Ростислав Самбук - Коллекция профессора Стаха Страница 10

- Какие еще будут указания? - В тоне Климунды чувствовалось пренебрежение. Он уже немного оправился от страха и считал, что имеет право на первую роль. - Никуда мне не хочется ехать.

Сказал так, лишь бы только возразить Иваницкому, потому что и самому хотелось как можно скорее сесть в самолет, чтобы быть подальше от коттеджа, оплетенного текомой, от этих двух тел, от милиции, которая сегодня же начнет расследование.

Омельян не обратил внимания на его возражение.

- Напишешь мне в Пицунду до востребования. Я буду там через неделю. Сообщишь, где сможем встретиться.

Климунда похлопал по рюкзаку.

- Скорее бы сплавить этот хлам.

- Это уж моя забота. Ты понял?

Климунда в ответ пробурчал что-то неопределенное. Иваницкий остановил машину.

- Держи, - подал Спиридону руку. - И я тебя прошу: не швыряйся деньгами на курорте. Милиция всегда принюхивается к таким.

- Угу... - Климунда и сам знал это. - Ты куда сейчас?

- Поставлю машину в гараж... - Иваницкому почему-то не хотелось говорить, что уже пятый день, как он находится в командировке в Москве прилетел утренним самолетом и возвращается через два часа. На всякий случай - железное алиби, билет в оба конца взял для него один московский приятель, и фамилия Иваницкого не будет значиться в списках пассажиров. Вот только бы незаметно поставить машину в гараж...

"Москвич" тронулся, Климунда посмотрел ему вслед, закинул рюкзак за плечи и направился домой.

Вечером того же дня, когда убили профессора Стаха, следователю по особо важным делам Роману Панасовичу Козюренко сообщили: экспертиза установила, что убийца стрелял из пистолета, принадлежавшего когда-то сержанту Омельченко. А еще через несколько минут майор Шульга доложил Козюренко о результатах своих поисков.

Козюренко хмурился. Шульга не мог сказать ничего утешительного, Розыски его фактически зашли в тупик. А первый выстрел прозвучал! Да еще и как.

- Плохо, майор, - констатировал Козюренко и, увидев, как смутился Шульга, несколько подсластил пилюлю: - Но в случае с ограблением таксиста вы действовали находчиво. Я включил вас в состав своей группы, - закончил он неожиданно.

Шульга приготовился к разносу, ждал даже административных взысканий, и вдруг такое... Но ничем не выдав своей радости, сдержанно сказал:

- Благодарю, хотя я не проявил...

Роман Панасович остановил его скупым жестом.

- Не будем разводить церемоний, майор, дело не терпит проволочек пистолет может выстрелить вторично. Хотя я лично придерживаюсь иного взгляда. Ибо преступление незаурядное, и грабители рассчитывают на большие деньги. - Счел нужным объяснить: - Из коллекции профессора Стаха украдены ценнейшие иконы - преступник или был хорошо информирован о расположении икон, или сам занимается искусством.

- У человека, чуть не убившего сержанта Омельченко, - воспользовался паузой Шульга, - твердая рука. Думаю, профессиональный преступник.

- Все может быть, - неопределенно ответил Козюренко. - Это нам и надо выяснить, и начнем мы, майор, с изучения круга людей, вхожих в дом профессора. Мы должны также установить лиц, случайно побывавших там в последнее время.

Козюренко принялся излагать Шульге план, как это лучше сделать. Но его прервал телефонный звонок. Положив трубку, пояснил:

- Капитан Запорожцева - у нее неотложное дело.

В кабинет вошла красивая женщина, внешне ничем не похожая на капитана милиции. Русые волосы, широко поставленные зеленые глаза и свежие губы. Молодежная блуза с клетчатым галстуком и широкий ремень с блестящей пряжкой, которым она туго затягивалась, еще больше подчеркивали ее девичью фигуру.

Козюренко вышел из-за своего большого полированного стола и придвинул Запорожцевой стул. Сел и сам.

- Какое же у вас неотложное дело, уважаемая Людмила Константиновна? спросил, внимательно глядя не нее.

- Я сделала анализ пепла, оставленного преступником на лестнице в доме профессора Стаха...

- Ну... ну... - даже заерзал на стуле заинтересовавшийся Козюренко.

Запорожцева положила перед ним бумажку.

- Хочу обратить ваше внимание, Роман Панасович. Около месяца назад, точнее четырнадцатого июня, на экспертизу принесли окурок папиросы "Любительская", найденный в квартире некоего Недбайло. Вульгарная квартирная кража, - уточнила она. - В доме Стаха преступник также курил "Любительскую".

Козюренко помолчал несколько секунд, оценивая услышанное. Повернулся к Шульге:

- Что скажете, Яков Павлович?

