Анастасия Валеева - Я тебя породил… Страница 10

– Они оба живы… – еле слышно пролепетала она пересохшими губами. – Оба.

Около получаса Милославская провела в постели, восстанавливая необходимую для существования часть утраченный во время сеанса сил. Она не спала и не думала о деле. И если бы в этот момент кто-то ее спросил, о чем она размышляет, Яна вряд ли б нашлась, что ответить. В мышлении ее в этот момент проносились какие-то отрывочные бессмысленные, не взаимосвязанные между собой фразы и образы.

Джемма лежала в углу, положив голову на вытянутые передние лапы, и сквозь щелочки глаз наблюдала за хозяйкой. Когда Яна делала любое едва заметное движение, та навостряла уши и с надеждой смотрела на нее: собаке хотелось общения, которым она во время ведения Милославской какого-нибудь дела всегда была обделена.

– У-а-о, – наконец потягиваясь, позевнула гадалка, чувствуя, что тело ее не в силах больше находиться в одном положении.

Джемма тут же радостно поднялась на лапы и, подойдя к кровати, завиляла хвостом. Гадалка протянула руку, чтобы погладить любимицу, но звук телефонного звонка, прорезавший тишину комнаты, помешал ей это сделать.

Не так давно Милославская обзавелась домашним радиотелефоном. Трубку можно было класть в удобном для нее месте. Вот и теперь ей не пришлось преодолевать себя, чтобы вскакивать и лететь отвечать на звонок в соседнюю комнату.

– Да, – апатично ответила она, предполагая услышать голос Руденко, которого наверняка интересовало, как она добралась до дома.

Однако гневный ор, который казалось, был способен трубку разнести на куски, заставил ее настроиться иначе.

Первые секунды гадалка и слов не могла разобрать, не могла определить, по адресу ли вообще попали. Адресант просто захлебывался негодованием и вряд ли сам понимал, есть ли какая-то связь в его словах.

Милославской вспомнились строчки Чуковского: «Погодите, медведь, не ревите, объясните, чего вы хотите!», и она была практически готова произнести их, как вдруг… В надрывающемся голосе она узнала Незнамова!

– Мошенница! Шарлатанка! – практически визжал он. – Козла отпущения нашла? А-а-а, – упиваясь собственным гневом, протянул он. – Не на того напала! Жива-а! Жива-а!

– Подождите! – возмущенно перебила его гадалка. – Что вы несете? В чем дело? Кто жива? Какое вы имеете пра…

– Я тебе покажу какое! – не унимался Незнамов. – Не в том ты лоха увидела! Мг… Да я… Д… Кх-кх-кх, – он закашлялся, поперхнувшись, наверное, избытком слюны.

– Пос-лу-шай-те! – громко отчеканила Яна, решив воспользоваться моментом. – Не считаете ли вы, что ваша обязанность – по меньшей мере вначале объяснится?! Я не имею ни малейшего понятия, чем вызвана вспышка вашего недовольства!

– Ах во-от как! – саркастично протянул Незнамов. – Не вы ли, многоуважаемая, утверждали… утверждали, – голос клиента Милославской дрогнул, – что дочь моя, единственная моя дочь жива?!

– Да… – без выского понятия о том, к чему клонит клиент, произнесла Яна.

– А что это? Вот это что? Я вас спрашиваю! – снова разразился криком Дмитрий Германович.

– Смею вам напомнить, – раздраженно произнесла Яна, – что я сейчас не вижу того, что слышу!

В то же время в голове у нее пронеслось: «Неужели с Галей что-то случилось? Нет, этого не может быть!»

– Ах, какая жалость! – саркастично процедил Незнамов. – Сегодня утром я прочитал в газете сообщение о смерти дочери! Как вы смели водить меня вокруг пальца? Почему сразу не сказали, что ни хрена не смыслите в этой своей магии?! Я, может быть, смог бы спасти ее, если б не связался с вами! – голос Дмитрия Германовича снова задрожал.

В душе Яны все затрепетало. Газетное объявление не могло быть сверстано позже того момента, когда она задавала вопрос «Царству живых», интересуясь в живых ли еще Галюся. Но не могло быть и того, что карты подвели ее! И вообще, кто автор этого объявления? Кто в обход отца, известил общество о своем страшном открытии?

– Вы уже видели Галю? – осмелилась спросить гадалка.

– Какое это имеет значение! – зло огрызнулся ее клиент.

– Огромное! – парировала Яна. – Вопреки вашему утверждению, я не шарлатанка и не мошенница и в свой адрес слышу такое, наверное, впервые. Карты не могут обмануть меня! Они, скорее, вообще бы отказались «работать»! Когда вы получили газету?

– Какая разни…

– Ответьте!

– Сегодня, – сдался Незнамов.

– Кто вам принес ее в такую рань? Здесь что-то нечисто!

– Хватить чушь молоть! Это с вашими картами и с вами нечисто! А мне всегда почту в это время доставляют!

