Инна Тронина - О прошлом приказано забыть Страница 10

– Вы очень помогли мне, – признался Обер. – А я лопухнулся, признаюсь честно. Устал, наверное, волочь на себе этот груз. Но теперь Кемп меня врасплох не застанет. Он ведь понятия не имеет, что я… – Он стыдливо, одними губами, улыбнулся. – Короче, оказываю кое-какие услуги органам. И без вас мне сейчас пришлось бы туго, честно скажу. Мою машину мог протаранить на шоссе самосвал. А я даже не успел бы понять, в чём дело… Да, Кемп всегда тщательно готовит почву в той стране, в том городе, где хочет закрепиться. Досконально изучает обстановку, обдумывает, кто и на каком этапе может ему помешать. Я, конечно же, числюсь первым номером в его списке, потому что двум королям на одном троне не усидеть, по крайней мере, долго.

– Каким образом прибывает «передовой отряд»? Неужели все сразу? – удивился Петренко.

– Нет, конечно. Люди приезжают группами, а то и поодиночке. Вразбивку же и уходят. За всё время удалось поймать двоих – по одному в Колумбии и в Штатах. Остальные же немедленно испаряются, смешиваются с толпой, меняют паспорта и внешность. Могут даже из мужчины женщиной стать, если нужно. – Филипп жадно курил у вытяжки и говорил быстро, взволнованно. – Теперь я хочу узнать, что об этом типе знаете вы. Я и сам хороший мерзавец, – не стал скромничать Готтхильф, – но он позорит Россию везде, где только можно. Он и не скрывает, что сбежал в своё время из Союза. Часто повторяет, что «руссо мафиози» – самые лучшие в мире. Честно говоря, я не думал, что он отважится пойти на меня войной…

– А ведь я виду – серая мышка!

Эссе открыл свой кейс и достал несколько фотографий. Филипп уселся на диванчик от уголка, под бра, и стал рассматривать худое, землистое, с впалыми щеками, лицо. Даже на цветном снимке Самосолов казался тусклым, невыразительным. Невзрачный, узкоплечий, он прекрасно сливался с толпой и с туманом. Светлые прямые волосы бывшего перебежчика были расчёсаны на идеальный пробор, а круглые птичьи глаза Кемп как раз прикрыл тяжёлыми веками. Наверное, там, в Штатах, было жарко, и нос Кемпа покрылся капельками пота. Его губы напоминали два переплетённых шнурка какого-то неопределённого цвета – то ли бордового, то ли малинового.

– Идеальный шпик, – заметил Петренко. – На таком взгляд не задержится. Видимо, поэтому его в своё время и взяли в КГБ.

– Да, он служил во Втором управлении, то есть в контрразведке, – согласился Эссе.

На первой фотографии Кемп предстал в шортах, футболке, с теннисной ракеткой в руке. Другой снимок был более ранним – с белым уголком – под печать. Юноша с постным, невыразительным лицом, выглядел исполнительным и примерным служакой, никак не способным на значимый поступок, пусть даже со знаком минус.

На третьей фотографии Самосолов сидел рядом с яркой брюнеткой – загорелой, в сильно открытом сарафане. Между ними втиснулись два мальчика-погодка – в одинаковых шортах и в полотняных кепочках с пластмассовыми козырьками. Семья отдыхала на одном из пляжей Карельского перешейка, как и большинство добропорядочных граждан той эпохи. У каждого мальчика в одной руке был бумажный стаканчик с мороженым, в другой – плоская деревянная палочка. С тех пор прошло около двадцати лет, и дети отреклись от отца.

– Григорий Олегович Самосолов родился в тридцать восьмом году, в Ленинграде, в семье военнослужащего и врача. Отец сразу же был мобилизован, воевал в составе прифронтовой группы НКВД. В сорок третьему году он погиб. Мать одна воспитывала троих детей. Наши сведения, как видите, скупые. Должно быть, в Интерполе, ФБР и ЦРУ вам бы сказали больше. Самосолов отслужил в пограничных войсках, окончил юридический факультет ЛГУ. Потом оказался у нас, на Литейном, где быстро продвинулся по службе. Кончилось тем, что Самосолов был переведён в Москву. В 1978 году он не вернулся из Австрии. Видимо, «объект» утащил его за собой – так тоже бывает. Посылаешь за кем-то человека, а они уходят вместе, – признался Эрих Эмильевич. – В восемьдесят третьем году, то есть через пять лет, он получил американское гражданство. Другие люди, как правило, ждут куда дольше. Сменив имя, он поселился в Майами. Неприятности на родине объяснил собственным инакомыслием. Создал себе имидж диссидента, хотя на самом деле являлся откровенным стукачом. В начале семидесятых он написал политический донос на своего шефа и благодетеля. В чём там было дело, мне неизвестно. Знаю лишь, что речь шла об Отечественной войне. А конкретно – об оригинальной трактовке событий тех лет со стороны начальника Самосолова. Не исключено, что он просто хотел занять место генерала, хотя бы в будущем. Когда донос не возымел действия, Самосолов пришёл к начальнику с повинной. Тот устроил ему перевод в Москву. Вероятно, не желал больше видеть около себя эту свинью…

– Странное наказание, – заметил Готтхильф. – Мог бы и по-другому дело решить.

