Владимир Гоник - Правый поворот запрещён Страница 10

Гостиница была плохонькая, серое двухэтажное здание, облупившееся крыльцо, проржавевшая, в дырах водосточная труба. Из нее вода, видимо, попадала на стену, и она промокла на всю глубину, отчего синюшное пятно на вздувшихся обоях в номере казалось мокрым.

- Ты где пропадал? Чего это я вместо тебя должен заниматься допросами? - с напускным недовольством спросил Войцеховский.

- Ну не на танцах же я был, - огрызнулся Скорик.

- Куда обедать пойдем?

- Какая разница? Тут, наверное, всюду отрава.

- Скажи, какой гурман! Идем в Дом быта, там есть ресторан...

Ресторан на втором этаже был пуст, похоже, цены всех распугали. Официантка подошла быстро, сразу определив, что эти двое - не местные, своих здешних знала, подала меню. Войцеховский заказал, не долго раздумывая:

- Борщ, котлеты, бутылку пива.

Она записала и терпеливо ждала, пока Скорик изучал меню.

- Мне куриный бульон. Что из цельного мяса есть?

- Говяжья вырезка.

- Ух ты! А почему в меню не указано?

- Ее никто не берет, дорогая. Да и долго ждать, а люди спешат.

- Я не спешу. Значит бульон, вырезку. Что, и деруны есть?

- Есть.

- Давайте!

- И вам пива?

- И мне... Мясо пусть не очень прожаривают.

Она ушла.

- Ты, однако, зануда, - сказал Войцеховский. - Как будто попал к "Максиму" в Париже.

- Кто бы думал, что в районной харчевне можно нормально поесть?

- Да это ж не государственный ресторан, а потребкооперации...

Они ели, обмениваясь новостями, которые каждый добыл.

- В общем почти все одинаково, - подытожил Скорик. - Неплохо. А вот красные "Жигули", на которых Кубракова отбыла, это уже новость. Приятная или нет - вопрос. С кем же она уехала, на чьей машине? - риторически спросил он.

- Ты хотел, чтоб я тебе сообщил номер, серию, модель, фамилию, имя-отчество владельца и с кем он спит? - хмыкнул Войцеховский.

- А что, если он спит с нею? - неожиданно сказал Скорик.

- Я с ним в долю не иду... Характер у нее, видно... Спать с ежихой удовольствие сомнительное.

- От таких стараются побыстрее избавиться.

- У тебя что, опыт есть? - вальяжно откинувшись, Войцеховский с наслаждением пил пиво и курил. - Кубраковой под пятьдесят, - он подмигнул.

- Ну и что?

- Климакс, предзакатная вспышка гормонов, краткая связь с молодым любовником, которого она стала тяготить необузданной страстью. И он решил от нее избавиться... Сюжет для романа-адюльтера. Но и в нашей с тобой жизни встречается... Думать надо. Искать машину и владельца... Что собираешься делать сейчас?

- Допросить администратора гостиницы. А ты?

- Посплю часок. Есть еще, оказывается, "верхний" мост, он вверх по течению, много выше места, где нашли труп. Вот и съезжу к нему. Да и скорость течения хорошо бы знать, - оглянувшись, Войцеховский позвал взглядом официантку.

- Сбросили с моста или в реку сиганула? - спросил Скорик.

- Всяко бывает, сам знаешь... Мне б чего-нибудь вместо поплавка. Разве что эту бутылку от пива. - Девушка, - обратился к официантке, - у вас пиво есть?

- Есть. Крапленое, крымское. Принести?

- Нет, вы посчитайте, что мы тут нагуляли.

- Вместе?

- Отдельно. Добавьте стоимость бутылки, я ее у вас покупаю. А вместо вина, пожалуйста, хорошую тугую пробку от винной бутылки.

Она торопливо кивнула, стараясь понять странную просьбу клиента.

Скорик сидел в каморке-кабинете директорши гостиницы за ее столом, сама же хозяйка и женщина, дежурившая в тот злополучный день, разместились под стеной на стульях.

- Товарищ Омелян заказал ей номер на сутки, - отвечая на вопрос Скорика, произнесла директорша.

- В котором часу она приехала? - спросил у дежурной.

- Я как раз смену принимала. Это в половине девятого. Слышу, остановилась под окном машина, потом эта дама вошла.

- А какая машина?

- Я в них не понимаю. Видела, что красная, да и занята я была, смену принимала.

- Она одна вошла или кто-то сопровождал?

- Одна. Я поселила ее в одноместный номер. Минут через десять она ушла, а вернулась вечером.

- Какие у нее с собой вещи были?

- Небольшая хозяйственная сумка, черная.

- Может быть кто-нибудь ей звонил, заходил сюда, спрашивал ее?

- Звонить-то может и звонили в номер. Этого не знаю. А спрашивать никого таких не было.

- В котором часу гражданка Кубракова покинула гостиницу на следующий день, в среду?

