалась молодая женщина с ребенком на руках. Она безумно растерялась. Из транса ее вывел резкий толчок – это Слава умудрился изо всех сил надавить на тормоз вместо нее – и истошный детский крик. Парень выскочил из машины и бросился на помощь матери с ребенком. Что он делал, Таня не помнит, все плыло перед глазами, тошнило, и почему-то хотелось спать. Пересадив ее на заднее сиденье, Слава помог женщине с ребенком на руках расположиться на переднем сиденье машины. В аптечке нашлось успокоительное, которое он и дал обеим женщинам. Ребенок кричал не умолкая, Татьяну это сводило с ума. На многие месяцы плачущий ребенок превратился в ее личный кошмар. Стоило лечь в кровать, закрыть глаза, и вот он тут – истошно кричащий ребенок. Не случайно, вернувшись в Гусихино, девушка устроилась аж на три ночные ставки уборщицы. Это помогало ей пережить очередную ночь, наполненную детским плачем, позволяло вымотать себя до физического предела и хоть немного поспать, бессильно рухнув на постель.