Светослав Славчев - В ловушке гарпий Страница 10

Брюге несколько секунд изучает меня и затем без особого энтузиазма вопрошает:

— Значит, полиция?

— Врач-эксперт, — уточняю я примирительно. — У меня к вам неофициальный разговор. Предъявить документы?

В ответ Брюге бурчит нечто нечленораздельное, скорее всего означающее, что плевать ему на документы, и отпивает глоток.

— Что же вас интересует, господин… эксперт?

В ответ я достаю из кармана вырезку и кладу перед ним на скатерть.

— Это вы писали?

— Допустим.

— Отличный материал, — говорю я как можно более искренно. — Такие репортажи редкость.

Он не может понять, всерьез это я или нет, а потому на всякий случай выжидает. В это время бармен приносит мне кока-колу. Брюге делает ему знак удалиться.

— Я соотечественник погибшего. И у меня есть несколько вопросов.

Брюге молчит. Его длинное лицо и упрятанные за толстые стекла очков глаза ничего не выражают.

— Н-да, — цедит он наконец. — Что же это за вопросы?

Я медленно разглаживаю ладонью вырезку.

— Во-первых, как вы сумели оказаться на месте происшествия раньше полиции? Кто вам сообщил о нем?

В глазах Брюге проблескивают веселые искорки и он откидывается на спинку стула. Мне неожиданно приходит в голову, что в нем есть нечто… лошадиное. Да-да, он похож на интеллигентную лошадь. Улыбка обнажает крупные, выдающиеся вперед зубы.

— Поздравляю вас! Точный диагноз, герр доктор!

— Это не трудно, господин журналист. И все же?

— Секреты профессии! — загадочно заявляет Брюге и допивает свой стакан. — Вас прислал мой старый приятель Ханке?

— Нет. Я разыскал вас по собственной инициативе.

— Каждый раз он спрашивает об этом, и каждый раз просто из себя выходит.

Я подзываю бармена и указываю ему на стакан своего визави. Тот в ответ понимающе кивает.

— Этот номер — мое личное изобретение, — говорит Брюге. — Не люблю полицейских, но с вами, сдается мне, можно покалякать.

Я пропускаю мимо ушей характеристику, которую он мне дает, и перебиваю:

— Что же это за номер?

— Ну…, представьте себе, — начинает он, — что время подходит к девяти вечера. К половине одиннадцатого, но ни в коем случае не позже одиннадцати, я должен положить на стол шефа свои сто строчек. — Он поднимает палец и указывает себе за спину, в ту сторону, где должна находиться редакция. — Уле Петерс ждет, злой как дьявол, а у меня пока ни малейшего представления, откуда высосать эти сто строк! И, как вы думаете, что я делаю?

— Очень интересно было бы услышать!

— Сажусь в машину и медленно объезжаю город. Медленно-медленно. Есть у меня на примете несколько местечек… Обязательно что-нибудь, да случается! То полиция нравов устраивает облаву на девочек в Бертегсратене, то рокеры на кого-нибудь напали и проломили бедняге череп дубинками, то какой-нибудь идиот переехал такого же, как он, идиота! А коли ничего нет — трогаюсь в строну Юргордена или Терне… Оттуда без улова возвращаться не приходилось…

— Понятно.

— А когда нападешь на что-нибудь подходящее, оказываешься на месте раньше господ в белых касках! Достаешь фотоаппарат и получаю все, что требуется! Затем несколько обидных слов по адресу полиции и все такое прочее… Сами понимаете! Но они привыкли и пытаются даже извлечь из этого для себя выгоду, представляете? Размахивают потом в ландтаге газетой и требуют увеличения штатов! Теперь вам ясно?

— Блестяще! — говорю я. — Выпьем за ваше изобретение!

Он поднимает стакан с бренди-колой, отпивает и морщась ставит на стол. На облысевшем лбу собираются глубокие морщины.

— Ну, — спрашивает он, — вам понравилось? Какая гадость!

Поди, догадайся, к чему это относится. Но он указывает глазами на мой стакан.

— Может, попробуете колы “форте”? Ага, вот как называется это изобретение.

— Можно, — соглашаюсь я. — Но в качестве компенсации за муки, которые будут причинены моей печени, вы должны подробно рассказать, что же произошло тогда на шоссе!

— Ну, вот, — ухмыляется он, — это уже похоже на разговор. Конечно, я предпочел бы взять интервью у вас. Но раз мы начали!

— Начали вы, — вежливо поправляю я.

— Н-да… Тот вечер оказался на редкость неудачным. Пришлось впустую съездить в Юргорден. На обратном пути — тоже самое. Ну, думаю, придется запускать руку в неприкосновенный запас.

— А это что такое? — недоумеваю я.