- В семь утра. Рассчиталась и ушла с той же сумкой.

- Вы не видели, эта красная машина ждала ее?

- Нет, никто не ждал. Окно дежурки глядит на улицу, всех кто входит и выходит видно. Одна ушла, а в сквере напротив, где киоск, еще газетку покупала... Вот беда-то какая, - вздохнула дежурная. - Семья, наверное, есть, муж, дети? - спросила осторожно.

- Может быть, может быть, - механически ответил Скорик. Он открыл кейс, чтоб сложить бумаги, и подумал, что надо бы осмотреть номер, в котором сутки прожила Кубракова. Спросил: - Номер после гражданки Кубраковой убирали?

- А как же! - ответила директорша.

- Что ж, на сегодня хватит... - "После уборки там, пожалуй, делать нечего", - подумал.

Уезжали они из Богдановска под вечер, уставшие, молчаливые, вроде перечеркнув и отбросив истекшие полтора дня. И как бы условившись о нежелании говорить о чем-либо, уселись в пустом "рафике" отдельно друг от друга. На сидении у заднего окна валялся бумажный мешок с одеждой Кубраковой.

"Вот он, тот переезд, где Омелян последний раз видел ее", - подумал Войцеховский, когда машина, притормозив, осторожно перевалила через рельсы, минуя будку и поднятый шлагбаум. Вскоре выскочили на автостраду, уходившую плавной дугой влево от реки. Не заметив, проскочили развилку со знаком "правый поворот запрещен", где, отделившись от шоссе, к берегу уходила грунтовка, там, внизу под высоким берегом текла река. Шофер прибавил газу, под колесами ровно и монотонно отозвался асфальт. Войцеховский клевал носом, иногда выплывал из липкой дремоты и на секунду тяжело подняв веки, снова погружался в сладкую пустоту.

Скорик, сняв туфли, положил ноги на противоположное сидение, бездумно смотрел в окно, за которым проносились поля с зелеными полосами еще маленьких капустных кочанчиков...

10

Дверь с цифрой "21" в отличие от других на этом этаже запиралась изнутри на электрический замок, открывался он так же изнутри нажатием кнопки. Вход посторонним был запрещен - за дверью располагался кабинет криминалистики: три комнаты с письменными столами, со специальной аппаратурой, стенды с фотографиями с мест происшествий, с предметами, бывшими некогда вещественными доказательствами, фотолаборатория и небольшой кинозал.

Очистив стол от бумаг - что в ящики, что в сейф, что стопочкой справа от себя, - Войцеховский позвонил Щербе:

- Михаил Михайлович, Скорик у вас?.. Тогда заходите, я освободился.

Кабинеты их находились на одном этаже, все двери в длинном коридоре были выкрашены белой эмалью. И только эта, с цифрой "21" темнела отделанным под дуб шпоном. Позвонив, Скорик и Щерба вошли. Щерба сразу же уселся на мягкую длинную скамеечку у стены, Скорик - напротив сидевшего за столом Войцеховского.

- Провел опознание? - спросил он Скорика. - Когда труп привезли?

- В восемь утра. В девять я уже повез их в морг - мать и брата, соседей.

- Ну и что?

- Ты что, никогда не проводил опознаний? Мать кричала! - Скорик притронулся пальцами к виску, словно тот крик ужаса сейчас вызвал головную боль. - Когда уходили, брат сказал: - "Ищите побыстрее! Иначе я сам найду и застрелю".

- Н-н-да, - произнес Щерба. - Пока вы оба отсутствовали, я встретился с директором НИИ Яловским. С Кубраковой работает очень давно, чуть ли с момента создания института. Талантлива, одержима в работе, подчиненных держит на коротком поводке, деспотична, ни с кем из сотрудников дружеских отношений не поддерживает, но и не дразнит по пустякам; требовательность ее не носит характера бабской придури; прагматична, не терпит прожектерства, словоблудия, резка, случается, срывается на грубость, может унизить, но, как ей кажется, только ради пользы дела. Любимчиков не имеет, все для нее вроде равны, однако с одним человеком перманентно конфликтует. Фамилия его Назаркевич, Сергей Матвеевич. Кубракова терпит его, потому что способный химик. Молод, кандидат наук, болезненно самолюбив, считает, что она ему завидует, а посему давит, не дает реализоваться. Яловский полагает, что это совсем не так. Просто Кубракова мыслит масштабней. Сейчас была увлечена каким-то проектом, совместным с немцами... Вот вам конспективно Кубракова, - Щерба, словно устав, оперся спиной о деревянную панель. - По словам Яловского Кубракову в Богдановск на своей машине отвозил Назаркевич. У него красные "Жигули". С чего бы совместная поездка при взаимной антипатии? Ну, а с чем вы прибыли?

Начал Скорик. Подробно пересказал все, что выудил в Богдановске. И добавил:

- Дежурная по гостинице заметила, что Кубракова выходила из машины красного цвета.