- Я слышал об этой краже. Дело вел инспектор районного уголовного розыска.

- Спасибо, - обратился Козюренко к Запорожцевой, - за ваше очень важное сообщение. Да, думаю, очень важное. А вас, Яков Павлович, немедленно прошу найти дело об этой краже. Как вы сказали - Недбайло?

Дело о краже в квартире Недбайло было уже передано в прокуратуру. Шульге пришлось разыскать помощника районного прокурора, и через час папка лежала на столе Козюренко. Следователь нетерпеливо перелистывал подшитые в ней бумаги.

- Просто, - недовольно сказал он, - элементарно просто. Никаких тебе хлопот. Милиция составляет опись украденных вещей и список рассылает по назначению. Через неделю в Городянке предлагают одной женщине дешево купить каракулевую шубу. Она покупает, конечно, показывает приятельницам... Короче, об этом узнают в милиции, а там в списке вещей Недбайло фигурирует каракулевая шуба. Дальше еще проще: что у кого купил, обыск на квартире хорошо известного милиции вора-рецидивиста Алексея Балабана, неопровержимые доказательства содеянного, признание Балабана - и точка. Дело сдают в прокуратуру и ставят галочку - еще одно преступление раскрыто. Следователя отмечают в приказе за хорошую работу. А я бы ему, сукиному сыну, - похлопал он ладонью по папке, - выговор с предупреждением. Во-первых, часть вещей не нашли. Почему? Балабан уверяет, что продал на толкучке. Но ведь лжет, не мог этого сделать. Толкучка для него - смерть. А следователь верит ему... Верит, ибо так легче - не надо усложнять себе поиск... К тому же Балабан мог совершить преступление не один, а с кем-то. Они могли поделить вещи. Возможно, еще один прохвост гуляет на свободе, а другой нарочно не выдает его - то ли из солидарности, то ли из страха, потому что за групповую кражу дают больший срок...

- Правильно ли я понимаю вас? - перебил Шульга. - Утром допросим Балабана?

- Да, конечно. Надо взяться за этого "домушника".

...Лёха с любопытством смотрел на этих двух новых начальников в штатском. Несомненно, начальников: сюда, в тюрьму, неначальников не пускают, а это начальство, и небось достаточно высокое, потому что один уже пожилой и держится властно, а другой - сухощавый, глазами так и сверлит, будто в самую душу к тебе заглядывает. Что ж, гляди на здоровье, а увидишь ли что?

Балабан сел на предложенный ему табурет. Под ложечкой засосало: что им надо? Дело его в прокуратуре довели до конца, скоро суд, а потом знакомая жизнь в колонии, нельзя сказать, чтоб роскошная, но там своя "братия", и можно как-нибудь перекантоваться...

Балабан испытующе посмотрел на этих двух.

Старший, чуть лысоватый, закурил и придвинул Балабану две пачки сигареты с фильтром и папиросы "Любительские". Балабан вытащил длинную сигарету высшего сорта, прикурил и пустил дым под потолок - таких сигарет давно не курил, даже у прокурора, не говоря уже о районном милицейском начальстве, угощали только "Памиром". Что ж, большее начальство - и сигареты получше.

- Хорошие сигареты? - спросил его следователь.

Балабан утвердительно кивнул и искоса посмотрел на пачку. Это не прошло мимо внимания Козюренко.

- Возьмите еще, - предложил он. - Или вам больше по вкусу эти? пододвинул "Любительские".

Балабан пренебрежительно отодвинул папиросы.

- Если уж нет ничего другого, - пояснил он. - Не накуриваюсь я ими, и дым не тот. Кислый.

- А я иногда курю, - возразил Козюренко, - для разнообразия.

Лёха посмотрел подозрительно: не издеваются ли над ним?

- Итак, - уточнил Козюренко, - вы утверждаете, что последнее время, по крайней мере перед арестом, не курили папирос "Любительские".

- Нет.

- А среди ваших знакомых были такие, что курили "Любительские"?

Какая-то искорка мелькнула в глазах Балабана: вспомнил Семена и узкую красноватую пачку у него в руках. Но ответил твердо:

- Не припоминаю.

- Подумайте.

Балабан на мгновение задумался и снова покачал головой:

- Нет, не знаю.

- Нехорошо, Балабан, получается, - наклонился к нему через стол Козюренко. - Вы утверждаете, что во время кражи на квартире Недбайло разбили вазу, и что в этой квартире были один. Как же вы можете объяснить тот факт, что на тумбочке, где стояла ваза, найден потушенный о нее окурок папиросы "Любительская"?

Балабан пожал плечами.

- А может, кто-нибудь приходил после меня? Я двери не запер...

- Зашел, посидел, спокойно покурил, ничего не взял и ушел себе... Не делайте из нас дурачков, Балабан!