Анна Данилова - Нирвана с привкусом яда (сборник) Страница 10

И она в двух словах рассказала внимательно слушавшему ее Диденко про встречу с Ларисой и Лизой Вундер.

— Вот и представь себе мое разочарование, с одной стороны, а с другой — облегчение, когда я поняла, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор. Украденная неизвестными шуба, поклеп, угроза суда… Ольга просто испугалась, что у нее не хватит денег на адвоката, который мог бы ее защитить в суде, запаниковала и написала письмо мне… Она же так и пишет там, что не виновата… Получается, что эта история не имеет никакого отношения к их с Ириной смерти. И тот факт, что я никак не отреагировала на Олино письмо, слава богу, никак не отразился на всей этой истории… Оказалось, что Оля ничего не крала, Лиза попросила у нее прощения… Значит, я могу теперь возвращаться в Москву со спокойной совестью. Мои подружки погибли в результате несчастного случая, ведь так? Мне рассказали, что они ехали на Олиной машине, Оля была за рулем, у них отказали тормоза, и машина, которая катилась с горы…

— Алла, подожди ты со своими подружками… живые должны думать о живых, так ведь, Сережа? Давайте лучше выпьем и закусим, — несколько обиженным тоном произнесла Женя, которой было совершенно неинтересно слушать уже в который раз о шубе и об аварии. — Все же и так ясно. Вот холодная водочка, селедка, ребята, это же классика!

Диденко, все это время не проронивший ни слова, разлил по рюмкам водку и принялся ухаживать за дамами: положил каждой на тарелку и селедки, и салату…

— Скажи, Алла, какого года рождения были твои подружки? Кажется, они были ровесницами?

— Да, они были с 1980 года.

— Назови, пожалуйста, их имена и фамилии… Хорошо бы еще, конечно, отчества…

— Ирина Васильевна Капустина и Ольга Николаевна Воробьева, — удивилась его вопросу Алла. — А почему ты меня об этом спрашиваешь?

— Итак, — серьезно продолжал говорить Диденко, — Ирина Капустина и Ольга Воробьева погибли три года тому назад, шестнадцатого июля две тысячи второго года, так?

— Так… — Алла перестала есть и теперь смотрела на Диденко, чувствуя, что он собирается сказать ей что-то очень важное. — И что?

— А кто же тогда погиб восемь лет назад, двадцать восьмого ноября тысяча девятьсот девяносто седьмого года?

— Откуда мне знать? — У Аллы волосы на голове зашевелились. — Сережа, ты пугаешь меня…

— Сергей, в чем дело?! — возмутилась Женя, которой весь этот разговор начинал надоедать своей загадочностью и каким-то непонятным предчувствием страха. Она не узнавала Диденко. Или же он собирался разыграть Аллу, или он знает о девчонках что-то такое, о чем Алла и не догадывается. Может, их разыскивал Интерпол?

— Дело в том, что 28 ноября 1997 года на том же месте, между Алексеевкой и Базарным Карабулаком, на крутом спуске лесной дороги погибли Ольга Воробьева и Ирина Капустина, 1980 года рождения. Вот, пожалуйста, я даже принес распечатку…

— Но как же они могли разбиться в 1997 году, если я познакомилась с ними в 1998 году?! Мы два года дружили, работали вместе в «Черном бархате»… — Алла ничего не понимала. — Какая-то путаница.

— Я связался с коллегами из Базарного Карабулака, и они подтвердили, что действительно в 1997 году на этом опасном отрезке дороги погибли две девушки, Ирина Капустина и Ольга Воробьева, 1980 года рождения. И что Ольга Воробьева была за рулем старой «Волги», которую она взяла у брата… Девчонкам было по семнадцать лет, прав у Ольги Воробьевой не имелось, понятное дело. Оля ехала на машине с братом в Базарный Карабулак, но, проезжая через Алексеевку, он решил заехать к родне, а там как раз справляли день рождения какого-то родственника, брат, его звали, кажется, Андрей, выпил и за руль уже не сел. Ольга же, умевшая водить, но не имевшая прав, села за руль и предложила Ирине Капустиной прокатиться с ней вместе, и подружки вдвоем отправились в сторону Карабулака… А между Алексеевкой и Карабулаком существует очень опасный участок лесной дороги, крутой спуск, Воробьева не справилась с управлением, возможно, налетела на кочку, машину повело… Словом, они разбились, врезавшись в сосны… насмерть. Вот такая ужасная история.

— А как же… А кто же в 2002 году погиб?

— Снова Ольга Воробьева и Ирина Капустина, 1980 года рождения. Только на этот раз им было по 22 года, и дело было не в холодном ноябре, а в июле.