— Есть у меня про запас два—три случая, из давнишних… Неужели не понимаете?

— Ясно.

— Я как раз раздумывал над тем, какой из них мне вытащить на свет божий, когда вошел в поворот. И едва успел ударить по тормозам, еле справился с машиной — до того все оказалось неожиданно! Первым делом я взглянул на часы: двадцать два часа двадцать восемь минут! Включил фары дальнего света и выскочил с фотоаппаратом.

— Минуточку, — говорю. — Значит, по дороге вы не встретили других машин и на месте происшествия оказались первым?

— Нет! — качает головой Брюге. — Раньше меня там оказался туристический джип. Двое мужчин и женщина…

— И что они делали?

— Мужчины пытались вытащить его из кабины… Откуда им знать, что он уже мертв! А женщина визжала как сумасшедшая. Ужасно глупо!

— И больше никто не остановился?

— Но я оказался там буквально через несколько минут после катастрофы! Никого там больше не было!

— А потом кто остановился?

— А никто! Не пожелали, мерзавцы!

И он сердито выругался, о чем я догадался только по тону, ибо не подозревал о существовании таких известных выражений в этом языке.

— А вы чему удивляетесь? — щурится Брюге. — Остановишься, а потом неприятностей не оберешься! У вас разве останавливаются?

— В общем, да!

— Ага, значит “в общем”!

— Погодите, — говорю я. — Теперь по порядку. Во-первых, туристический джип. Двое мужчин, которые пытались вытащить… раненного. И одна женщина А где же на вашей фотографии джип?

Я подаю ему вырезку. Он рассматривает ее и тычет пальцем в угол снимка, где темнеет едва различимый силуэт.

— Потом остановилась еще одна машина, — добавляет Брюге. — Впрочем, тот подлец попытался сразу же улизнуть, да я нацелился на него аппаратом и пригрозил, что ославлю через газету!

— А кто позаботился о шофере грузовика?

Брюге задумывается, потом пожимает плечами.

— Право, не помню. Наверное, кто-то из нас. Ничего особенного с ним не случилось. Правда, шока и он не избежал, но зато живой! Скулил как…

Плохо. Манолова извлекали из разбитой машины, пытались спасти. Если и были какие-нибудь улики, их могли уничтожить, или подбросить другие. К примеру, что-нибудь вроде моей находки.

Хотя в их поведении трудно усмотреть что-либо подозрительное. В подобных случаях никто не думает о последствиях, а пытается спасти раненного.

— Да-а-а, — тянет Брюге и отпивает глоток. — Знаю, что у вас на уме! За полицией в действии мне не раз доводилось наблюдать, правда, в основном я помалкивал… Вы полагаете, что авария произошла не совсем случайно, так ведь?

Я застываю со стаканом в руке.

— Почему вы так считаете?

— Не знаю…, — качает головой Брюге. — Просто так… И нас, журналистов, господь-бог наградил интуицией… Как и вас.

Не пойму, что кроется за этим его “просто так”!

— Что-то вам показалось не совсем в порядке?

— А вы считаете по-другому? Нормальный человек, не выпивший ни капли… вдруг попадает под колеса этого динозавра!

Во мне невольно просыпается раздражение.

— Но как раз здесь написано по-другому! — киваю я на вырезку. — Что во всем виноваты “эти иностранцы”! Садятся за руль в пьяном виде и т. д. и т. п.!

— Да бросьте вы! — примирительно машет рукой Брюге. — Такова уж профессия. Неужели ваши журналисты венчаны за истину?.. Погодите! — торопится он, видя мою реакцию. — Разве это так важно?

У меня зреет твердое намерение выяснить с ним вопрос о взаимоотношениях лжи и профессии, но Брюге опережает меня.

— Ладно! Вы что, намерены требовать опровержения?

— Чего-чего?

— Опровержения в газете… “Наш репортер был введен в заблуждение… Улики не выяснены до конца…” Или… погодите-ка!

За стеклами очков проблескивает идея.

— Эврика! — он с размаху опускает стакан на стол. — На первой полосе! Крупно: “Эксперт опровергает “Кронсхавен тиднинген”! С фотографиями. Интервью года! Недурно?

Его нахальство столь неподдельно, что просто обезоруживает. Я принимаюсь хохотать, раздражение улетучивается.

— Значит, вот как вы представляете себе свои завтрашние сто строк? Не выйдет1 Интервью года подождет. Расплатимся иначе!

Он щурится. Кто его знает, о чем он сейчас думает.

— Мне нужна пленка, которую вы отсняли на месте происшествия.

— О’кей! — соглашается он моментально. — Заскочим в редакцию и вы ее получите. Еще по одному “форте” за примирение?