– Вы на часы-то смотрели? Такого не бывает! Если только в вашем районе не завелся душевнобольной почтальон!

– А я договорился! Мне почта нужна еще до начала рабочего дня! Никакие психи в нашем районе не работают!

– Но кто опубликовал это?

На том конце провода вдруг установилось молчание. По видимому Незнамов, шокированный прочитанным, потерял всякую способность мыслить логически и даже не задался тем вопросом, который задала ему сейчас Милославская. Смешанное чувство горя, гнева и отчаяния целиком завладело им, не давая трезво оценить ситуацию.

– Вы не знаете! – воскликнула Милославская. – Едемте в газету!

– Да редакция еще не работает! Гляньте на часы! – Дмитрий Германович ставил гадалке в упрек то, к чему только что взывала она сама.

– Но согласитесь: дело ясное, что дело это темное! – взволнованно проговорила гадалка, в которой гораздо острее было чувство интереса и рабочего азарта, чем чувство обиды на слова клиента, брошенные в ее адрес.

– Темное… – не как единомышленник, но уже и не как враг проговорил Дмитрий Германович.

– Едемте… – гадалка осеклась на полуслове. – Едемте тогда в морг!

– Да, надо, – твердо ответил Незнамов.

Следом он бросил трубку. Милославская знала – сейчас не время набирать его номер и предлагать свое участие. Однако от участия этого она отказываться не собиралась.

Забыв об усталости, она поднялась с постели и стала собираться туда, где она посоветовала побывать клиенту. Яна подумала о своем утреннем гадании и червь сомнения шевельнулся где-то в глубине ее души. Может, «Царство живых» все-таки солгало первый раз, говоря о Галюсе, а о телохранителе сказало правду? Не он ли ее отправил в мир иной, разжившись престижным автомобилем и драгоценностями, на которые вряд ли был скуп ее папочка и к которым неравнодушны все женщины?

Наскоро приняв душ и облачившись в костюм, который первым попался ей на глаза, Милославская пару раз провела расческой по распущенным волосам, практически на ходу подкрасила губы и торопливо покинула свое жилище.

Скорым шагом она спустилась вниз, к шоссе, и взволнованно стала голосовать. Ветер трепал ее волосы, развевая их в разные стороны. Они падали на лицо, заставляя и без того взбудораженную Яну радраженно поправлять их.

Наконец, резко свернув к обочине, около нее притормозила какая-то старая, годов восьмидесятых, иномарка. Гадалка бросилась к двери и, приоткрыв ее, обратилась к водителю:

– До морга подбросите?

Тот выкатил глаза и присвистнул.

– Ничего себе направление! – заключил он, поправляя козырек бейсболки.

– Ну? – нахмурившись, настойчиво повторила Яна, сердясь на то, что парень задерживает ее.

– В таких ситуациях разве отказывают… – ответил он и кивнул на заднее сиденье.

Всю дорогу Милославская нервно теребила ремешок своей сумочки и напряженно вглядывалась вдаль, как бы пытаясь взглядом измерить оставшееся до нужного места расстояние. Оно сокращалось мучительно медленно. Во всяком случае ей это так казалось. Когда же взгляд гадалки падал на соответствующий прибор, она внутренне заключала, что водитель явно перебарщивает со скоростью.

И красный на светофорах, казалось, горел дольше обычного, и пробок на дорогах стало больше. Спросив разрешения у хозяина иномарки, гадалка закурила и стала кончиками пальцев постукивать по бедру.

Водитель то и дело поглядывал на нее в зеркало. Переживания Милославской, по-видимому и ему передавались. Он резко трогался с места после того, как загорался зеленый, и также резко тормозил, когда возникала такая необходимость.

Наконец впереди показался парк, за которым и располагался морг, место о котором люди даже думать избегают. В целях экономии времени, Милославская решила сойти здесь, так как чтобы подъехать к зданию вплотную, следовало сделать еще довольно большой круг по соседней улице. Яна перекинула ремешок сумочки через плечо и взялась за дверную ручку.

– Прошу вас, – обратился к ней водитель, – не выпрыгнете на ходу.

Поведение Яны во время дороги не исключало того, что она вполне способна это сделать. Милославская ничего не ответила и, когда парень притормозил, протянула ему заранее приготовленный полтинник. Тот отмахнулся, скривив лицо так, словно ему поднесли что-то тухлое.

Гадалка не стала настаивать, но не из радости сэкономить – ей просто некогда это было делать. Она уже и не верила почти, что встретится здесь с Незнамовым – путь его был значительно короче, да и сборы тоже (как Милославская ни спешила, а все же женщина есть женщина). Однако надежда на это все еще тлела, поэтому гадалка, звонко цокая каблучками, стала пересекать длинные аллеи парка. Ей никак нельзя было разминуться с клиентом, так как решение этого вопроса казалось гадалке теперь делом чести.