– Не знаю, почему начальник поступил именно так. Он вообще славился нестандартным мышлением. – Эрих как будто что-то недоговаривал. – О каких-либо криминальных наклонностях Самосолова в то время не подозревали. Он был тихим и вежливым. Когда и где он попал в поле зрения ЦРУ, неизвестно. Может быть, в Австрии, или даже после побега. Мемуаров на Западе он не публиковал, с разоблачениями не выступал. Ни в Ленинграде, ни в Москве ничем не прославился. Только вот писал доносы на тех, кто мыслил не стандартно. А диссидент из него такой же, как из меня балерина, – хмыкнул Эссе и сменил Готтхильфа у вытяжки.

Чиркнув спичкой о бок коробка, он продолжал рассказывать. Филипп, выкурив сразу три сигареты, почувствовал себя лучше, и поставил на плиту остывший кофейник.

– Коллеги ему особо не доверяли. Считали скользким типом, способным на всякие пакости. Но и только… Москвичи, правда, говорили, что на Лубянке Самосолов изменился. Он стал амбициозным, говорил, что жить в Союзе не будет. Но всё это воспринималось как трёп – слишком невзрачная была личность. Когда Самосолов не вернулся из Австрии, его жена попала в нервную клинику. Он её ни о чём не предупредил, и вызова не прислал. В США женился вторично, родил двух дочерей. Первое время после свадьбы они с новой женой жили на средства не совсем понятного происхождения. Но их вполне хватало для того, чтобы совершать кругосветные путешествия, останавливаясь в пятизвёздочных отелях. Многим казалось, что человек просто хочет посмотреть мир, настрадавшись под гнётом большевиков…

– Как раз в это время он и завязывал контакты с дельцами наркомафии. – Готтхильф чуть отодвинул штору и посмотрел во двор.

Над городом плыла светлая северная ночь. Качались под ветром деревья, поскрипывали детские качели на площадке у песочницы.

– Скорее всего, ЦРУ он особенно не приглянулся, разрекламировать себя не сумел. И тогда, обманутый в лучших чувствах, Кемп решил зарабатывать на жизнь другим способом. Да, шика в Совдепии ему не хватало, – ядовито заметил Обер. – Но оказалось, и в Майами за так в крутой клуб не завалишься. С его жалкими заработками глупо было надеяться на светлое будущее. И тогда Гриша пошёл ва-банк – женился на Линде Бентсон, проститутке и наркоманке, связанный с поставщиками «дури». Они принялись путешествовать по свету, изображая благообразную пару. Одновременно чета выполняла функции курьеров и связных. О том, что советский перебежчик связался с наркоторговцами, никто в Америке и не подумал. Мистер Кемп с тех пор круто пошёл в гору. Линда «завязала», закодировалась, родила двух девочек. Правда, ходят слухи, что они не совсем нормальные. Во всяком случае, их никому не показывают, – сообщил Готтхильф. – Конечно, высылать приглашение жене и сыновьям он не подумал. Когда в Штатах спохватились, было уже поздно…

– Вы достаточно хорошо осведомлены о его жизни.

Петренко, даже при наличии вытяжки, не выдержал запаха табачного дыма и закашлялся в носовой платок.

– И, как я понял, знаете, какими методами он осваивает новые территории. Считаете, что Кемп может заинтересоваться нашим сегментом рынка?

Филипп взял на колени кошку и погрузил пальцы в её рыжий пух.

– Может, конечно. Но для этого он должен быть уверен в собственной безопасности. Кемп любит осматривать будущие владения лично. А уж в Питер-то его точно потянет – всё-таки родные места. Находиться долго он здесь не станет, но выводы для себя сделает. А потом уж начнёт руководить своими людьми из какой-нибудь сопредельной страны. В нашем случае это, скорее всего, будет Финляндия или Швеция. А уж после, назначив на Питерский регион своего наместника. Кемп уедет обратно в Штаты и снова устроит круиз по миру. Там он наметит новую, ещё не завоёванную территорию, и всё начнётся снова. Надо сказать, что бывший чекист нашёл себя в наркобизнесе. Сам он ворочает миллиардами, а бывшая жена работает, имея вторую группу инвалидности – на жизнь не хватает. За одно это его надо пополам порвать!

Филипп гладил кошку, чтобы успокоиться, немного остыть.