— И они разбились там же, между Алексеевкой и Базарным Карабулаком? — Женя и думать забыла, что пригласила Диденко не столько для серьезного разговора с племянницей, сколько для того, чтобы продемонстрировать Алле своего бывшего любовника, а заодно попытаться возобновить с ним отношения. История с погибшими девушками показалась ей необычной, странной. Она смотрела на выражение лица Аллы — оно бледнело с каждым услышанным ею словом.

— Да, но только на этот раз Ольга Воробьева была за рулем старого «Мерседеса» и у нее имелись права… Но девушки разбились. Это абсолютный факт.

— Дважды, получается? — Алла покачала головой. — Но как же так?

— Значит, шуба действительно ни при чем… — сказала Женя. — У твоих подружек были родственники в Саратове?

— Понятия не имею…

— Ну, кто-то же их хоронил…

— Думаю, ответы на эти вопросы нам может дать лишь один человек… Галина Позднышева — хозяйка «Черного бархата»…

— Слушай, Диденко, и черт тебя дернул связаться с этим делом… Выпили бы, потанцевали, я даже диск с «Авентурой» купила… — Женя попыталась вызвать улыбки на лицах своих гостей, но у нее ничего не получилось.

Алла сидела с задумчивым видом и меланхолично жевала кусочек ржаного хлеба, Диденко же закурил…

Глава 11

Маркс, ноябрь 1997 г

Все огромное пространство мельницы было разделено на комнаты: спальню, библиотеку, мастерскую, кухню, ванную и холл, на стенах которого висели картины Романа, полы же устилали шерстяные ковры. Мельница отапливалась газовым котлом, трубы вились по всем стенам и сходились в кухне, возле плиты, на которой Вика готовила еду. Марину поселили в библиотеке, поставили ей узкую кровать и небольшой платяной шкаф, который Роман нашел в сарае, а Вика вымыла и привела в порядок.

Встреча Романа с Мариной произошла на редкость спокойно. Роман, увидев ее, замер с кистью в руке и с удивлением посмотрел на Вику, та же, невозмутимая, по-детски не в меру решительная, в ответ произнесла заранее заготовленную фразу:

— Роман, это Марина, ей совсем худо, надо помочь… Пусть она поживет несколько дней у нас, а там видно будет…

— Пусть живет. — Он пожал плечами и вернулся к своей работе. На холсте пламенели теплым оранжевым светом цветы календулы… Он работал на заказ.

В ту ночь Марина отправилась спать рано, Роман же, обескураженный своевольным и абсурдным поступком своей подруги, допрашивал ее шепотом (свет лампы заливал Викино осунувшееся лицо, темные кудри и глубоко запавшие глаза), зачем она привела в дом девушку, из-за которой он чуть не сел в тюрьму. Ведь она понимала, кого встретила, чувствовала, что ему, Роману, это не понравится.

— Рома, она собиралась сделать аборт, она совсем беспомощна, хочет бросить училище, потому что ее все травят, издеваются над ней, мол, она все это придумала из-за денег, чтобы слупить их с Сашки, но ведь это же не так, она мне сама рассказала, что мать Сашкина к ней приходила, деньги предлагала, а она отказалась, сказала, что хочет все до конца довести, что он ее изнасиловал, она точно помнит…

— А что она сказала тебе, когда меня увидела?

— Сначала в шоке была, удивительно, что внешне спокойно отреагировала. Сказала, что чувствует свою вину перед тобой, что ты пришел к Сашке (хотя также она сказала, что это мог быть и не ты), а она уже там была… Еще говорит, что, скорее всего, Сашка дал ей вместо обезболивающего, у нее голова разболелась, фенобарбитал, чтобы она уснула, и что дело не в пиве, она никогда много пива не пила, а вино просто пригубила, попробовала… Она пришла к Сашке музыку послушать, а он ее напоил, усыпил… Конечно, она бросилась к выходу, сказала, что не может оставаться здесь, что вам вообще нельзя встречаться, что так нельзя…

— Вика, но она же права! И она, и я — мы как бы находимся в зависимости от той ситуации, в которую ты нас определила. Но зачем тебе все это? Объясни!

Она села на постели, тряхнула волосами и набрала в грудь побольше воздуха.

— Роман, я беременна…

— Беременна? Вот это да… — Роман приподнялся на локте и внимательно на нее посмотрел. — Но ты же сказала, что предохраняешься…

— Ни одно средство не дает стопроцентной гарантии… — покраснела она, удивившись такой его реакции. — Разве ты не рад?

— Послушай, если я сам просил тебя предохраняться, как ты думаешь, хотел я ребенка или нет?

— Мужчины всегда так говорят, но, когда женщина беременеет, они меняют свое мнение… Милый, это же наш ребенок… Ты же любишь детей, ты мне сам говорил…